Порочные узы (ЛП) - Брэдли Шелли. Страница 32

В ответ Коул зажал их между пальцами и слегка покрутил. Морган выкрикнула его имя, почувствовав пронзившие ее одновременно острую боль и желание.

— Cher, я здесь для того, чтобы воплотить в жизнь каждую из твоих запретных фантазий.

Возбуждение нахлынуло с новой силой, и Морган выгнулась навстречу языку Джека, требуя, чтобы он снова начал чувственную пытку сосков. Девушка судорожно вздохнула, когда Коул опять обвел пульсирующую вершину. Морган всхлипнула. Этот мужчина словно выворачивал ее наизнанку, превращал в совершенно другого человека. В женщину, готовую сказать «Да» на любое его предложение.

Джек хотел не просто доставить ей наслаждение; ему нужно было контролировать девушку, завлечь в свои сети, сделать из нее ту извращенку, которой ее считал Эндрю. Но Морган не подчинялась ни одному мужчине. И не собиралась делать этого и в дальнейшем.

— Нет, — выдохнула она.

— Прекрати. Я не давала на это согласия. Мне это не нужно.

Джек протиснул два пальца между складками ее выставленного напоказ лона. Морган чувствовала, что она была там не просто влажной, а унизительно мокрой и набухшей. Возбужденной до боли. От его прикосновения удовольствие стало более интенсивным, и соки снова потекли из пульсирующей плоти.

Джек тихонько засмеялся, и этот звук казался чертовски сексуальным. При каждом движении его красивый мускулистый торс так и просил протянуть к нему руки и попробовать коснуться жизненной энергии, заключенной в этом мужчине.

— С твоих губ слетают слова, но тело говорит, что они полны лжи.

Шепот был наполнен вызовом и издевкой.

— Ты уверена, что тебе этого не нужно?

— Ты оглох? Я же сказала, что не хочу тебя.

Потом обиженным голосом обвинила: — К тому же ты все еще считаешь, что я сабмиссив.

— Нет, не считаю.

Морган вопросительно изогнула бровь, борясь при этом с осколками удовольствия, пронзающими ее тело и начисто убивающими способность здраво мыслить.

— Вот и славно. Дошло, наконец?

— Cher, я не считаю, что ты сабмиссив. Я в этом уверен.

Морган возмущенно открыла рот, потом захлопнула его. Вот ублюдок! Что ж, прекрасно. Он верен своим убеждениям, у нее есть собственное мнение.

Джек снова обхватил пальцами ее соски и сжал.

— Прекрати. Я не разрешала тебе меня касаться.

В тот же миг с лица Коула исчезла улыбка.

— Я не буду просить твоего разрешения, так что кончай играть. Отважная женщина, которая рискнула довериться мне после того, как в нее стреляли, женщина, которой хватило смелости изменить внешность и скрыться в незнакомом городе в компании едва знакомого мужчины… проклятье, женщина, беседующая о сексе с экранов телевизоров… Ты — именно она, а не та, что бежит от самой себя.

Слова попали точно в цель. Морган снова дернулась в попытке высвободиться. Он назвал ее трусихой за то, что она пытается мыслить трезво! Это просто что-то с чем-то.

— Я не бегу от себя. Я пытаюсь избавиться от тебя! Мне была нужна защита, а не критика.

Хищно улыбнувшись, Джек едва касаясь провел ладонью по ее ребрам, бедру… ощущение резко контрастировало с давлением от крепких уз, удерживающих запястья и лодыжки. Будь он проклят за эту нежность и за то, что выглядит без рубашки так великолепно, что от его мужественности просто кружится голова. У Коула получалось одновременно и возбуждать Морган, и выводить ее из себя. Выводить из себя тем, что она так от него возбуждалась. Черт! Он был слишком опытным и пользовался этим, сбивая ее с толку, заставляя забыть о здравом смысле.

И пора уже лучше контролировать реакции своего тела на этого мужчину…

— Это я была сегодня утром у той двери, — с трудом смогла произнести Морган.

— Я не бегу и не играю в дурацкие игры. Ты просто слишком многого от меня ждешь.

