Гангстер - Каркатерра Лоренцо. Страница 13

Жозефина расчесывала черные волосы Анджело мокрым гребешком. Она делала это очень осторожно, чтобы не потревожить скрытую под пропитанным кровью бинтом глубокую рану над правым глазом. Чтобы закрыть зигзагообразный разрез, потребовалась дюжина стежков. А чтобы убедить Паолино в том, что месть Карлу Баньону ему не по силам, потребовался целый день.

— Он должен умереть за то, что сделал с моим мальчиком, — говорил Паолино.

— И что дальше? — резонно возразила Жозефина. — Ты пойдешь в тюрьму, и Анджело останется без отца.

— По крайней мере, в таком случае он сможет вспоминать об отце с уважением, — сказал Паолино.

— Ты не должен делать ничего, — сказала Жозефина. — Придет время, и месть свершится. Только не твоими руками.

— Кто же это сделает, если не я? — спросил Паолино.

Жозефина отвернулась и ничего не ответила.

— Кто этот человек, с которым Ида хочет меня познакомить? — спросил Анджело. Накрахмаленный воротничок новой белой рубашки больно натирал ему шею.

— Он босс, — ответила Жозефина. — У него есть власть, и он сможет помочь тебе.

— Помочь в чем?

— Не быть похожим на твоего отца, — сказала Жозефина. — Паолино — слабак. В этой стране слабаков не ждет ничего хорошего. А вот такой человек, как Маккуин, сможет научить тебя тому, что нужно знать.

— Папа сам учит меня тому, что я должен знать, — возразил Анджело. — Он говорит, что то, чему он меня учит, поможет мне стать хорошим человеком.

— Ты будешь хорошим человеком, Анджело, — сказала Жозефина. — Только таким, который сам устраивает свою жизнь. А не таким, кому приходится работать всю жизнь, пока он может держаться на ногах.

— Этот человек будет любить меня так же, как папа? — спросил Анджело.

— Такой человек, как Маккуин, не знает, что такое любовь, — ответила Жозефина. — Зато он сможет научить тебя верности, и после этих уроков тебе придется нести куда более тяжкое бремя. Любовь приходит и уходит, когда пожелает. Верность остается навсегда. И для тебя это значит — до того дня, когда Маккуин умрет или перестанет быть боссом.

— А потом?

— А потом мы посмотрим, насколько хорошо ты усвоил уроки, — сказала Жозефина.

Все гангстеры жаждут власти и пойдут на все, чтобы достичь и удержать ее. В этом истинный смысл их жизни, единственное, что влечет их по–настоящему. Преданность, вера, дружба — это лишь орудия, при помощи которых они управляют своими державами. Неодолимое влечение к власти заложено в них с детских лет, когда, окруженные нищетой, они искали вокруг себя примеры для подражания — тех, кто сумел подняться над жалким бытием. В нищенских трущобных районах, особенно на заре двадцатого столетия, тот, кто стоял выше всех и обладал самой большой властью, почти всегда оказывался преступником.

— В жизни гангстера нет ни капли романтики, — сказала Мэри. — Анджело мог бы со всей определенностью сказать это вам. Все дело было в том, что он получил возможность уйти от той жизни, в которой ему пришлось бы зависеть от милости таких людей, как Карл Баньон. То, что он видел, как его отца безжалостно и беспричинно унизи–ли, травмировало его куда сильнее, чем лезвие бритвы. Рана в душе Анджело оказалась куда глубже, чем на лице. Шрам был всего лишь напоминанием о том, что он видел. И чего никогда не должен был забыть.

Пуддж швырнул резиновый мяч в темную кирпичную стену и поймал его одной рукой. Анджело сидел чуть поодаль, прислонившись спиной к ступеньке на площадке лестницы многоквартирного дома и обхватив руками колени. Пуддж пару раз стукнул мячом о растрескавшийся бетон, по которому гуляли густые прохладные тени от белья, висевшего наверху на толстых веревках.

— Я вовсе не напрашивался к тебе в друзья, — сказал Пуддж Анджело. — Я делал все это только для того, чтобы Ида не измордовала меня, как я тебя.

— Я знаю, Пуддж, — отозвался Анджело. — Наверно, скоро она отпустит тебя на свободу.

Пуддж пожал плечами и подошел к Анджело, стукая на ходу мячом оземь, как это делают баскетболисты.

