Скелеты в шкафу. Драматичная эволюция человека - Таттерсаль Иэн. Страница 8

Заголовок не совсем точно отражал суть этого огромного двухтомника. Большая часть первой книги представляла собой опровержение полигенистической теории — представления о том, что человеческие расы, проживающие в разных регионах мира, были сотворены раздельно или, следуя эволюционной теории Дарвина, произошли от разных видов обезьян. Эту теорию активно поддерживали сторонники рабовладения, Дарвин же происходил из семьи с аболиционистскими взглядами, а во время плавания на «Бигле» пришел в ужас от страдания бразильских рабов. «Происхождение человека» почти наверняка писалось не как логическое продолжение идей, высказанных в «Происхождении видов», но как опровержение полигенизма и протест против рабства. Однако, судя по всему, в процессе написания книга начала жить собственной жизнью и в итоге превратилась в рассуждения о половом отборе.

Концепция полового отбора гласит, что выбор партнера имеет большое значение для эволюционного процесса. Классическая иллюстрация этой идеи — огромные хвосты павлинов, которые нужны самцам только для того, чтобы привлекать самок. Вероятно, переход к половому отбору был неизбежен, так как для подтверждения теории моногенности, то есть происхождения всего человечества от единого предка, Дарвину требовалось описать и механизм ее действия. Так как адаптивные различия между расами казались Дарвину незначительными, половой отбор, то есть наличие разных стандартов красоты, был выбран им в качестве объяснения «различия между расами и отличия человека от животного».

Если «Происхождение человека» хоть как-то и пыталось соответствовать своему названию, то делало это лишь косвенно, путем описания параллелей в анатомическом строении и в особенности в поведении людей и других животных. Чего в нем совершенно точно не было, так это рассуждений о собственно происхождении человека. Это было по меньшей мере странно, потому что к моменту выхода книги у человечества уже накопились некоторые, пускай и ограниченные, исторические данные о себе. Самым важным элементом в горстке окаменелых человеческих останков, которыми располагали викторианские натуралисты, был скелет из грота Фельдховер, расположенного в долине Неандерталь в Германии. Он был обнаружен еще в 1856 году, то есть до публикации «Происхождения видов». Когда описание останков было переведено на английский язык в 1861 году, оно наделало много шума в британских научных кругах. Тем не менее через 10 лет уникальный и явно весьма древний череп неандертальца удостоился в «Происхождении человека» лишь упоминания — невзначай оброненного замечания о том, что древние люди могли обладать крупным мозгом.

Эта ситуация кажется еще более удивительной потому, что в 1864 году Дарвин своими глазами видел (и, вероятно, даже держал в руках) второй череп неандертальца, обнаруженный немногим ранее, 1848 году, в одном из музеев Гибралтара. Череп так и пылился бы на полке, если бы внимательный посетитель не заметил его и не привез в Лондон. В середине 1864 года череп обследовал английский анатом Джордж Баск. Первого сентября того же года Дарвин в письме к своему коллеге Дж. Д. Хукеру рассказал, как в Лондоне его навестили Лайель и палеонтолог Хью Фальконер. В конце письма он между прочим замечает: «Ф. привез мне великолепный гибралтарский череп». Насколько мне известно, это единственное сделанное Дарвином упоминание этого образца и ископаемых человеческих останков в целом. К моменту публикации «Происхождения видов» Дарвина уже наверняка очень раздражала неполнота палеонтологической летописи и отсутствие достаточных доказательств тех медленных, постепенных изменений, которые описывала его теория. Со временем неудовлетворенность должна была только усилиться. В юности Дарвин не стеснялся рассуждать об ископаемых останках обезьян и человека в своих заметках, к середине своей научной карьеры стал относиться к ним весьма уклончиво. Каким бы великолепным ни был гибралтарский гоминид, Дарвин не был готов заниматься человеческими останками.

Две впервые обнаруженные окаменелости гоминидов. Слева: гибралтарский череп, исследованный Дарвином в сентябре 1864 года. Справа: скелет из грота Фельдхофер, относящийся к типу Homo neanderthalensis. В масштабе. Иллюстрации Дона Макгрэнэгана (слева) и Дианы Саллес.

