Оружие Победы - Федоров Вячеслав Васильевич. Страница 30

Абсурдность этих предложений мы уже доказывали. Но вернемся к этому факту еще раз. А сделать это нас побудила заметка в газете «Русские ведомости», опубликованная в начале сентября 1914 года. Собственный корреспондент газеты на Восточном фронте попытался выяснить мельчайшие подробности тарана. Таких подробностей нет даже в биографических книгах о Петре Нестерове.

«Нестеров с большой высоты обрушился на аппарат неприятеля (значит, воздушный поток не при чем — Авт.), направив свой аэроплан вертикально носом вниз. Наблюдавшие с замиранием сердца ожидали результата столкновения.

Нестеров мастерски пронесся и при помощи шасси своего аппарата подсек австрийский. Последний опрокинулся и стремительно стал падать на землю. Аппарат Нестерова пронесся дальше. Затем спирально он стал опускаться к земле. Выдался вздох облегчения. Значит Нестеров жив. Но в тот момент аппарат Нестерова резко качнуло, и он стал стремительно падать вниз, обгоняя по быстроте падения неприятельский аэроплан. На лету из аппарата Нестерова выпала человеческая фигура. Все перемешалось, ударилось о землю…

…Выяснилось, что Нестеров блестяще выполнил намеченный план. Ударом шасси он на лету опрокинул неприятельский аппарат и сам благополучно пролетел мимо, но толчок от столкновения был столь силен, что Нестерова качнуло. Он страшно ударился спиной в сиденье своего аппарата и переломил позвоночник. Смерть наступила мгновенно. Аппарат же механически продолжал совершать данное ему направление спуска. При падении труп Нестерова получил лишь незначительное повреждение. Место падения болотистое — с зыбкой почвой».

Думаем, что приведенные нами факты убедительно доказывают, что Нестеров первым в мире совершил таранный удар и сделал он это вполне сознательно. Он хотел доказать, что таран может быть оружием и доказал.

Официально таран никогда не входил в боевой арсенал советских истребителей. Молодые учлеты знакомились с ним лишь по учебникам истории авиации.

Но сколько ни приходилось встречаться с летчиками военной поры, все они хорошо знали, как лучше таранить самолет противника. Для этого надо рубануть винтом по хвостовому оперению вражеской машины, находясь сверху правее или левее, чтобы обломки тараненного самолета не задели свой. Удар занимал от 0,15 до 1 секунды. При этом тараненный самолет получал около 75 ударов винтом.

Второй важный момент — надо непременно уравнять скорости самолетов, чтобы избежать катастрофического повреждения собственной машины.

Вместе с ненавистью к врагу тактика таранного удара быстро распространилась в авиационных частях. Военная статистика показала, что двум третям летчиков, применившим таран, удалось сохранить себе жизнь.

Советские летчики применяли таран на всех типах самолетов: истребителях, штурмовиках, бомбардировщиках, разведчиках. Тараны совершались в групповых и одиночных боях, днем и ночью, в чистом небе и в облаках, на малых и больших высотах, над своей территорией и за линией фронта.

После окончания Первой мировой и Гражданской войн серьезного применения боевой авиации не было и таран вновь забыли, теперь уже на пятнадцать лет. Но как только начались воздушные бои в Испании, о нем вновь заговорили, а счет таранным ударам открыл испанский летчик сержант Ф. Уртруби. Тараном он свалил истребитель итальянского фашиста, но получил смертельные ранения.

Четырнадцать таранов знало испанское небо, из них восемь пришлись на долю испанских летчиков, четыре совершили советские пилоты, а по одному на долю итальянцев и немцев.

Разгорелась война в Китае. Советские летчики столкнулись в небе с японскими асами. Бои шли ожесточенные. В одном из боевых вылетов отличился капитан Антон Губенко. Израсходовав боеприпас он рубанул винтом своего И-16 по элерону левого крыла японского истребителя. И Губенко, и тараненный японский пилот Касимура сумели посадить свои искалеченные машины. Губенко наградили Золотым орденом Китайской республики, а Касимуру объявили героем, сказав при этом, что его истребитель был сбит «падающим самолетом».