— Мне так не кажется, — сказал он. — Похоже, что мне придется еще некоторое время болтаться с тобой.

— Извини, я не хотел, — ответил Анджело, глядя на него снизу вверх.

— Я тоже сначала не хотел, — честно сознался Пуддж. — Но, если по правде, ты оказался совсем не такой страшной занозой в заднице, как я боялся.

Анджело улыбнулся.

— Было хорошо иметь друга.

— Когда имеешь дело с таким парнем, как Маккуин, нужно кое–что побольше, — сказал Пуддж. — Если он решит взять нас к себе, то возьмет нас как команду. Мы и должны стать командой — ты и я. Будем работать только вместе и никак иначе.

— Но ведь ты же не сможешь постоянно присматривать за мной, — заметил Анджело. — А я не смогу защищать тебя, как ты защищаешь меня.

— Пока что получалось, — ухмыльнулся Пуддж. — Ну, и пусть будет еще немного. Посмотрим, что выйдет дальше. — Он сел напротив Анджело, на другой стороне лестничной площадки. — Может, ты еще окажешься самым крутым из нас.

— Я слишком трусливый, крутые такими не бывают, — ответил Анджело. — Ноя обещаю всегда быть твоим другом. И никогда не предам тебя.

Пуддж посмотрел на Анджело и кивнул.

— Я обещаю тебе то же самое, — сказал он. — А для той работы, которой нам предстоит заниматься, это самое главное.

Анджело и Пуддж стояли неподвижно и молча следили, как Ангус Маккуин завершал раскладывать пасьянс. Его маленькие руки с коротко подстриженными, ухоженными ногтями выкладывали негромко, но четко щелкавшие карты на полированную деревянную столешницу. Справа от него дымилась в пепельнице недокуренная сигарета, а слева стояла пустая чашка из–под кофе. Он говорил, не отводя взгляда от карт.

— Ида попросила меня пристроить вас, мальчики, к делу, — сказал Ангус, внимательно изучая открывшегося пикового валета. — Вы согласны с нею?

Пуддж взглянул на Анджело, кивнул и поспешно вновь повернулся к Маккуину.

— Да, — кивнул он. — Мы готовы работать.

— И что же вы хотите делать? — спросил Маккуин.

— Мы готовы делать все. Все, что угодно, — заявил Пуддж.

Маккуин взял сигарету и глубоко затянулся крепким табаком, разглядывая мальчиков сквозь прихотливо извивающиеся в воздухе струйки дыма.

— Все, что угодно? — переспросил он после долгой паузы. — Это довольно много.

— Я не боюсь, — твердо сказал Пуддж. — Если, конечно, вы об этом…

— Что ж… Я вижу, что меня вы не боитесь, — сказал Маккуин, на его лице мелькнула чуть заметная улыбка. Он смешал разложенные на столе карты и погасил сигарету в пепельнице. — Пожалуй, мне придется попросить, чтобы вы дали мне немного подумать, — сказал он, отодвигаясь от стола вместе со стулом. — Посмотрим, что мне удастся найти. На первых порах будете на посылках. Ничего сложного, но и больших денег тоже не будет.

— Мы не жадные, — сказал Пуддж.

— Вы и не можете позволить себе жадность, — ответил Маккуин.

Он обошел вокруг стола, остановился рядом с Анджело и положил руку на хрупкое плечо мальчика.

— Я слышал о твоей стычке с Баньоном, — сказал он. — Надеюсь, тебя этот случай задел.

Анджело поднял голову, взглянул в лицо Маккуину и кивнул.

— Да, — подтвердил он. — Задел.

— Хорошо, — сказал Маккуин. — Это означает, что ты обзавелся врагом. А если ты собираешься работать на меня, у тебя будет множество врагов.

— И не рассчитывай иметь много друзей, — добавила Ида Гусыня.

— Одного тебе больше чем хватит на первое время. — Ангус Маккуин запустил руку в жилетный карман и извлек очередную сигарету. — Сто врагов и один друг позволят тебе достичь богатства в бизнесе. Любом бизнесе.

Пуддж пожал плечами и ткнул большим пальцем в сторону Анджело.

— С этим у меня не будет никаких проблем, — сказал Пуддж. — Пока я с ним, у меня хватит ненавистников — за обоих.