Непрощенный (ЛП) - Кейт Лорен. Страница 16

будет происходить на выпускном. Она может появиться только на Битве групп. Ей не

были нужны туфли или платье. Она только должна была быть в той же самой комнате, что

Айк Лигон.

Она должна репетировать прямо сейчас. Она должна писать больше песен.

Прежде чем она опомнилась, ее ноги привели ее в студию.

Кэм сидел на полу, настраивая тонкую зеленую электрогитару. Джин Ра выбивал

ритм по его джинсам барабанными палочками. Что они делали здесь?

“Мы только что говорили о тебе,” сказал Джин.

“Вы не должны быть здесь”, - с раздражением сказала Лилит.

“Ты тоже,” сказал Кэм подмигивая, чем в очередной раз ее выбесил.

“У тебя нервный тик?” Лилит спросила. “Или мышечный спазм глаза?”

Кэм опешил. “Это называется подмигивание, Лилит. Некоторые люди находят это

прикольным” парировал он.

“Некоторые люди думают, что делая это ты становишься похожим на

извращенца”, сказала Лилит.

Кэм уставился на нее и она ждала его ответа, чтобы сказать что-то колкое, но

вместо этого он сказал: “Извини, больше не повторится”.

Лилит вздохнула. Ей нужно сосредоточиться на ее музыке, а Кэм был

отвлекающим внешним раздражителем. Ее отвлекало и от, как его пальцы двигались над

своей гитаре, и то как он загадочно улыбался с прищуром зеленых глаз, когда он смотрел

на нее. Ей это не нравилось.

И она никогда не любила Джина. Она хотела, чтобы их обоих тут не было. Она

скривилась в гримасе. "Пожалуйста, уйдите," сказала она. "Вы оба."

“Мы были здесь первыми”, - сказал Джин. “Если кто-то должен отсюда уйти, так

это ты.”

“Вы оба остыньте”, сказал Кулак. “Давайте просто попробуем вместе раз уж мы

тут собрались”.

“Нет”, сказала Лилит. “Я пришла, чтобы поработать над кое чем.

Конфиденциально. У меня даже нет с собой гитары”.

Кэм уже был возле шкафа студии, вытаскивая одну из гитар. Он подошел к Лилит

и вручил ей в руки, заводя руки за ее шею обводя затылок, чтобы повесить ремень через

ее плечи. Это был Лес Пол с тонким грифом и прохладной серебряной окраской,

распыленной на ее грифе. Она никогда не держала такую хорошую гитару прежде.

“Теперь какое твое оправдание?” тихо спросил Кэм. Его руки остались на затылке

дольше, чем положено, как бы он не хотел отстраниться.

Она отступила на шаг.

Улыбка на губах Кэма исчезла, как если бы она как-то навредить ему.

Если бы она могла, она сказала бы себе, что ей не все равно. Она не знала, почему

он был настолько напорист, что он имел в виду, поощряя ее музыку.

Она думала о Хлои Кинг, насколько грубо она ей напомнила о вчерашнем

Открытом микрофоне. Это был единственный раз, когда Лилит когда-либо играла на

публике. Держа эту гитару, она поняла, что не хотела, чтобы он был последний.

Это не означало, что они создавали группу. Они могли просто, как Кэм сказал,

попробовать.

“Что я делаю?”, сказала она себе под нос, чувствуя себя уязвимой. Она не хотела

быть кому то обязанной, особенно Кэму.

Медленно Кэм провел ее рукой по теплому грифу гитары. Его правая рука

прошлась по струнам. Она заколебалась.

Заметив это Кэм сказал “Вы знаете, что надо делать”.

“Я не знаю. Я никогда с другими людьми не...”

“Просто начни играть”, - сказал Кэм. “А мы подхватим.”

Он кивнул Джину, который сделал отстук палочками четыре раза. Кэм схватил

тонкую зеленую бас-электрогитару Jaguar в винтажном стиле.

А потом, как это не было привычным делом, Лилит установить свои пальцы на

струны.

Ее гитара слилась с ударными Джина как сердцебиение. Неуклюжие аккорды

Кэма перекрещивались тяжелым ритмом как гибрид Курта Кобейна и Джо Страммера.

