Незнакомка - Деверо Джуд. Страница 67

— Ничто не может помешать мне видеться с вами. В первый раз, с тех пор, как приехал в Америку, я чувствую, что нашел истинного друга.

— Да, — тихо сказала Бианка, — я чувствую то же самое. Жерар нежно поцеловал ей руку.

— Итак, до завтра?

— Да, завтра в полдень. Давайте устроим пикник! Жерар кивнул, бросил на нее прощальный взгляд и пошел прочь.

Глава 20

Бианка с минуту глядела ему вслед. Какой привлекательный мужчина — предупредительный, деликатный, с изысканными манерами, совсем не похожий на американцев. Она отправилась домой, тяжело вздыхая в предчувствии долгого пути, который ей предстояло проделать пешком. И в этом тоже был виноват Клей. Стоило ей завести речь об экипаже, как он поднимал ее на смех и говорил, что не собирается прокладывать дорогу только потому, что его жена слишком ленива.

Весь долгий путь под палящими лучами солнца она, не переставая, думала о своем новом знакомом. Почему она не вышла замуж за кого-нибудь вроде него, почему ей достался в мужья человек с низменной душой и отвратительными манерами? А ведь с таким мужем, как Жерар, она могла бы быть счастлива. Она несколько раз вслух повторила его имя. Да, с ним ее жизнь была бы совсем иной. Он не стал бы насмехаться над ней и говорить гадости.

Лишь только Бианка переступила порог дома, от хорошего настроения не осталось и следа. Дом был невообразимо запущен. За целый год в нем не было ни одной настоящей уборки. С потолка кое-где свисала паутина. Везде валялись клочки бумаги, одежда, засохшие цветы, рисунок и цвет паркета стали неразличимы из-за толстого слоя грязи. От каждого шага из ковров поднимались облака пыли.

Сначала Бианка пыталась следить за порядком и вести дом, но Клей сводил на нет все ее усилия, настраивая против нее прислугу. А через месяц после того как они поженились, он вообще отказался от домашней прислуги и заявил, что у Бианки слишком дурной нрав, чтобы испытывать его на ни в чем не повинных людях. Она пыталась объяснить ему, как следует обращаться со слугами, но он, как всегда, презрительно пропускал ее слова мимо ушей.

— А-а, вот и ты, моя дорогая — не осмелюсь произнести малютка-женушка… — приветствовал ее Клей. Он стоял, лениво привалившись к лестнице напротив двери в столовую. Некогда белая, а теперь грязно-серая рубашка даже не была застегнута, а просто небрежно заправлена за широкий ремень; на высоких сапогах засох слой глины. В руке он держал стакан с бурбоном, без которого его в последнее время никто не видел. — Так и знал, что к обеду ты не опоздаешь. Одно упоминание о пище — и ты тут как тут.

— Ты просто мерзок, — надменно усмехнулась Бианка, вплывая в столовую, где стол ломился от еды. Мэгги была одной из немногих слуг, которые еще оставались с Клейтоном. Бианка плавно опустилась на стул и расстелила на коленях салфетку, жадными глазами оглядывая стол.

— Какой голодный взгляд! — не унимался Клей. — Право же, если бы ты была способна так смотреть на мужчин, они все были бы у твоих ног. Но мужчины тебя не интересуют, правда? Тебя интересуют только еда и твоя собственная персона.

Бианка невозмутимо положила на тарелку три куска рулета.

— Ты меня мало знаешь. Так вот, некоторые мужчины находят меня весьма привлекательной.

Клей презрительно фыркнул и глотнул из стакана:

— Вздор! Вряд ли можно сыскать такого идиота, по крайней мере, надеюсь, что я — единственный, кто на тебя польстился.

Бианка продолжала поглощать пищу. Ее челюсти двигались с равномерностью часового механизма.

— А ты знаешь, что твоя Николь спит с Исааком Симмонсом? — Она торжествующе улыбнулась, глядя на его изменившееся лицо. — Она всегда была потаскушкой. Она встречалась с тобой даже после того, как ты женился на мне. Николь из тех женщин, которые и дня не могут прожить без мужчины, все равно какого. Готова поспорить, что между ней и Эйбом тоже что-то было — это я им помогла, оставив вдвоем на острове.

— Я тебе не верю, — с трудом выговорил Клей. — Исаак еще ребенок.

