Только для него - Филдинг Лиз. Страница 26

— Возьмите с собой Наташу, — предложила Пэтси. — Пожалуйста. А то при ней мы все чувствуем себя настоящими бездельницами.

— Наташа! — позвал он. — Ты не хочешь дать остальным передышку?

— Они в отпуске, Дарий, а я — нет, — ответила она, но все-таки сняла резиновые перчатки и подошла к нему.

— Ты хорошо спала? — спросил он, когда они, вслед за Майклом, отправились вниз, к реке.

— Не особенно, — призналась она. — Можно было только предполагать, что нам удастся провести хотя бы несколько минут наедине, но, даже если бы детям приказали следить за нами, им бы не удалось справиться с этой задачей лучше, чем сейчас.

— Твоя мать знала, что делала, когда настояла на том, чтобы я остался, — ответил он. — Если тебя это хоть немного утешит, я тоже не слишком хорошо выспался.

— Воспоминания? — спросила она.

— Скорее, тот факт, что кровать, в которой я спал в детстве, пахнет уже не псиной, а тобой. Что причиняет много беспокойства, особенно учитывая, что последние двадцать четыре часа я провел под неусыпными взорами твоих крепких братьев, которых, поверь, не так просто очаровать, как твою маму.

— Может быть, тебе пора перестать пытаться очаровать их жен? — Ему показалось, что он услышал в ее голосе ревнивые нотки.

— Ты предпочитаешь, чтобы я очаровывал тебя?

— Нет! Я хочу совсем другого, и ты это знаешь.

Он знал, но они уже дошли до лодочного сарая, и Майкл приплясывал на месте от нетерпения, ожидая, когда наконец подойдут эти копуши-взрослые.

— Ну, где же вы?

— Давайте посмотрим, что у нас там…

Хотя крепления, на которых висела лодка, проржавели, им все же удалось снять ее и спустить на воду, но она очень быстро наполнилась водой.

— Извини, Майкл; похоже, корма пробита.

— Ее можно починить? — спросил мальчик, когда они вытащили лодку из воды и Дарий осмотрел пробоину.

— Может быть, но лодка из стекловолокна, так что нам нужно будет обратиться в специализированную мастерскую. — Заметив, как Майкл поник, Дарий поспешил добавить: — Знаешь, если тебе действительно нравится гребля, я запишу тебя в лондонский клуб, где можно будет тренироваться по-настоящему.

У мальчика отвисла челюсть.

— Круто!

— Но сначала спроси у мамы, разрешит ли она. Скажи ей, что это мой вклад в подготовку олимпийского резерва для Игр 2020 года! — прокричал он ему вслед.

Наташа улыбалась.

— Замечательный мальчишка!

— Пэтси очень переживает за него. Наверное, поэтому и вызвалась помогать тебе. Она не может следить за ним двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, а у него как раз наступает опасный возраст.

— Спорт — неплохой выход из положения. — Она посмотрела на лодку. — Твоя?

— Она принадлежала моему отцу. Когда я был ровесником Майкла, я любил сидеть на этой скамеечке, ставить руки и ноги на те места, куда их ставил он. Мне хотелось почувствовать его.

— Ты его никогда не видел? — спросила она.

Дарий покачал головой:

— Он преподавал в Лондонском университете, в Школе стран Азии и Африки. В Лондоне он жил в будние дни, а сюда приезжал на выходные, у них с Кристабель тут был коттедж, в котором они проводили выходные и праздники.

— Не очень хорошо начинать так семейную жизнь.

— Вообще-то она сама так решила. Она не любила Лондон.

— Ну а что случилось потом?

— Не «что», а «кто». Студентка из Ирана такой ослепительной красоты, что одного взгляда на нее моему отцу хватило, чтобы потерять голову, рассудок и память.

— Твоя мать. — И когда он взглянул на нее, добавила: — Тебя выдает имя.

Он кивнул.

— Отец бросил Кристабель и еще неродившегося ребенка и переехал жить во Францию с Сорайей.

Не в состоянии больше находиться в сарае, чьи стены хранили воспоминания о маленьком мальчике, пытавшемся дотянуться до своего отца, которого он никогда в жизни не видел, Дарий вышел на свежий воздух, скинул ботинки и сел на полуразвалившийся причал. Бывало, он сидел, болтая ногами в воде, и джинсы у него промокали до колен.

