Повесть о Ферме-На-Холме - Алберт Сюзан Уиттиг. Страница 10

— Вот уж не знаю, как вы сможете там жить, — задумчиво сказал Плут. — Разве что Дженнингсы съедут. Их там пруд пруди, в доме не повернуться.

— А, вот ты у меня где! — радостно провозгласила миссис Тигги, отыскав наконец свой платок (из тончайшего розового батиста с инициалами Т.У. в уголке) под листом салата. Она дважды шумно высморкалась, снова приблизилась к окошку и взглянула на Плута. — Вы хотите сказать, — обратилась она к нему, осмыслив значение услышанного, — вы хотите сказать, что нам негде будет жить?

— Негде жить? — пропищал Мальчик, вторя ежихе, и покрутил усиками. — Негде жить? Но в таком случае нам придется вернуться в город, ура! Я решительно заявляю, что образ жизни деревенской мыши мне глубоко чужд. Терпеть не могу все эти поля и стога сена. А совы! Одна мысль о них приводит меня в ужас.

В разгар этой беседы мисс Поттер зашевелилась, села в постели и протерла глаза, отгоняя сон. Увидев собаку и кошку, она спустила босые ноги на пол.

— Вы что тут делаете? — спросила она, откидывая с глаз прядь волос. Беатрикс встала, прогнала Плута и Табису Дергунью и затворила за ними дверь. Потом взяла полосатую скатерть и накрыла ею все три клетки на полке. — А вам пора бы прекратить болтовню и спать, — сказала она строго. После чего вернулась в постель и с головой накрылась одеялом.

В комнате воцарилась тишина, только Мальчик-с-пальчик продолжал шептать печально и безутешно: «Не создан я для деревенской жизни, нет, не создан, нет, нет, нет», — пока наконец и сам не заснул.

4

Потери и недоразумения

Капитан Майлс Вудкок вошел в комнату Береговой Башни, где они с сестрой имели обыкновение завтракать, и сел напротив Димити, радостно приветствовав ее словами: «Доброе утро, дорогая». Мисс Вудкок улыбнулась ему навстречу. Ей не нужно было справляться, что ее брат предпочитает на завтрак. Она разлила чай, положила на тарелку подрумяненный хлебец и только-только приготовленный Эльзой Грейп апельсиновый мармелад и поставила на стол блюдо с залитым яйцами беконом.

Димити ни на миг не пожалела о своем решении, принятом лет десять тому назад, поселиться вместе с братом, когда тот ушел в отставку и осел в Озерном крае. В то время ее выбор не казался таким уж разумным. До той поры она почти безвыездно прожила в Плимуте все двадцать четыре года со дня своего рождения. Когда родители Димити и Майлса погибли в железнодорожной катастрофе на южном побережье, у нее было достаточно средств, чтобы год-другой поездить по миру, — именно к этому побуждала Димити родня, — после чего обосноваться в Лондоне, где и подыскать себе мужа, желательно богатого.

Но путешествия не прельщали Димити. Более того, у нее имелся собственный доход и не было нужды в муже — богатом или ином. По ее мнению, мужчины — за исключением ее брата, разумеется, — приносят больше хлопот, чем пользы. Чтобы умиротворить родственников, Димити предприняла две поездки — одну в Италию, другую в Швейцарию, после чего приняла приглашение Майлса навестить его в только что купленном доме в деревне Сорей. А через пару месяцев он предложил сестре жить у него постоянно.

— Вряд ли здесь так уж весело, — сказал ей Майлс, — но зато тихо и красиво. По-моему, лучшего места не найти. — Он вздохнул и потер раненую ногу. Майлс получил эту рану в Египте, заодно с малярией и крестом Виктории [3]. — Общество меня не слишком привлекает, а вот покой и тишина имеют свою прелесть — по крайней мере, на мой вкус.

Димити также пришлись по вкусу прогулки до Эстуэйт-Уотер, откуда открывался величественный вид на вершину Старика и другие холмы Конистона, расходящиеся от него в обе стороны, словно плечи, — и она охотно согласилась.

