Испытание страстью - Деверо Джуд. Страница 8

Кроме того, им было известно и слабое место Джеми: он полагал, будто женщины — это ангелы, сошедшие с небес. Естественно, при виде мужчины с такой внешностью женщины и в самом деле вели себя как ангелы. В какой бы стране он ни оказывался, стоило ему приблизиться к женщине — и к светловолосой датчанке, и к темноволосой красавице из Святой земли, и даже к сварливой мегере, — как она тут же превращалась в сладкоголосую пташку.

Рис хорошо помнил, как во Франции его прогнала вилами жена фермера. И та же жена фермера уставила стол бутылями с вином из подпола и предложила, им располагаться на ночь, едва в дом вошел Джеми и улыбнулся ей. Она даже не пожалела пуховую перину. Но только одну. Для Джеми. Рису и Томасу она указала на пол.

Будь Джеми другим человеком, он бы воспользовался преимуществом, данным природой. Однако он так не делал. Он был вежлив и внимателен и отклонял большую часть предложений. «Это плохо по отношению к мужу той женщины», — не раз повторял он. Если подобное заявление доносилось до ушей других мужчин, то его встречали громким хохотом.

При дворе мало кто из женщин, замужних и незамужних, не пытался затащить Джеми в свою постель, но он почти всегда отказывался от их приглашений. Дело было вовсе не в его скромности или стремлении сохранять обет безбрачия, просто он соблюдал осторожность.

«Я не лезу на рожон на поле брани, так зачем мне рисковать своей жизнью ради ночи с замужней дамой? — думал он. — Или вдруг за мной погонится отец какой-нибудь девственницы? А на любовницу у меня нет денег».

Несмотря на тесную дружбу с Джеми, несмотря на то что все трое почти все время проводили вместе, ни Рис, ни Томас почти ничего не знали о его личной жизни. Иногда его постель оставалась пустой в течение нескольких ночей, но в одно прекрасное утро он начинал часто зевать и тереть глаза. Однако ничего не рассказывал своим друзьям о том, где и с кем он был.

То, что сейчас Джеми размышлял о женитьбе, говорило о том, что финансы семьи оказались в плачевном состоянии.

— Какова она? — опять спросил Рис.

Наследница Мейденхолла. Человек-легенда, как Мидас или Крез. С рождения эта девочка, единственная дочь того, кто обладал несметными богатствами, превратилась в предмет мечтаний очень многих молодых людей. «Если бы я был богат, как наследница Мейденхолла» — так, по крайней мере, один раз в жизни заявлял каждый житель Англии. Даже королева, как сплетничали, спросила у иностранного посла, считает ли он ее такой же богатой, как наследницу Мейденхолла.

Однако никто не восклицал: «Если бы я был так же богат, как Перкин Мейденхолл!», потому что в этом отсутствовала романтика, особенно если учесть, что Перкин Мейденхолл славился своей скупостью. Рассказы о том, как он дрожит над каждым пенсом, превратились в легенды. Утверждали, что он носит одежду до тех пор, пока она не превращается в лохмотья, что он морит себя голодом, экономя деньги на еде. В его жизни не было никаких удовольствий и развлечений, он никогда не играл ни в какие игры. А еще говорили, что он женился потому, что отец его невесты не желал продавать ему участок, лежавший между их владеньями, и один раз лег в постель со своей женой, в результате чего появилась на свет его дочь. Мать девочки умерла через несколько дней после родов.

Нет, мало кто завидовал Мейденхоллу, завидовали его дочери — несчастной девушке, выросшей без матери, спрятанной за высокими стенами замка на юге Англии. Даже жители деревни, располагавшейся рядом с поместьем, никогда не видели наследницы. И если кто-либо отваживался обсуждать ее, он вскоре исчезал — шпионы Мейденхолла шныряли везде.

— Да хватит об этом, — вмешался Томас. Обычно он позволял Рису вытягивать из Джеми то, что того интересовало, но на этот раз продолжительное молчание Монтгомери заставило его прибегнуть к решительным мерам.

— Она очаровательный воробушек, — пробормотал Джеми, задумчиво глядя вдаль. — Огромные карие глаза, способные видеть насквозь, полная грудь. А двигается она стремительно и уверенно, как воробушек. — Его губы медленно растянулись в улыбке. — Язычок же у нее острый, как воробьиный клюв. Она может так клюнуть, что истечешь кровью.