Время от времени Джин склонялся к небольшому черному синтезатору Moog, который

стоял рядом с его ударной установкой. Аккорды синтезатора гудели как жирные и

дружелюбные пчелы. Их колебания находили безопасные дома в местах между другими

стоявшими инструментами.

Через некоторое время, Кэм поднял руку в воздух. Лилит и Джин перестал играть.

Они смогли все почувствовать, они были на верном пути.

“Давайте перейдем к вокалу”, - сказала Кэм.

“Ты имеешь в виду сейчас?” Лилит спросила. “Как это?”

“Просто вот так”. Кэм щелкнул выключателем и протестировал микрофон с

пальца, потом направил микрофон на Лилит и отступил. “Как на счет песни, которую ты

вчера пела?”

“ ‘Изгнание’ ” сказала Лилит, ее сердце бешено колотилось. Она достала свою

черную тетрадь со всеми ее песнями, но потом она мыслями вернулась на день раньше,

как все возненавидели ее исполнение. Что она делала? Еще одно выступление перед кем-

то причинит ей еще больше унижения.

И тогда она подумала об Айке Лигоне, поющем ее песню перед всей школой.

“Я готова”, - сказала она.

Кэм тихо отсчитал: “один, два, три, четыре”, - и он, и Джин начал. Кэм кивнул

Лилит, сигнализируя чтобы она начинала петь.

…И она не смогла.

“Что случилось?” спросил Кэм.

Все, что она хотела сказать, единственной вещью, которую когда-либо знала

Лилит, было разочарование. Ничто в ее жизни никогда не удавалось. Если что то, по

большей части, было сносно, то только потому что она никогда не позволяла себе ожидать

что-либо. По этому она никогда не строила каких-либо надежд и планов и особо ничему

не расстраивалась.

Но это музыка!

Это имело значение для нее. Если бы она спела отстойно, или если бы ее песня не

была выбрана для сражения, или если бы она, Кэм и Джин создали группу и все это

развалилось, Лилит потеряла бы единственную вещь, о которой она мечтала. Ставки были

слишком высоки.

Лучше отступить сейчас.

“Я не могу”, - сказала она.

“Почему нет?” спросил Кэм. “Нам комфортно вместе. Вы сами увидели это”.

“Я не знаю”. Ее глаза встретились с Кэмом, и она почувствовала, что напряжена,

как пружина. Она вспомнила свой утренний разговор с Люком и песня “Смерти Звезд By

Dysmorphia ” начала играть в ее голове:

Звезды на твоем лице сегодня вечером

Сегодня вечером нет Космоса

“Что случилось?” спросил Кэм.

Должна ли она спросить его о песне? И о девушке? Было ли это сумасшествием?

А что, если Кэм был лирический вор? Что, если это было реальной причиной того,

что он хотел создать группу с ней? Кроме ее гитары, песни Лилит были единственными

вещами, которые она ценила выше всего. Без них у нее ничего не было.

“Я должна идти”, - сказала Лилит. Она поставила гитару и схватил свою

сумку. "И я не буду петь своих песен в Битве групп. Это конец."

"Подожди" позвал Кэм, но она уже выходила в дверь студии.

Снаружи, Лилит пересекла парковку в сторону задымленного леса. Она

закашлялась, пытаясь не думать о том, как хорошо было заниматься музыкой с Кэмом и

Джином. Глупо было пытаться что то делать с ними, глупо надеяться на что-либо, потому

что она была Лилит и у нее все всегда отстой, и она никогда не получал того, чего она

хотела в жизни.

Другие студенты не стеснялись, когда их спрашивали об их мечтах. “Колледж,”

они бы сказали, “Потом карьера в финансах”. Или, “Путешествие по Европе в течение

двух лет” или “Вступить в морскую пехоту.” Это было, как будто все, кроме Лилит

получил письма, объясняющие, к чему надо стремиться в жизни, чтоб не пропасть и быть

успешным в обществе.

Лилит, в отличии от них, хотела быть музыкантом, певцом ее собственных песен

— но она прекрасно знала, что это было возможно.

Она села на ее место у ручья и расстегнул ее рюкзак, чтоб достать свою тетрадь.

Ее пальцы нащупали книгу. Она потянулась глубже, отодвинув в сторону свой учебник

истории, ее карандаш, брелок с ключами. Где была ее тетрадь? Она открыла шире рюкзак