Клан у пропасти - Метельский Николай Александрович. Страница 36

— Не уверен, что и мы останемся тут надолго, Кушина–тян, — произнес старик.

— Вряд ли Коноха будет терпеть в своих стенах независимый клан, — подыграл я деду.

— Не понимаю, — покачала головой Кушина. — Вы ведь не просто взявшийся из ниоткуда клан, вы Узумаки.

Вот черт, реально не понимает?

— Только потому нас и не прогнали во время войны, — взял я слово. — Мирное время совсем другое.

— Никто не хочет терпеть нахлебников, — заметил дед.

— Я бы выразился иначе, — не согласился я со стариком, продолжая игру на публику. — Скорей, иметь под боком клан, не дающий того, чем обеспечивают деревню другие.

— Можно и так, — пожал плечами Джиро.

— Это вы сейчас про что? — спросила жена Четвертого.

— Шиноби, Кушина–сан. Главное достояние всех скрытых деревень — это шиноби. Не печати, не техники, а шиноби. У вас ведь есть печать цепей чакры?

— Конечно, — кивнула девушка. — Бабушка Мито ставила.

Хиден, она же секретная техника фуиндзюцу клана Узумаки — «Цепи чакры». Пропуская через нее чакру, можно создавать и управлять цепями, которыми в каноне Кушина спеленала Кьюби. Причем печать потребляет вообще любую… эм… короче, через печать можно пропускать даже жизненную энергию. Цепи в этом случае получаются особенно крепкими, но и цена такой траты, как вы понимаете, слишком высока. Впрочем, если перед тобой разгневанный биджу, чакра закончилась, а за спиной новорожденный сын, цена уже не важна.

Просто для справки — печать Цепей создали не Узумаки, а сам незабвенный Рикудо, чем и удерживал Десятихвостого. Как она попала в наш клан, на данный момент уже никто и не знает. Может быть, Рикудо подарил ее, за ним такое водилось, может быть, мы украли у него печать, но теперь она принадлежит только нам.

— Как вы понимаете, Кушина–сан, хиден–техники не предполагают обучение им посторонних, о таком и просить–то никто не будет, а той же Конохе, уверен, хотелось бы иметь в своем составе не одну куноичи с Цепями, а, скажем, с десяток. Я уж не говорю про использование своих знаний просто потому что, а не за деньги. Клан Узумаки будет постоянным раздражителем для верхушки селения. Вроде как красноволосые есть, а вроде и нет.

— И мы так или иначе должны будем идти навстречу селению, которое согласится нас приютить, так что и в условия нашего здесь заселения придется добавить что–то от себя. — закончил за меня старик.

— По–моему, — подала голос брюнетка, — вы слишком все утрируете.

— Микото права, — подтвердила слова подруги Кушина. — Клан Узумаки даже в таком положении, как вы описали, очень многое даст Конохе. Во всяком случае, между «хоть что–то» и «ничего» разумней выбрать первое.

А ведь она и правда не понимает. Да, я на сто процентов уверен, что и Минато, и Хирузен, и кто–нибудь другой в любом случае даст разрешение нам тут поселиться, разница только в количестве выставленных условий. Но это ведь сейчас. Пройдет время, недолгое, скорей всего, и начнутся игры с целью нас подчинить. В широком смысле слова подчинить, но как факт.

И еще, у меня создается впечатление, что на Минато надавила именно Кушина, и логики в ее действиях было меньше, чем эмоций.

— Дело не в «настоящем», дело в «будущем», Кушина–тян.

Ой–ёй, судя по тону, старик сам себя начинает накручивать. Да и мои объяснения женщинам сыграли свою роль.

— Деда хочет сказать, Кушина–сан, — встрял я, пока жена не вступилась за мужа, — что Намикадзе–сан не всегда будет Хокаге. Мы не можем быть уверены, что через… пусть будут десятки лет, следующий правитель Конохи не захочет прибрать клан Узумаки к рукам.

Я специально взял будущее подальше, чтобы и Кушина не начала втирать нам, какой Минато хороший, и Джиро не забывал, что время на укрепление клана у нас будет. А так как я по сути обманывал их обоих, настроения мне мои слова не прибавили.

— Да и Намикадзе не святой отшельник, — все–таки не сдержался старик.

— Мой муж никогда не причинит вред союзнику, — вроде и спокойно сказала Кушина, но надвигающуюся бурю увидела и Микото.

