Волшебная Лавка (СИ) - Сазонов Сергей Дмитриевич. Страница 22

Вот этого Сашку хотелось меньше всего. И руку вампирше, хоть и маленькой, давать не хотелось. А если они тут все вампиры? Перекусали их, и дедушку, и бабушку, и Сёму-попрошайку. А теперь и меня хотят таким же сделать? Он глянул на бабушку.

- Ба!

Та обняла его и погладила по голове:

- Я уже говорила, что здесь тебе никто ничего плохого не сделает.

- Бояка, а ещё пацан, - хмыкнула Лизка, и презрительно прищурив глаза, пощелкала зубами в его сторону.

Сашок полыхнул. Не хватало, чтобы какая-то девчонка, пусть даже растреклятая вампирша, считала его трусом. На Лизку зашикали, а она обиженно заявила, что будь она пацаном.... Ну как тут стерпеть.

- На! - протянул он руку вперёд, - Хоть всю выпей.

- Больно надо - всю, - покривила губки вампирша, - Да и не хотелось вообще. Только ради дедули с бабулей помогаю.

Лизка, конечно, держала фасон, а глазки её, тем не менее, полыхнули алчными искорками, и румянец тронул щёки, отчего она стала ещё привлекательней. Маленькая вампирша подошла вплотную, взяла его протянутую руку в свои, наклонилась и зачем-то понюхала рану.

- Сначала будет немного больно, - предупредила она, снизу глянув на Сашка.

Глаза её из зелёных стали тёмными, нехорошо так, зловеще. Сашок чуть было не отдёрнул руку, но сдержался. Не хватало перед всеми оказаться трусом. Вампирша вернулась к его руке, шумно вдохнула воздух и впилась в ранку зубами. Больно! Сашок рефлекторно дернулся, но девчонка крепко держала его за руку, продолжая отсасывать кровь из ранки. Боль в руке резко начала стихать, но не пропала совсем, ещё осталась немного зудящей и даже сладковатой, как от шатающегося молочного зуба. "Так вот он каков, укус вампира", - почему-то пришло на ум. Страх улетучился. "А может, и не плохо стать вампиром? В фильмах показывают - силы они немереной. Только вот света и чеснока боятся. Чеснока и света.... Но почему тогда Лизка загорелая?"

Сверху Сашку были видны прихваченные солнцем кисти вампирши, шея её с впадинкой посередине и выбившиеся из косичек волосы. А ещё Сашок заметил у неё две макушки. У Сашка тоже были две макушки. "Два раза женишься", - говаривала другая его бабушка. "Выходит и Лизке суждено два раза замуж выйти", - почему-то обрадовался он. Мысли были какие-то странные, легкие, возникали ниоткуда и улетали в никуда. Или всё же куда? Не может быть, чтобы они бесследно исчезали. Скорее всего, они улетают в свою страну, страну мыслей, где живут долго-долго и лишь потом, старятся и умирают. Самому хотелось полетать, потому что в теле появилась легкость, а ноги ослабли. "Зачем они, эти ноги, если можно подняться в воздух?" - вяло подумал Сашок.

- Хватит! - попрошайка дёрнул Лизку за плечи.

Та оторвалась от руки Сашка, обвела всех ошалелым взглядом и неожиданно пропела:

- Напилася я пьяна, не дойду я до дома...

- Она и вправду пьяная, - удивился попрошайка.

Он усадил Лизку на единственный стул в кухне. Она не сопротивлялась, послушно села, по мальчишески расставив колени, и стала натягивать на них передник.

- Эх, хорошо, - с хмельной удалью известила она, - Просто замечательно.

"Чему она радуется?" - как-то вяло удивился Сашок.

- Похоже, это у неё в первый раз, - как сквозь вату до него пробился голос попрошайки.

- Её родители нас четвертуют, - всё через ту же вату слышался озабоченный голос деда.

"Как четвертуют? По настоящему? За что? - завертелось у Сашка в голове, - Да как они посмеют? Здесь же нейтральная территория! Братцы! Мы же теперь свои, за что же нас казнить?"

Сашок заметил, что бабуля ему тычет в губы стакан с чем-то бордово-красным.

- Пей же, прости господи, - скорее не услышал, а прочитал по её губам он и отхлебнул из стакана.

Не вкусно. Но бабуля настаивала, и пришлось выпить.

- Что ты ему дала? - откуда-то издалека донёсся голос попрошайки.

- Вина, красного, для восстановления крови, - а это уже голос бабушки.

