В прятки со страхом (СИ) - "Ежик в колючках". Страница 8

— Б**дь! — не удерживаю вскрика. Как же больно, макушку словно обдает кипятком, а череп будто раскалывается пополам. Он гаденько ухмыляется, разглядывая мою, весьма побитую моську, вытягивает меня в струну, заставляя встать на мысочки и тихо, практически с нежностью, утверждающе шепчет, прожигая мое лицо своим дьявольским взглядом.

— Больно? Просто попроси и я прекращу твои мучения.

— Нет! — хриплю в ответ. Мне хочется орать и звать на помощь, рыдать и умолять… Но я не могу. Во мне много страха, но упрямства еще больше.

Его крепкие пальцы проходятся по моей щеке и плавно спускаются ниже, оттягивая ворот водолазки, проводя подушечками по оставленным ранее отметинам. Кровь тут же ударяет в голову… Боль отступает, даже ненависть куда-то испаряется, и теперь мне хочется только одного — только бы стереть эту наглую улыбку с его лица. Взгляд его затуманился, а мне вдруг стало противно, что он меня хочет попользовать, видимо, думая, что если слабая, значит готова на все! Эрик так увлечен разглядыванием содержимого моей водолазки, что совсем теряет бдительность. Короткий и точный удар в горло, спасибо тебе Джордж за уроки, и мой слух ласкает рваный, вибрирующий хрип, а Эрик отпускает меня и по инерции делает шаг назад, низко опустив голову. Я тем временем поднимаюсь на ноги, меня шатает так, что приходится упереться руками в колени.

— Больно? — выделываюсь я, стараясь в точности скопировать его интонацию. — Так ты еще эпиляцию не пробовал…

Вот теперь мне точно пи***ц!

Меня аж подергивает в ожидании удара, но Эрик и тут меня удивил. Тряхнув головой и с трудом сглотнув, он складывает руки на груди и рассматривает меня с каким-то странным удовлетворением.

— Неплохо, — выждав, хмыкает он, ведет головой, давая понять, что оценил. Ловко спрыгнув с матов и подхватив безрукавку, уходит из зала. Как только дверь захлопнулась я валюсь с ног, теперь от души можно покорчиться от боли, постонать всласть, порыдать и вдоволь пожалеть себя.

Медицинский корпус находится выше нашей спальни на пару ярусов этажей. С трудом толкаю тяжелую металлическую дверь и оказываюсь в просторном, светлом помещении, состоящем из множества комнат. Вдоль одной стены, от двери к не зашторенному окну расположено несколько кушеток. Я даже растерялась от обилия яркого света, в основном в «Яме» везде царит полумрак.

— Тебе нужна помощь? — раздается бархатистый, мягкий голос. В углу за столом сидит мужчина средних лет и что-то старательно выводит ручкой в журнале. Он откладывает свое занятие, поднимается и вопросительно окидывает меня настороженным взглядом.

— Мне нужно обезболивающее, — шепчу я. Его внешний вид никак не вяжется с ранее мне встречавшимися медицинскими работниками. Высокий, жилистый, все его руки до кончиков пальцев покрыты татуировками, бритый наголо с трехдневной щетиной и пирсингом в носу.

— Хорошо, думаю нужно тебя осмотреть, — с нажимом заявляет он и показывает на кушетку. Надо так надо, я же не против. — Я доктор Стивенс, можно просто Роджер или Док, — представляется он. — Ты, должно быть, неофит, в большинстве своем все население фракции мне знакомо.

«Еще бы», — чуть не вырвалось у меня, ведь бесстрашные по силе духа не могут себе позволить умереть в постели или от старости.

Я морщусь и охаю, как пенсионерка, когда пальцы доктора ощупывают мои синяки и гематомы, но все вполне сносно. Док вкалывает мне сыворотку, которая способствует ускоренному заживлению и выдает пузырек обезболивающего про запас.

— Ну как, уже лучше? — интересуется он. И правда, лекарства благотворно действуют на мой организм, я без труда могу подняться с койки.

— Да. Только затылок ноет, — и, приметив его замешательство, поясняю, — за волосы немного потрепали, — он улыбается кивая. У Роджера очень мягкая улыбка, и он, демонстративно поглаживая ручищей свою лысину, парирует.

— Нет волос, нет проблем, — и заливисто ржет над моей сконфуженной физиономией. — Ладно, шучу.

В каждой шутке есть доля правды, заключаю я.

