Мэтр на учебе - Лисина Александра. Страница 8
Да, я прекрасно понимаю, что выглядело это жутко: чудовищное переплетение ломаных линий, дикие узоры, которые словно рисовали дрожащей с перепою рукой, по всему телу кляксы, подозрительно напоминающие потеки крови… но, во-первых, они проявлялись не всегда, а во-вторых, в точности повторяли рисунок темных каналов моего тела. К тому же Нич сам предложил использовать для татуировки вытяжку из семян астериса, обладающую слабым магическим фоном. И прекрасно знал, что впитавшийся в кожу состав будет не виден при дневном свете, но зато в отсутствие освещения начнет полыхать желтоватыми огнями, напоминающими свечение гнилушек.
— Свет, — буркнул я, мельком оглядев жутковатое отражение, кажущееся из-за отсутствия татуировок на лице безголовым. Если кто-то встретит этот кошмар на темной улочке, то навсегда останется писающим в штаны и вздрагивающим от каждого шороха ваулой.[3]
Впрочем, свои плюсы тут тоже имелись — если что случится, я всегда смогу использовать эффект неожиданности.
Под потолком послушно зажглось несколько магических светильников, и безголовая жуть из зеркала исчезла, превратившись в обычного рыжеволосого подростка.
Нич, обнаружившийся в изголовье моей кровати, гадко хихикнул, а потом шустро перебрался на комод и уже оттуда наставительно заметил:
— Ничего. Главное не раздеваться в общественных местах и не общаться с женщинами в темных помещениях.
Я мрачно покосился на довольного таракана.
— А я, между прочим, тебе форму почистил! — важно надулся тот.
— Спасибо. Кто бы мог подумать, что за мной будет ухаживать светлый архимаг? Портянки вечером постираешь?
— Болван. Нагадивший на тебя грифон был не просто иллюзией — ректор снабдил его не только заклинанием поиска, но и умением ставить магические метки. Видимую-то ее часть ты вчера благополучно стряхнул, а вот самую важную как раз и не заметил…
— Заметил, — проворчал я, натягивая форму. — Что я, глупее тебя? Просто решил заняться этим с утра.
Нич фыркнул.
— Да тебя поутру не поднять! Не услышать знаменитый академический колокольчик…
— У нас в башне всегда был колокол. Не чета этому недоразумению.
— Посмотрим, как ты завтра запоешь, — буркнул задетый за живое Нич. — Кстати, ты уже опаздываешь. А если бы я не почистил мантию, тебя бы отыскали в два счета!
— Почему это я опаздываю? — непонимающе обернулся я, натянув брюки до середины бедер.
— Потому что для светлых адептов занятия начинаются раньше, чем для некромантов!
— Да я же только встал! Звонок прозвенел совсем недавно!
— А это был уже второй, — гаденько хихикнул Нич. — Первый ты благополучно продрых. Так что до начала занятия у тебя осталось примерно… пять минут.
— Что-о-о?!
— Точнее, уже четыре.
— И ты молчал?!
Нич проворно переметнулся на свою постель, чтобы оказаться от меня как можно дальше, и уже оттуда резонно заметил:
— Ты мне про тайник не сказал. Надо же было вернуть должок?
Глухо ругнувшись, я натянул брюки до конца, торопливо их застегнул, накинул на себя рубашку, подхватил со стула мантию и, цапнув уже собранную сумку с книгами и тетрадками (хоть на это у него ума хватило!), вылетел за дверь.
— Постарайся не убить преподавателей! — вместо напутствия крикнул мне в спину таракан. — И не забудь: обед ровно в полдень в общей столовой!
— Тебя убью вместо преподавателя, — процедил я уже из коридора, который, как и следовало ожидать, был абсолютно пуст. — А потом воскрешу и переселю в тело жирного клопа, которого буду сперва поджаривать на медленном огне, а затем охлаждать в морозильной комнате до посинения. Говорят, резкие перепады температур закаляют тело, а ты у нас пока слабенький…
Одно хорошо — телепортационная арка никуда не делась и в мгновение ока перенесла меня в учебный корпус, позволив не тратить время на прогулку по улице, как пришлось сделать остальным. Привлечь к себе внимание я не опасался: мастер Лиурой, которого я целый месяц водил за нос, наверняка сообщил о моих талантах в ректорат. В том числе и о том, что я не понаслышке знаком с рунным алфавитом, и о доставшейся мне в наследство коллекции редких книг, где наверняка могут сыскаться полезные заклинания.