"Крови, крови, крови...", - эхом повторилось в голове. Больше Сашок ничего не помнил.

Проснулся он уже в дедовом доме. Сквозь тюлевую занавеску вовсю било солнце, и пичуги на старой берёзе под окном беззаботно делились лесными новостями. Сашок лежал на своей кровати, охраняемый тремя нарисованными богатырями, Котофеем Ивановичем в ногах и попрошайкой, дремлющем в кресле рядом. Сашок пошевелился, и кровать скрипнула под ним. Попрошайка тут же открыл глаза.

- Живой? - спросил он.

- Вроде бы - да, - ответил Сашок.

Рука не болела. Только небольшая слабость оставалась в теле.

- Ну, вот, а ты боялся, - нарочито бодро произнёс попрошайка, - Меня один раз так отлупили у родника - мама не горюй. Мало того, ещё и оттащили подальше в лес, с глаз подальше. Думал, издохну. Кое-как выбрался на трассу. А кто, ради такого как я, да ещё посреди леса остановится? Благо ехала труповозка, подобрали меня, отвезли в больницу. А там Лизкины родители врачами. Узнали меня, лечить взялись. А у меня все внутренности отбиты, ребро сломано, внутреннее кровоизлияние, оба глаза заплыли так, что не открываются. На руке ссадина от локтя до плеча, к тому же загноённая, - Сёма показал шрам, - Говорили, сепсис уже начался, то есть заражение крови. Так Лизкины родители меня и выходили, отсосали всю дрянь. Слюна вампира она, вообще целебная. О пиявках слышал?

Сашок кивнул, а попрошайка продолжал:

- Пиявки, когда кусают, впрыскивают в кровь особое вещество - герудин. Штука полезная, многим помогает. У вампиров в слюне тоже нечто подобное имеется, только посильнее, чем у пиявок. Говорят, молодость оно продлевает. У меня вот шрамы, какие на теле имелись, а после выхода из больницы почти все исчезли. Кстати тот шрам на руке должен был страшенным остаться, а ты видел, что его почти незаметно. И, что самое смешное, морщины с лица пропали после их лечения. Уж лет мне ого-го и харя ими была располосована, что урюк с базара. А теперь ничего, выгляжу, как огурец с восьмой грядки.

Для Сашка попрошайка казался безнадёжно старым, а вот морщин, кроме лукавой лапки у глаз, у него не имелось.

- А почему с восьмой грядки? - не понял Сашок.

- Там всегда самые лучшие огурцы, - улыбнулся Сёма, - Так, что не исключено, что Лизка тебе лет двадцать жизни плюсом подарила.

- А где она сама? Что с ней? - вспомнил о своей спасительнице Сашок.

- Что с ней станется? - поднял брови Сёма, - Проснулась и поскакала как коза. Это мне вот досталось охранять вас всю ночь.

На его слова совесть Сашка нисколько не загрызла. Разве он один виноват, что анчутка укусил его? Не выкинь он бесёнка в окно, тот бы успел натворить дел. Глядишь, и успел бы наградить принцессу дурным характером. "Принцесса в серых пелёнках, - Сашку вспомнился ряд завёрнутых в казённые пелёнки младенцев, - Посмотреть бы на эту принцессу, когда она вырастет".

- А деду с бабулей за нас с Лизкой не попадёт? - вспомнил он опаску деда вчера.

- Оно, конечно, не есть хорошо. Обряд первого укуса священен для вампиров. Они к нему специально готовятся. Но у нас форс-мажор образовался. Думаю, Лизкины родители разберутся в ситуации.

- Дядя Сёма, расскажи о вампирах, - попросил Сашок.

Обычно он обращался к попрошайке обезличенно. А здесь он принял старшего товарища, причастным к Семье. И пусть он не родной, но так хотелось бы. Наверное, и попрошайка прочувствовал это и, внезапно увлажнившимися глазами произнёс:

- Сынок, - он тут же поправился, - Саня, нет плохих или хороших духов, колдунов и знахарей. Это лишь инструменты, которые даны людям.

- А вампиры?

- А что вампиры? Они такие же, как все люди.

- Дядя Сёма, - Сашок не смог удержаться от укоризны.

- Ну, ладно, - сдался попрошайка, - Есть одна легенда, рассказывающая о том, что один из сыновей бога, видя, как отец создавал человека, захотел превзойти его, создать своего человека, но только лучшего. Гордыня тому виновата. Но сын не обладал опытом и немного ошибся в расчётах. Так появились вампиры.