Метод 15/33 - Керк Шеннон. Страница 59

Вязальщик из Харкина никудышный. Его желтая шапочка для Брэда бесконечно далека от ультрамодных бархатных пиджаков и шелковых шарфов, которые некогда носил близнец моего похитителя.

— Итак, Брэд, до нас дошли слухи, что ты пытаешься убедить штат предоставить тебе шанс на досрочное освобождение, — произносит Лиу.

Брэд в упор смотрит на Лиу. Ко мне он повернулся боком и отклонился подальше, как будто я тычу в него острым концом длинной шпаги.

— Ты же знаешь, Брэд, о чем мы договаривались — ты соглашаешься на пожизненное заключение, и никаких досрочных освобождений, а мы не добиваемся помещения тебя в отсек смертников. Ты же знаешь, что с учетом всех вспоротых тобой девушек, всех мертвых младенцев и всего остального, что мы нашли в карьере и других местах, ты мог получить смертный приговор двадцать раз подряд. Ты помнишь о нашем договоре, Брэд? Или ты о нем забыл?

Брэд морщится.

— Да и в любом случае, зачем тебе отсюда выходить? Разве тебе здесь неудобно? — вмешиваюсь я.

— Черт бы побрал тебя и твою сучку-пантеру, — ворчит Брэд, продолжая физически сторониться меня.

Мы с Лиу молча смотрим на него, и, разумеется, он не выдерживает.

— Ха-ха, вы такие смешные, — высоким голосом произносит он.

— Итак, Брэд, я слышала, что ты занялся садоводством, — говорю я и кладу руку на стол, вынуждая его наконец посмотреть в мою сторону.

— А тебе какая разница, сучка?

Он обводит взглядом стол, но все еще боится повернуться в мою сторону и встретиться со мной взглядом.

Я расстегиваю один из восьми карманов на своей куртке и извлекаю лист растения в полиэтиленовом пакетике.

— Я слышала, что ты занялся садоводством. Когда ты этим увлекся? С год назад, кажется? Ты заполучил в свое распоряжение участок в тюремном саду? Да?

— О, ты такая умная. Все эти головорезы работают на тебя и шпионят за несчастным стариком.

— На твоем месте я не стала бы называть их головорезами. Я бы называла их друзьями, — очень серьезно произношу я.

— Брэд, слушай, слушай очень внимательно, — произносит Лиу.

Брэд еще глубже вжимается в стул.

— Как бы то ни было, ты знаешь, что это такое? — спрашиваю я и кладу полиэтиленовый пакет с листком на исцарапанный стол, а затем подвигаю его к Брэду.

Листок длинный, заостренный и кожистый. Темно-зеленого цвета.

— Хммм, — произносит Брэд, на разные лады скрещивая ноги, опираясь головой то на правую, то на левую ладонь.

Он съеживается. Ему страшно. Морщины на его лице становятся глубже, выдавая его внутренние терзания.

— Брэд, я это сама вырастила. Специально ездила на юг Китая за семенами. Все ради тебя, Брэд. Только ради тебя.

Брэд подергивается.

— Это особый гибрид. Отчасти олеандр, отчасти что-то еще, произрастающее где-то в Азии. Одно из самых ядовитых и смертельно опасных для человека растений. Стоит его надкусить, и сердце лопается. — Я издаю хлопок губами и растопыриваю пальцы, как искры фейерверка. — Хлоп, — произношу я, а затем похлопываю себя по ритмично бьющемуся сердцу.

Охранник за спиной Брэда выпрямляется и отходит в сторону, ближе к одному из своих товарищей, всем своим видом показывая, что он не желает слушать эту часть беседы, но также, что он ничего не имеет против того, чтобы она продолжалась.

Я наклоняюсь к Брэду и шепчу сладким, буквально медовым голосом, как будто пытаясь его соблазнить, хотя я уверена, что последнее совершенно невозможно.

— Мне достаточно просто растереть один листок и подсыпать его в твое растворимое картофельное пюре. Я могу сделать это в любой момент, когда мне только вздумается. Это может произойти и пока ты находишься здесь. Но если по какой-то невообразимой причине тебе удастся выбраться наружу, я достану тебя в той дыре, в которой ты будешь влачить свое жалкое безработное существование. Я слышала, что боль от этого гибрида совершенно невыносима, как будто по твоему пищеводу льется пылающий бензин. Он разливается по всей грудной клетке и опрокидывает ведро лавы во все внутренности, которые вскоре просто взрываются. А поскольку никому до тебя нет дела, никто не станет утруждаться расследованиями или токсикологическими анализами. Брэд, они просто поспешат диагностировать сердечный приступ и забыть о тебе. Вот этот листок, это растение, оно так похоже на те растения, которые ты выращиваешь в своем саду. Будет совсем нетрудно его среди них спрятать.