— Вспомни себя в шестнадцать лет. Теперь, когда ты ей не мешаешь, она может вытворять все что угодно и с кем угодно. Я уверена, что ты успел научить ее своим грязным маленьким штучкам, а теперь она наставляет милого, невинного Исаака.

— Заткнись! — крикнул Клей и швырнул стакан ей в голову. То ли он был слишком пьян, то ли она научилась уворачиваться, но он промахнулся.

Он бросился вон из дома, миновал контору, куда в последнее время почти не наведывался, добежал до конюшен, прихватил новую бутыль бурбона и направился к реке.

Он уселся под деревом у кромки воды и прислонился спиной к шершавому стволу. Отсюда были хорошо видны поля Николь. Дом и мельница скрывались за деревьями, и это его радовало. Смотреть на это благополучие, возделанную, ухоженную землю, богатый урожай и так было достаточно тяжело. Его неотступно терзал вопрос, думает ли Николь о нем. Может, совсем забыла? Мэгги говорила, что чуть ли не все женщины в Виргинии судачат о Николь и этом французике. То, что сказала Бианка об Исааке, конечно, чепуха. Бианка просто слабоумная.

Он поднес бутыль к губам. С каждым днем ему требовалось все больше этого пойла, чтобы забыться. Иногда он видел во сне родителей, Джеймса, Бесс. Они обвиняли его в том, что он забыл их, разрушил все то, что они оставили ему, и тогда он просыпался с новой надеждой, верой в будущее. Но потом встречался с Бианкой, видел заброшенный дом, поросшие сорняками поля, слышал из-за реки веселые детские голоса, и рука его непроизвольно тянулась к бутылке. Спиртное на время разгоняло тоску, притупляло чувства, позволяло ничего не видеть и не слышать.

Клей и не заметил, как на ясном небе появились первые облака, как постепенно они превратились в тяжелые, темные тучи, медленно, но неуклонно застилавшие небосвод. На горизонте засверкали яркие вспышки молний. Ветер унес дневную жару, пробежал по полям пшеницы и ячменя, набросился на Клея, стараясь сорвать с него расстегнутую рубашку. Но тому было тепло от выпитого. Он не сдвинулся с места, когда упали первые крупные капли. Дождь расходился не на шутку. Вода собралась на широких полях шляпы, потекла по лицу Клея, рубашка намокла и облепила тело, но он не чувствовал холода. Он сидел и пил.

Николь посмотрела в окно и вздохнула: дождь шел уже вторые сутки подряд, не прекращаясь ни на минуту. Им пришлось остановить мельницу, потому что вода слишком поднялась. Исаак уверял ее, что посевам ничего не угрожает — каменные стенки, которые они возвели зимой, сдерживали и усмиряли потоки воды, стекающие с террас в реку, но на сердце все равно было неспокойно — ведь вода уносила драгоценную почву и размывала берег.

Раздался громкий стук в дверь. Николь вскочила и бросилась открывать.

— Уэсли! — обрадовалась она. — Ты же совсем промок. Входи скорее!

Он стянул с себя плащ из вощеной ткани, встряхнул его и передал Дженни, которая повесила его перед очагом.

— Как ты отважился выбраться в такую погоду? — спросила она. — Что-нибудь стряслось?

— Еще бы! Не найдется ли в этом доме глотка кофе? Я продрог до костей.

Николь налила ему кофе в огромную кружку. Уэсли подошел к огню. Жерар безучастно сидел в углу, молча и недружелюбно разглядывая гостя. Сверху доносились голоса близнецов и, по-видимому, матери Николь, которую Уэсли еще ни разу не видел.

— Уэс, мы ждем, — настойчиво повторила Дженни. — Почему ты здесь?

— Вообще-то я направлялся к Клею. Если в ближайшее время дождь не прекратится, будет наводнение.

— Наводнение? — переспросила Николь, побледнев. — Это повредит Клею?

Дженни бросила на нее быстрый взгляд.

— Ближе к делу. Не повредит ли это нам? Уэс смотрел на Николь.

— Земле Клея всегда угрожали наводнения, по крайней мере, в пойме. Я помню настоящий потоп — мы тогда были еще детьми. Вода покрыла нижние поля. Но, конечно, тогда у мистера Армстронга были засеяны и все остальные.