Наташа осторожно пробралась по доскам и села рядом с ним, опустив ноги в воду.

— Дед оставил его без гроша; надеялся, что это приведет отца в чувство, — продолжал Дарий. — Но ничего не помогало.

— А Кристабель? Как же она?

— Она очень плохо пережила случившееся. Ребенка она потеряла. Мальчика, который мог бы стать наследником всего этого.

— Бедняжка…

— Ее родители продали дом, тот, что на другом берегу реки, и переехали. Гэри сказал, что она наложила на себя руки.

— Не может быть!

— Мой дед это отрицал, но я решил убедиться и несколько лет назад принялся за поиски. — Он оторвал гнилую щепку от доски, раскрошил, бросил в воду. — Она живет в Испании с мужем и тремя детьми.

— Ты пробовал как-нибудь связаться с ней?

— Я хотел. Я хотел поговорить с кем-нибудь, кто знал моего отца, так что я поехал к ней, надеялся ее увидеть. Они как раз выходили из дома… — Он покачал головой. — Ей очень не хотелось, чтобы я, словно черный ворон, вторгался в ее замечательную семью и ворошил мрачное прошлое.

Наташа почувствовала, что глаза у нее наполняются слезами, она не могла вымолвить ни слова. Вместо этого она лишь крепко сжала его руку.

Дарий покосился на нее:

— Одобряешь? По-твоему, я поступил правильно?

— Совершенно правильно. — Она обвила рукой его талию, а он обнял ее за плечи, чтобы она могла положить голову ему на плечо. — А что случилось с твоими родителями? Наверное, что-то ужасное, иначе он не жил бы с бабушкой и дедом.

— Когда мне исполнилось несколько месяцев, Сорайя сильно заболела, и ей пришлось вернуться на родину. Она оставила меня с моим отцом, что кажется немного странным, но они не были женаты. Наверное, она боялась признаваться родителям, что живет с женатым мужчиной. Что у них есть ребенок.

— Если честно, для меня это тоже было бы трудновато.

— Похоже, они все уже знали. Спустя два дня после ее отъезда мой отец получил весточку от ее отца. Он хотел перевезти всю свою семью в Европу, и, чтобы получить выездные визы, им нужны были деньги на подкуп чиновников. Очень много денег. Подтекст был таков: если он хочет снова увидеть Сорайю, должен заплатить.

— Но… Какой ужас!

— Мой отец скрепя сердце поехал к деду и умолял его о помощи, и склочный старикан дал ему деньги, но с одним условием.

— Ты… — Она подозревала, что в его жизни случилось нечто странное, но никак не могла предположить что-то настолько кошмарное. Настолько жестокое.

— Он потерял наследника. Мой отец в его глазах лишился этого права. Я не был идеальным ребенком, рожденным в честном браке, но, кроме меня, у него никого не осталось.

— Ты был ценой, которую твой отец должен был заплатить, чтобы спасти твою мать.

— Рамзи состряпал официальный документ, по которому отец отказывался от родительских прав в пользу деда и бабушки. По условию, я жил с дедом и бабушкой, они обеспечивали мне хорошее образование и воспитание. Я становился наследником своего деда, но мои родители для меня как будто умерли… Отец подписал документ.

— Конечно, подписал. Что еще ему оставалось делать? Он любил твою маму, Дарий; он не мог оставить ее.

— Да. Я был в безопасности, а она нуждалась в его помощи.

Над рекой пролетел зимородок; уточка собирала свое пушистое потомство. Откуда-то с реки послышался восторженный визг ребенка. Несколько минут назад все шло просто замечательно, но чудесный день вдруг словно накрыла черная тень.

— Что же потом? — спросила она.

— Мой дед передал деньги, отец поехал в аэропорт, и больше уже никто не видел ни его, ни мою мать. Правда, никто их особенно и не искал.

— Мне так жаль…

— Когда дед умер, я настоял, чтобы Рамзи предпринял нормальный розыск моих родителей, прежде чем дом выставят на торги. Если бы оказалось, что мои родители живы, я бы все передал им.

— Ты не мог продать что-нибудь из этого дома?

— К сожалению, Хедли не были знаменитыми коллекционерами предметов искусства. Никто из них не позаботился о том, чтобы заказать фамильные портреты Томасу Гейнсборо, купить импрессионистов, когда они были дешевыми, прихватить парочку картин Пикассо…