— Ты сука, — наконец не выдерживает Брэд, впиваясь в меня взглядом.

И тут наступает тот момент, ради которого я приехала. Момент, который он не хотел мне предоставлять. Момент, позволяющий мне все ему напомнить.

— Ты живешь, только пока я позволяю тебе это делать. Не забывай об этом, — произношу я, ткнув средним пальцем в пакетик со смертью на столе.

Лиу улыбается. Я забираю пакетик и медленно прячу его в один из своих карманов.

Разумеется, существует сто тысяч способов, которыми я уже давно могла бы убить Брэда. Но не в этом наша с Лиу исходная цель. Первым пунктом в списке предсмертных желаний, составленном нами для Брэда, значилось: «Позаботиться о том, чтобы он всю жизнь терзался от мучительной боли и невыносимых унижений». Это формулировка Лиу, с которой я полностью согласна.

Когда я узнала, что Брэд увлекся садоводством, записался на тюремные курсы садоводов, встает пораньше, чтобы избавлять сад от сорняков и приводить его в порядок, да при этом еще и улыбается и насвистывает, я решила дать ему год на то, чтобы он покрепче привязался к своему новому хобби и попал в зависимость от получаемого от него удовольствия. Я хотела, чтобы он испытал настоящее эмоциональное опустошение от потери. Угрожая ему ядовитым растением, я и вселяла в него это ощущение потери и страха, которое отныне будет охватывать его всякий раз, когда он будет подходить к своему дурацкому пятифутовому клочку земли с убогими розами и прочей растительностью. Я могла бы сделать игру еще более ожесточенной, подсылая ему через охранников всевозможные растения, сопровождая подарки научным описанием того, насколько они ядовиты и какую опасность собой представляют. Разумеется, все это блеф, потому что я не собиралась предоставлять ему хоть какое-то оружие. И очень скоро его жалкий сад превратится в заросший одуванчиками пустырь, а его жизнь снова будет лишена смысла и радости.

Некоторые жертвы хотят закрыть за собой дверь и стремятся либо к смертному приговору для преступника, либо прощают его. И я их понимаю. Но есть люди наподобие меня, которые готовы наступать по всем фронтам очень длительное время, чтобы добиться настоящей мести. Глаз за глаз. Что касается Брэда с его ужасающими преступлениями, то я могла бы сжечь его заживо и вытащить его из пламени, когда его тело обгорит, но внутренние органы не успеют запечься достаточно для того, чтобы привести к смерти. Но даже это не позволит мне заплатить ему той монетой, которой он, с моей точки зрения, заслуживает.

Лиу кивает мне и одними глазами спрашивает, закончила ли я. Я в ответ утвердительно киваю, чтобы позволить ему произнести несколько прощальных слов. Он покашливает, чтобы заставить нас с Брэдом разнять сцепившиеся в смертельной схватке взгляды, и говорит, вставая:

— Ну, пока у нас все. Ты, главное, не высовывайся, и очень скоро, можешь не переживать, если ты будешь хорошо себя вести и перестанешь стремиться к досрочному освобождению, которого тебе все равно не видать, ты умрешь своей смертью или тебя задушит Харкин. Одно из двух. И тогда твое наказание в этой жизни закончится. — Лиу замолкает и пытается проглотить смешок, но я похлопываю его по бедру, и мы, не удержавшись, хихикаем. — Хотя, — продолжает Лиу, — я абсолютно уверен, что у дьявола имеются на твой счет совершенно особые планы.

— О, я уверена, что она ожидает его с нетерпением, — добавляю я, думая о Дороти, о Мози и обо всех девушках и младенцах в карьере, которые погибли от его рук.

Мы с Лиу возвращаемся в «15/33», слушая кантри и Рэя Ламонтаня из плей-листа Лиу. Идеальное сочетание севера и юга. Он тихонько подпевает песне «Проблема», и это действует на меня успокаивающе. Мы знакомы так давно, что в разговорах нет необходимости. Как нет и необходимости не петь в моем присутствии.