Рис и Томас были до такой степени ошарашены его словами, что у них отвисли челюсти. Рис пришел в себя первым.

— Ты влюбился в наследницу Мейденхолла? Джеми посмотрел на своих друзей так, будто они помешались.

— Эксия? — только произнеся имя девушки, он сообразил, что сказал слишком много. Есть нечто, о чем нельзя говорить. — Влюбился? Любовь не имеет к этому никакого отношения. Мне предстоит отвезти женщину к ее…

— Полногрудого воробушка, а? — со смехом поинтересовался Рис, пихнув Томаса под ребра. — Думаю, этой зимой мы будем кушать от пуза, если он положил глаз на наследницу Мейденхолла.

Однако Томас не улыбнулся.

— Кто такая Эксия?

— Она поможет мне завоевать сердце наследницы, — угрюмо буркнул Джеми.

— Но я решил, что пышногрудый воробушек и есть наследница, — озадаченно произнес Рис.

— Нет, — возразил Джеми, уткнувшись в кружку. — Наследницу зовут Франческа. Я в жизни не видел более красивую женщину: золотистые волосы, ресницы, как опахала, румяные щечки, очаровательный ротик, совершенный подбородок. Она ожившая богиня.

Рис все еще ничего не понимал.

— Твой тон и твои слова противоречат друг другу. Ты описываешь чудо природы, но произносишь слова так, будто рассказываешь о мегере. Давай-ка, поведай нам, чем женщина с такой внешностью отбила у мужчины охоту общаться с ней?

— Она не умеет ни читать, ни писать, — ответил Джеми. — И ей нравится, когда с нее пишут портреты. Она… Рис рассмеялся.

— Истинная женщина. Раз ты слишком хорош для нее, то попытаю счастья я.

Джеми бросил на Риса такой взгляд, что тот окаменел.

— Я должен сделать то, что должен. Я должен думать о своих сестрах. И если наследницу можно завоевать, я сделаю это.

— Сомневаюсь, что эта задача будет столь уж тяжелой.

— Ты не видел, как она красива, — напомнил Джеми. — За ней придется долго и много ухаживать. Она к этому привыкла.

— В отличие от твоего полногрудого воробушка? — спросил Томас, изучающе глядя на Джеми.

Он был старше Риса и Монтгомери, которым еще не исполнилось тридцати. Ему же было почти сорок, и он достаточно повидал на своем веку, чтобы знать, как сделаться нужным человеку типа Джеми. Если Джеймс Монтгомери считал кого-то «своим», он заботился о нем, старался не нагружать работой и прилагал все усилия, чтобы связанные с ним люди ни в чем не нуждались.

Джеми улыбнулся.

— О, как я хочу быть свободным, — воскликнул он. — Быть сыном фермера и жениться, на ком пожелаю. — Он поднял свою кружку. — За свободу, — произнес он тост и залпом выпил эль.

Рис и Томас обменялись взглядами, прежде чем последовать его примеру. Не важно, как давно они знали Джеми — они все равно не понимали его. Он один из немногих, кому удалось увидеть наследницу Мейденхолла, — и он жалуется на ее красоту.

— За свободу, — хором сказали они.

Глава 5

— Ты видел его? — спросила Эксия, чье лицо пылало от гнева.

— Нет, не видел, — ответил Тод, чистивший ногти перочинным ножичком. Он не хотел показывать Эксии, как расстроен.

Когда дородный управляющий на руках внес девушку в дом, сердце Тода едва не разорвалось при виде ее бездыханного тела. Сначала он подумал, что она умерла. Он перенес ее в комнату, запер дверь и потребовал, чтобы послали в деревню за доктором. Когда же он понял, что Эксия всего лишь упала в обморок, то не впустил к ней несчастного лекаря. Вместо этого он дал ей выпить бренди и заставил рассказать, что произошло. Пока девушка говорила, он старался скрыть от нее, как его испугало появление чужака, который мог причинить ей вред.

— Он не ходит, как обычные люди, он вышагивает, — заявила Эксия и, соскочив с кровати, принялась изображать походку Джеймса Монтгомери. — Он строит из себя важную персону. Он закидывает голову и шествует с таким видом, будто владеет всей землей. Но почему? Потому что он граф? Ха! Мой отец каждое утро завтракает с двумя графами.