Другой вопрос, что у светлых на факультетах очень ревностно относились к соблюдению правил. Нич в свое время такого понарассказывал, что я в какой-то момент твердо уверился: все светлые — ненормальные. Поэтому на урок несся со всех ног, теряя приличествующее мэтру достоинство, но при этом не отказав себе в удовольствии посмаковать подробности своей страшной мести фамильяру, посмевшему поставить меня в такое неловкое положение.
В класс я зашел подчеркнуто спокойным шагом, сохраняя на лице невозмутимое выражение. Надменный, ничуть не запыхавшийся, я закрыл за собой дверь ровно в тот момент, когда в коридоре прозвенел третий колокольчик, возвещающий о начале занятия.
— Добро пожаловать, — хмыкнул при виде меня поднявшийся из-за стола преподаватель — худощавый, неприятный с виду тип в длинной черной мантии без каких-либо знаков отличия. — Вы очень вовремя, адепт. Еще одна секунда — и мне пришлось бы начинать урок с наказания.
Я огляделся.
Комната оказалась большой — в боевой трансформе мне пришлось бы потратить секунд тридцать, чтобы обежать ее по кругу. Но вот обстановка была совершенно незнакомой: раньше в учебных классах стояли удобные столы и скамьи для учеников, пол был ровным, а не поднимающимся по направлению к противоположной от кафедры стене; да и не случалось такого в мое время, чтобы студенты занимали положение выше преподавателя. А тут все обстояло ровным счетом наоборот: почти два десятка стоящих полукругом и узких до неприличия столов, где могла поместиться лишь тетрадка и локти ученика; высокие ступени, уходящие чуть ли не под потолок; длиннющая доска на две трети стены; стоящий перед ней такой же длиннющий стол, на котором без помех можно препарировать двух человек, и какое-то непонятное сооружение перед ним, смутно похожее на трибуну. К ней как раз и подошел совершенно незнакомый мне мастер, с вежливым недоумением уставившись на меня.
За партами, как и следовало ожидать, уже сидели первокурсники — все двадцать восемь человек, среди которых отыскалось аж двадцать две нагло ухмыляющихся рожи и шесть симпатичных девичьих мордашек, насмешливо меня изучающих.
Впрочем, меня больше интересовал преподаватель.
Гм. И правда, в первый раз его вижу — тощий, сутулый, с невыразительной физиономией, надменно выдвинутым вперед подбородком и выпирающими скулами. Занятный тип. Довольно молодой. И он явно не станет моим любимым преподом в академии.
— Проходите, молодой человек, — с издевательской улыбочкой предложил учитель, демонстративно поправив бумаги на своей «трибуне». А потом небрежно добавил: — Мы так долго вас ждали, что от нетерпения чуть не сгрызли себе все ногти на руках.
Ага. Язвим, значит. Пытаемся умничать. Авторитет себе набираем среди малолеток.
Я вежливо улыбнулся.
— Благодарю вас, мастер. Поверьте, я бесконечно сочувствую вашим безвинно пострадавшим рукам, но осмелюсь напомнить, что ногти имеются и на нижних конечностях.
— Как вы сказали? — замер маг, резко подняв голову от бумаг и вперив в меня недобрый взгляд. — Это что, у нас на курсе завелся шутник?
Я удивленно моргнул.
— Ну что вы, мастер. Я вообще шуток не понимаю.
— Ах вот как… — На тонких, кажущихся почти незаметными губах мастера заиграла недобрая улыбка. — Как вас зовут, адепт?
— А вас?
Преподаватель удивленно дрогнул и, слегка прищурившись, медленно произнес:
— Мое имя — мастер Нарди фон Берден, адепт. Я ваш преподаватель по основам магического моделирования, а также основам рунной и заклинательной магии.
— Очень приятно. А меня зовут Гираш, и я ваш новый студент, — бодро отозвался я.
— Это ваше полное имя? — почти ласково осведомился он.
— Нет, мастер. Полное звучит: Вальтиер Сугнар Гираш Невзун. Но я предпочитаю, чтобы меня называли только третьим именем. Оно, на мой неискушенный взгляд, более благозвучное.