И хотя жизнь в деревне протекала в целом довольно мирно, нельзя сказать, что для брата и сестры в ней вовсе не было треволнений. Капитан Вудкок вскоре стал мировым судьей округа Сорей, а этот пост налагал на него обязательства выслушивать жалобы, заверять документы, удостоверять смерть и совершать тому подобные юридические действия. Что до Димити, то эта женщина, наделенная здравым смыслом, энергией и желанием совершать добрые дела, быстро откликнулась на просьбы местных жителей и оказалась вовлеченной во множество деревенских и приходских событий. В конце концов ей даже пришлось отказаться от некоторых обязанностей, чтобы иметь хоть немного времени для своего сада и для столь любимых ею дальних прогулок по окрестным холмам.

Димити налила себе вторую чашку чая. Накануне Майлс провел вечер на собрании Общества хоксхедских звонарей, так что они не виделись со вчерашнего завтрака.

— Вчера приехала мисс Поттер, — сообщила она, опуская в чашку два кусочка сахара. — Я встретила ее, когда мы ждали паром.

— Ах, мисс Поттер, — довольно сухо отозвался Майлс. — Знаменитая лондонская писательница, возжелавшая заняться землепашеством. И где же она остановилась?

— У Круков, в Зеленой Красавице.

Майлс нахмурился и поставил чашку.

— В Зеленой Красавице, ты сказала? Что ж, надеюсь, у Джорджа Крука хватит ума воздерживаться от грубых выражений хотя бы в присутствии мисс Поттер. Он на нее здорово зол. Джордж убежден, что фермерство не для городских дам, а к тому же эта самая дама перебила цену Сайласу Тедкаслу, который тоже был не прочь купить Ферму-На-Холме. — Майлс улыбнулся, но радости в этой улыбке не было. — Представь себе, Димити, что ты решила управлять фермой. Да у тебя там в мгновение ока все превратится в хаос. Уверяю тебя, то же произойдет и у мисс Поттер.

Услышь Димити столь высокомерное замечание из уст кого-либо другого, а не брата, она сочла бы его оскорбительным и для себя, и для мисс Поттер, которая, наверное, не пошла бы на такой шаг, когда бы не чувствовала, что в силах справиться с новыми обязанностями. Но это говорил Майлс, и она ответила ему улыбкой.

— Ну какая же это ферма? Всего-навсего тридцать четыре акра.

Майлс снова нахмурился.

— За эти деньги она могла купить в два раза больше земли.

— Должно быть, ей столько не нужно, — упорствовала Димити, — а книги приносят ей достаточно денег, чтобы цена не имела для нее значения. Я видела их во всех магазинах — раскупают как горячие пирожки.

— Тут дело не в размере, — продолжал Майлс, намазывая мармелад на теплый хлебец. — Крука и других выводит из себя само понятие — «дама-фермер». Да еще им не нравится, что она увела эту ферму из-под носа Тедкасла.

— Ну уж если мистер Тедкасл так хотел купить ее, ему следовало заплатить цену Джепсона, — отпарировала Димити. — Я не понимаю, в чем тут вина мисс Поттер.

Майлс ответил сестре широкой улыбкой.

— Что ж, я вижу, один доброжелатель у мисс Поттер уже появился. — И капитан переменил тему: — Не уверен, что ты уже слышала, но пару дней назад обнаружилось завещание мисс Толливер. Оглашение назначено на завтра.

— Я-то думала, что никакого завещания не существует, — удивилась Димити. — Так, по крайней мере, мне сообщил ее племянник.

Упомянутый племянник, грузный краснолицый торговец мануфактурой из Кендала по имени Генри Робертс, был единственным родственником мисс Толливер, который присутствовал на похоронах. Димити он показался довольно шумным, развязным, совершенно не похожим на скромную мисс Толливер — словом, весьма неприятным типом. Он говорил о своих планах продать Дом-Наковальню и на вырученные деньги открыть еще один магазин. Димити сочла это отвратительным и полагала, что мисс Толливер разделила бы ее точку зрения.

— Да, так вот, завещание все же было, — развеял ее сомнения Майлс. — Вернее, есть. Уилли Хилис, стряпчий мисс Толливер, отсутствовал в течение двух недель, ловил рыбу в Шотландии. Вернувшись, он узнал о случившемся и немедленно сообщил, что у него находится оригинал завещания, должным образом подписанный и заверенный.