— Узумаки–доно не это имел ввиду, Кушина–тян, — начала успокаивать ее брюнетка. — Ни о каком вреде ведь не было сказано, не так ли? — повернулась она к нам.

Но Джиро — это Джиро. Слабаки и женщины, неважно какой силы женщины, должны сидеть на своих местах и не рыпаться, если же они решили поспорить… В общем, я, а значит и сидящая рядом Кушина… да и Микото наверняка… начали ощущать нарастающее давление чакры деда. Будьте уверены, Монолитом его не зря прозвали, именно огромный монолит начал давить нам на плечи.

Надо что–то делать, а то он реально взорвется. Драки, конечно, не будет, но поссорятся они с Кушиной знатно.

— Деда, — произнес я спокойно. — Ты невежлив с нашими гостями. Я прям не узнаю тебя.

В ответ раздался лишь хмык, но давление начало уменьшаться.

— Вам бы кошку хоть завести, а то что–то здесь мрачновато, — пробурчала Кушина.

— Протри глаза, женщина, — буркнул в ответ старик. — Зачем нам кошка, когда есть Ши–чан.

Вот ведь вредный старик.

— И правда, — повернулась ко мне Кушина. — Что это я…

Бог с ним, со стариком. Когда тебя тискает такая женщина, прижав к такой груди, кое–что можно и простить.

Лишь отойдя на пару сотен метров от особняка, Микото напоказ выдохнула.

— Фу–ух. Ну и страшенный же дед.

— Монолит Джиро, — пожала плечиком Кушина. — Сейчас еще ничего, а вот когда мне было тринадцать, я его действительно испугалась. Он тогда навещал бабулю Мито, и я оказалась рядом, когда они о чем–то разругались.

— Ха–ха… — нервно посмеялась брюнетка. — Представляю, каково тебе было.

— Да и биджу с этим стариком, — махнула рукой Кушина. — Зато я теперь знаю, почему он все–таки приехал сюда.

— Оу, выяснила все–таки?

— Ты и сама наверняка поняла, — ответила красноволосая.

— Шигеру–кун? — кивнула сама себе Микото.

— Похоже, Джиро–сан души в нем не чает и многое позволяет, — произнесла задумчиво Кушина. — А тот не дурак и имеет на все свое мнение. Но что самое главное, способен убедить в своей правоте деда.

— Похоже, он единственный имеет на него влияние, — заметила Учиха.

— Единственный? — посмотрела на нее подруга. — Пожалуй, что да. Сейчас таких людей больше и не осталось.

Некоторое время женщины шли молча, но тут брюнетке пришел на ум вопрос, который она не замедлила высказать:

— Как думаешь, Джиро–сан все еще недолюбливает наш клан?

— Учиха убил его отца, — вздохнула Кушина. — Учиха выжил там, где умер его брат, и… я ни в чем вас не обвиняю, но именно Учиха продавили в Совете вопрос о переселении одного из Узумаки в Коноху, чтобы сделать его джинчурики. Джиро–сана уговаривали очень долго, всей деревней, в итоге так и не уговорили. Вопрос решил уже его сын, сменивший Джиро–сана на посту. Даже с бабулей Мито он ссорился именно из–за вашего клана.

— Ты так это представила, что кажется, будто он нас и вовсе ненавидит, — покачала головой Микото.

— Это не так, Ми–тян, — не согласилась с ее выводом Кушина. — По–настоящему он ненавидит только нынешнего Цучикаге. Не знаю, в чем там дело, но бабуля Мито говорила, что там не только в Ооноки дело. В остальном неприязнь и недоверие. Джиро–сан из тех редких людей, для которых нет врагов, есть лишь противники. Лично я вряд ли смогла бы списать смерть Минато на войну и не возненавидеть человека, убившего его.

— Воистину Монолит, — прошептала Учиха Микото.

После ухода женщин мы с дедом продолжали сидеть в гостиной, попивая уже третью по счету кружку чая и думая каждый о своем.

— Ну, что скажешь? — нарушил тишину Джиро.

— Надо сходить в гости к Хьюга.

— Что? — переспросил старик. — Причем здесь Хьюга?

— Нам нужен посредник, — ответил я. — Хотя нет, лучше назвать его… поручителем. Нет, тоже не то. Короче, мы предложим главе клана Хьюга держать у себя копию договора, который мы заключим с Конохой. И дадим право взыскать с того, кто его нарушит.