— А идея-то неплохая, нет волос — нет проблем, — цитирую я Доку его же слова под удивленную ухмылку. — Еще раз спасибо за помощь.

Я ни разу не была на этаже с нашей небогатой инфраструктурой. Бар, тату салоны, лавки с косметикой и краской для волос, парочка еще каких-то магазинчиков. Долго пробродив среди ярко светящиеся всеми цветами радуги витрин, разглядывая всевозможные образцы татуировок, нехитрых товаров, наткнулась даже на ювелирную лавку. Играет громкая музыка, десятки голосов кричат на разный лад, жизнь здесь бьет ключом на всю катушку. Еле отыскав что-то похожее на парикмахерскую, толкаю дверь, сделанную из стекла и металла. На кресле, раскручиваясь по часовой стрелке, сидит мой старый знакомый — синий ирокез.

— Чего тебе? — бурчит он недовольно, будто его оторвали от важных дел. — Пирсинг?

— Хочу подстричься, — радостно растягиваю я рот, словно нашла конфетку в дырявом кармане.

— У меня только машинка, — тянет он. — Я баб не стригу.

Ха, тоже мне сексист недоделанный.

— Машинка так машинка, — примирительно заключаю я, шагая к его креслу. — Стриги.

У него аж глаза чуть из орбит не вылезли.

— Что, на лысо? — и подскакивает, потирая руки. — Совсем?

— Но-но! — решаю я осадить его пыл. — Хоть маленько оставь, я только шампунь прикупила.

Вторгаюсь в освободившееся кресло, пока не передумала, он укрывает меня темно-синей тряпицей и подготавливает свой инструмент. В процессе спора о длине насадки знакомимся с Грегом, и когда включается моторчик его агрегата закрываю глаза, отчихвостив себя напропалую. Решаюсь посмотреть только, когда он закончил работу.

— А ничего, тебе даже идет! — радостно подводит свой итог Грег.

С сомнением разжмуриваю глазенки и вижу в зеркале напротив незнакомую девицу. Короткий, сантиметровый ежик темных волос, открытый лоб, карие глаза стали больше в два раза, несколько новых синяков и распухшая губа славно гармонируют и дополняют мой новый образ.

— Красавица, — скептически соглашаюсь я с ним. — У тебя талант…

— Да ладно, чего ты? — вроде как обиделся он. — Синяки сойдут, будет намного лучше смотреться. А хочешь пирсинг сделаю?

— Где? — удивляюсь я.

— Да где угодно, — начинает перечислять он. — Пупок, нос, бровь, губы. Соски, — похабно ухмыляется, и скашивает шаловливый взгляд на мои весьма скромные мини-формы, не дотягивающие даже до второго размера.

— Или еще ниже… — уже откровенно ржет ирокез, видя, как вытягивается мое лицо.

— Ниже… не надо, — хрипло отрезаю я. — А остальное неразумно — я же неофит, меня лупят по пять раз на дню. Если по сережке хорошенько попадут — изуродуют на хрен.

— Такую мордашку портить… муд*ки, — жалеет меня он. Грек сперва хмурится, сведя вместе свои брови, а потом радостно гыкает.

— Язык, — я аж чуть не свалилась. — А чего, — куксится он, — по нему не попадут, ну если будешь держать за зубами. Дава-а-й! — уговаривает он. — Не ссы, крошка, сделаю в лучшем виде, выбирай себе штангу, — указывает парень на прилавочек в углу.

Наверное, меня слишком сильно стукнули головой, но я согласилась. Грег быстренько полощет серебряную серьгу в пузырьке с дезинфицирующим раствором, ловко вставляет ее в какую-то хреновину, напоминающую пистолет, и берется за щипцы. Щелк… Язык немеет и покалывает.

— Погоди. Обработаем и будет все в ажуре, — информирует он, копаясь среди склянок и ампул. — А татуху хочешь? — разогнался он не на шутку.

— А вот хочу! — вякаю я. Ой, плохо доктор осмотрел мою голову… Плохо. Помешательство налицо. Я, наверное, единственная из всех неофитов, кто еще не побывал в тату салоне. Провокатор почесывает свой ирокез, а голубые глаза смотрят дерзко и весело. Вскакивает и тащит меня к маленькой дверце, разделяющую комнату.

— Идем, — подбадривает он, — шкурка быстро заживет. — И, приостановившись, добавляет, — ты чокнутая! Но мне это нравится!