Пока Дарвин старательно зарабатывал себе репутацию самого знаменитого биолога в истории, Уоллес (о котором кто-то однажды сказал, что он был известен своей неизвестностью) продолжал работу на Малайском архипелаге. Он прожил на островах до 1862 года и собрал коллекцию из более чем 126,000 образцов (большую часть которой составляли жуки), включавшую множество доселе неизвестных науке видов. Возвратившись в Англию, Уоллес узнал, что его положение в научных кругах значительно укрепилось благодаря дружбе с Дарвином и другими маститыми учеными (хотя, несмотря на это, он так и не нашел себе работу под стать своей славе и до конца жизни был стеснен в средствах). Несмотря на то что Дарвин был поражен сходством их взглядов на эволюцию, представления двух натуралистов о естественной истории различаются.

Самым существенным отличием являлся тот факт, что уже к моменту написания «Происхождения видов» Дарвин полагал борьбу каждого отдельного представителя вида за репродуктивный успех основным движущим фактором изменений, в то время как Уоллеса больше занимала судьба так называемых вариететов. Максимально упростив их идеи, можно сказать, что Дарвин считал базовой единицей отбора отдельный живой организм, а Уоллес — популяцию или даже целый вид. Соответственно, для Дарвина виды были лишь эфемерными сущностями, а для Уоллеса, вслед за Брокки, — вполне материальными элементами эволюции.

Кроме того, Уоллесу никогда не нравилась предложенная Дарвином концепция полового отбора. Однако самые существенные различия касались эволюции человека. Несмотря на нежелание иметь дело с ископаемыми человеческими останками, Дарвин тем не менее последовательно объяснял все характеристики современного человека действием естественного отбора и не давал ему никаких поблажек. Уоллес же не мог принять тот факт, что естественный отбор мог привести к возникновению самых важных черт человека — большого мозга и уникального сознания, порождаемого им. Уоллес полагал, что отбор реагирует на текущие потребности живого существа, но также понимал, что значительный объем человеческого мозга не соответствовал примитивному образу жизни древних и современных людей. Тем не менее и те и другие обладали крупным мозгом. Как естественный отбор мог создать нечто, настолько превышающее необходимость?

Уоллес ни в коем случае не был религиозным человеком, но увлекался духовными рассуждениями, которые в итоге привели к созданию концепции «Высшего сознания», якобы запустившего все естественные процессы в природе. Дарвин ожидаемо впал в ярость и написал Уоллесу: «Надеюсь, Вам не удалось убить наше с Вами дитя». Через какое-то время разрыв между двумя соавторами теории эволюции путем естественного отбора был устранен, но не до конца: известно, что однажды Дарвин и Уоллес выступали свидетелями в суде от противоположных сторон по делу об обвинении спиритуалиста в мошенничестве. Несмотря на все то, что нам удалось узнать с тех пор, спор Дарвина и Уоллеса об эволюции человека до сих пор отражает дихотомичные взгляды на возникновение человеческого сознания (постепенное или единовременное), существующие в современной палеоантропологии.

Глава 2. Появление палеонтологической летописи

Одной из вероятных (хотя и не вполне убедительных) причин игнорирования Дарвином окаменелых человеческих останков и древних людей в «Происхождении человека» можно считать тот факт, что его друг и защитник Томас Генри Гексли уже касался этого предмета в своих работах в 1863 году, всего через три года после публикации «Происхождения видов». Гексли был одаренным анатомом, завоевавшим славу в палеонтологических кругах своей гипотезой о происхождении птиц от хищных динозавров. Говорят, что эта идея (недавно снова вошедшая в моду) пришла ему в голову в тот момент, когда он разрезал индейку на семейном рождественском ужине. В своей знаменитой серии очерков «Место человека в царстве животном», написанной в 1863 году, Гексли ожидаемо рассматривает вопрос, выведенный в заглавии работы, с анатомической точки зрения. Как и Дарвин в своем «Происхождении человека», Гексли стремился обосновать линнеевскую классификацию человека как одного из видов млекопитающих и для этого приводил убедительные и скрупулезные описания сходных черт в анатомическом строении человека и других животных, в частности африканских приматов. Одно из его эссе было полностью посвящено «некоторым окаменелым останкам людей».