— Да, утром там была ты. Но не вся. Ты способна на большее повиновение. Ты позволила коснуться какой-то частички своей души, но остальное удержала при себе. Да, не стоит удивляться, я это заметил. Ты не дала воли темной стороне своей натуры, той, которая жаждет, чтобы ее контролировали и трахали до потери пульса. Ты вообще отрицаешь ее существование. У тебя хватает куража противостоять тому больному ублюдку, но нет смелости согласиться на удовольствие, которое я предлагаю.

Морган не стала обращать внимания на страсть, которой веяло от этих слов… и на пульсирующую выпуклость у Джека в районе ширинки. Вместо этого она сконцентрировалась на переполнявшем ее гневе.

— Может, тебя слишком долго окружали совершенно безвольные девицы, и ты решил, что все женщины только и ждут того, чтобы лечь на спину и раздвинуть ноги по твоей команде?

— Ты мечтаешь покориться, потому что ты сильная и сама принимаешь решения. Ты хочешь отдохнуть от этого хотя бы в постели. Тебе нужен мужчина, способный без слов понять тебя и твои желания.

— У нас сейчас что, извращенная версия «Доктора Фила»?

— Попридержи язычок, cher. У меня есть кляп, и я умею им пользоваться, — прорычал Джек.

Услышав мрачную угрозу, Морган тут же закрыла рот. В ней снова забурлили желание и ярость, казалось, она вот-вот взорвется.

— Я все выслушал и понял, что ты искала мужчину, достаточно сильного для того, чтобы принудить тебя к повиновению в постели. Ты никогда не поддавалась своим темным фантазиям, cher. Я знаю, что ты идеально отвечаешь моим желаниям. Я чувствую это, вижу…

Самоуверенность мужчины, подкрепленная его физическим превосходством… к тому же едва заметное управление — все это имело разрушительное воздействие на ее здравый смысл.

«Боже, дай мне сил».

Джек произносил каждое слово с чувством глубокой убежденности. Морган задрожала. Большую часть своей жизни у нее случались… дикие порывы, странности. Фантазии. Разве так бывает не со всеми? Но это не означает, что она хотела пережить все это в жизни.

Она покачала головой.

— Если ты перестанешь проецировать на меня свои извращенные желания, то поймешь, что я самая обычная девушка.

Плечи Джека напряглись, на руках заиграли мускулы. Казалось, он готов заскрипеть зубами.

Потом лицо его разгладилось, стало абсолютно спокойным; не осталось даже намека на гнев и… вообще ни на какие эмоции. Коул склонился над Морган и развязал ее левое запястье, потом правое. Стараясь не коснуться девушки, проделал то же самое с лодыжками. Вот так быстро и просто она снова оказалась на свободе.

Странное чувство поселилось в душе, словно ее… опустошили. Лишили чего-то. Морган подтянула колени к груди, наблюдая за тем, как Джек надевает рубашку. Он не смотрел на девушку, хотя и не избегал ее. Создавалось впечатление, словно ее и не было в комнате. Внезапно Морган почувствовала себя очень одинокой, несмотря на то, что Джек все еще был рядом. Он скручивал бархатные веревки.

— Джек… — выпалила она, не зная ещё, что собирается сказать. Морган понимала только одно: его безразличие причиняло боль.

— Да?

Снова это выражение лица. Так он мог разговаривать с кем угодно, даже с совершенно незнакомым человеком, о погоде, например.

Воспоминания о его обвинениях и ирония ситуации подлили масла в огонь ее гнева.

— И кто бы говорил об играх! Если не по-твоему, значит никак, так что ли? Сразу охладел?

Джек подошел и сел на кровать подальше от девушки, чтобы ненароком не дотронуться до нее. А Морган изнывала от желания почувствовать его прикосновения.

Да что, черт побери, с ней творится?

— Если ты не хочешь быть собой, такой, какой — я знаю — ты являешься, могу предложить только то, о чем ты просишь: платонические и сугубо деловые отношения.

Морган понимала, что должна ликовать. В душе она не была сабмиссивом. Пара фантазий еще не превращает ее в предмет вожделения любого доминанта. Она слеплена не из того теста.

Так почему же ей хотелось забрать свои слова обратно и вернуться в тот миг, когда она проснулась и обнаружила, что Джек склонился над ней, чтобы вылизать жарким языком ее сосок?

«Да, и что бы ты сделала сейчас, если б могла? Раздвинула ноги, как безмозглая идиотка?» Морган честно не знала ответ на этот вопрос. Единственное, в чем она была уверена — расставаться на такой ноте нельзя.