Между тем японцы во всех деталях изучили эту воздушную схватку. Через некоторое время у них появился свой «король таранов» — младший лейтенант Саито Сего. В каждом бою он стремился нанести советским истребителям таранный удар, но удалось это ему лишь однажды.

До воздушных боев с американцами японское командование относилось к тарану настороженно. Однако, когда в 1944 году в небе появились воздушные крепости В-29, самурайский принцип: «Одна смерть за десять вражеских» — возобладал. А с появлением камикадзе тактика таранных ударов — «тай-атари» — упростилась. О выживании летчики-смертники уже не думали.

Черед советских летчиков пришелся на рассвет 22 июня 1941 года. За час до начала войны таранил стремительно уходящий на запад самолет-разведчик младший лейтенант Дмитрий Кокорев.

В 4 часа 15 минут командир звена старший лейтенант Иван Иванов поднимает истребители навстречу армаде летящих бомбардировщиков. Командир бьется до последнего патрона, а потом идет на таран. Часы на руке погибшего летчика показали 4 часа 25 минут.

Через час таранит врага летчик Леонид Бутелин. Еще через пять минут Степан Гудимов.

Более двадцати таранов было совершено в первый день войны.

В конце 1941 года на стол командующего Люфтваффе Германа Геринга легла сводка, подводившая итог воздушным боям и потерям авиации.

Из нее стало известно, что за это время зафиксировано 192 случая тарана, которые внесли «нервозность» в ряды его доблестных асов.

В циркуляре, который ушел в авиационные части, говорилось, что русские летчики плохо обучены или их вовсе не хватает, поэтому в кабины самолетов сажают «фанатичных казаков», которые гибнут сами и разбивают машины. Германским летчикам предписывалось «уклоняться от таранного удара соблюдением дистанции не менее 100 метров от советского самолета».

Знало таранные удары и небо над нашим городом. Автор одного из них — Герой Советского Союза Петр Иванович Шавурин. В августе 1942 года городские мальчишки стремились попасть на площадь Минина и Пожарского, где у подножия памятника Чкалову лежали обломки фашистского стервятника, несшего на своем борту тонны взрывчатки.

Летчик-итребитель Петр Шавурин, таранивший в небе над Павловом фашистский бомбардировщик.

В газете «Горьковская коммуна» военных лет можно найти описание этого тарана.

«…Было сообщено, что к городу приближаются вражеские бомбардировщики. В погоню за врагом поднялись два летчика — Шавурин и Трубачев.

Лейтенант Петр Шавурин пробил большую облачность и на высоте 5000 метров обнаружил „Юнкерс-88“, который был выше советского ястребка на 3000 метров. Шавурин пошел на сближение с врагом. Фашистский бомбардировщик стал увеличивать скорость и пытался уйти. Шавурин использовал скорость своей машины и подошел к врагу на дистанцию 400 метров. Вот он, фашист, в перекрестье прицела. Пулеметные очереди ударили по вражескому бомбардировщику, Но „юнкерс“ стал подниматься все выше, пытаясь как-нибудь ускользнуть от преследования.

„Не упустить врага, сбить его“, — твердо решил отважный летчик. Лейтенант Шавурин проявил исключительное упорство в преследовании врага. Короткой очередью он уничтожил фашистского стрелка, вывел из строя один из моторов бомбардировщика. Но к этому времени у нашего летчика вышел весь боекомплект, и тогда он решил таранить. Винтом и левой плоскостью своего истребителя он ударил по хвосту и фюзеляжу „юнкерса“. Немецкий бомбардировщик развалился на части. Рухнул вниз.

От фашистского стервятника остались одни обломки. Весь экипаж, состоявший из четырех человек, уничтожен. Судя по документам, два немецких пилота летали не первый год и награждены железными крестами. Два других летчика только недавно закончили летные школы.