Преображение (Медовый месяц) - Деверо Джуд. Страница 39

— Без вас она никуда не уйдет. Эйб сказал, что если она убежит, то он расскажет Ревису, где вы находитесь. Ревис убьет вас, — откровенно заявил Кэл. — Он не любит, когда чужие прикасаются к его женщинам.

— И я этого не люблю! — бросил Уэсли, а потом принялся расспрашивать их о затеях Ревиса. Уэс знал, что в течение многих лет бандиты грабили переселенцев, направлявшихся на запад, еще до того, как здесь появился Ревис. Бад и Кэл знали только, что Ревис докладывает обо всем человеку по прозвищу «Танцор», но ничего о нем не знали.

— Мне бы хотелось узнать, кто этот Танцор? — задумчиво проговорил Уэсли. Юноши собрались уходить.

— Нам пора возвращаться. Скоро придет Ревис. Поправляйтесь, а мы присмотрим за вашей красивой леди.

— Она ведь настоящая леди, правда? — заметил Уэс на прощание.

Теперь он остался совсем один и принялся раздумывать над только что услышанным. На него произвело сильное впечатление то, что Лиа так рисковала, чтобы защитить его. Вспомнив историю их брака, он подумал, что не очень-то много сделал для того, чтобы она его полюбила. Ему вспомнилась Кимберли, и он попытался представить, что бы сделала она в подобных обстоятельствах. Уэсли был уверен, что Ким не рискнет своей головкой или столь высоко ценимым целомудрием, чтобы помочь кому-либо.

— Я возмещу тебе все упущенное, Лиа, — прошептал он в темноту. Пока он будет надеяться на то, что юноши защитят ее; но когда дела пойдут на поправку и не будет опасений, что при малейшем движении его рана откроется и он умрет, истекая кровью, он сам защитит ее. А затем он постарается что-нибудь сделать так, чтобы не оставаться для нее всего лишь обузой.

Глава 18

В ту ночь Лиа спала мало. Но и во сне ее мучили страхи за Уэсли, оставшегося в одиночестве. Кто знает, что обретается в этих лесах? Медведь, которого они видели, мог сломать дверь и добраться до него. И что еще хуже, его мог найти Ревис и всадить ему пулю в сердце. Когда она проснулась, ее голова болела, глаза опухли.

— Тебе следовало бы выглядеть иначе, — заявил Эйб, когда она принялась готовить завтрак. — Ревису нравятся красивые женщины.

— Меня не интересует, что нравится Ревису. Я буду делать то, что захочу.

— Тебе будет лучше, — Эйб склонился к ней, если ты захочешь угодить ему, а то мне, может, захочется рассказать ему, где находится твой богатый любовник.

У Лии затряслись руки, но она продолжала жарить грудинку. Лишь после того, как завтрак закончился, она убрала посуду и принялась готовить обед, появился Ревис. Он стоял, прислонившись к стене хижины, и подравнивал ногти ножом с длинным тонким лезвием.

Лиа вскочила, высоко подняла голову и мимо него направилась к двери.

Он схватил ее за волосы и обмотал их вокруг руки, потом подтянул ее к себе.

— Значит, леди слишком хороша, чтобы разговаривать с вором?

— Оставьте меня! Мне не нужно ваше внимание.

Меня ждет работа. Бад и Кэл…

— Ты пожалеешь, что восстановила их против меня, — Он откинул ее голову назад, и поцеловал в уголок рта.

Лиа увидела на его лице улыбку, и вдруг ее голова дернулась. Он тут же оттолкнул ее и глумливо помахал перед ней длинной прядью ее волос. Лиа подняла руку к затылку и ощутила неровный край волос там, где он срезал их. Когда она бросилась в хижину, за ее спиной звучал смех Ревиса.

Весь день Лиа работала так, что довела себя до изнеможения: не обращая внимания на шуточки Эйба, готовила, убирала, вступалась за Верити, которая начинала плакать, как только к ней приближался один из мужчин.

Перед ее взором непрестанно маячил Ревис, следивший за ней. Он внезапно возникал из леса, из-за поленницы или же безмолвно стоял в углу хижины. Он ни разу не приблизился к ней настолько, чтобы коснуться ее. Ведь после того, как он отрезал ее волосы, либо Бад, либо Кэл постоянно находились рядом с ней. Дважды Лиа заметила, как Ревис задумчиво смотрел на юношей.

На закате Ревис исчез, и вскоре после этого Лиа сказала Баду, что пойдет навестить мужа. Гигант молча кивнул, и Лиа не была уверена, понял ли он ее. Она решила выжидая выяснить, действительно ли юноши так глупы, как говорил о них Эйб.

— Тебе лучше вернуться до того, как придет Ревис, — предупредил Эйб, но Лиа не обратила внимания на его слова.

Поднимаясь вверх по склону, Лиа думала о том, что ложь может причинить ей вред. Похоже, что она всем рассказывала разные истории. Уэсли лежал в одиночестве в хижине и при этом, конечно, проклинал себя за то, что на его шее оказалась женщина из семейства Симмонс. Он решил остаться ее мужем, поскольку с ней «веселее», но где же теперь удовольствие, которого он ожидал?

Когда Лиа открыла дверь хижины, Уэсли подумал, что еще никогда ему не приходилось видеть у человека такое потерянное выражение лица. Вид у нее был настолько несчастный, что он едва не засмеялся. За все годы, что он знал ее, Лиа всегда стойко выдерживала невзгоды, которые обрушивались на нее. Уэсли никогда не испытывал чувства вины, если говорил ей то, что думает, потому что и она, если не соглашалась с ним, прямо высказывала свое мнение.

Но вошедшая сейчас в хижину женщина выглядела так, будто отказалась от борьбы, будто ее охватило равнодушие. Уэсли сразу же понял, что с ее горем может справиться только одно средство: он должен заняться с ней любовью. Он протянул ей руку.

Нахмурившись, Лиа не обратила на нее внимания.

— Я принесла тебе еды.

— Я не голоден. Сядь рядом со мной. «Только этого мне не хватает, — подумала Лиа. — Ревис преследует меня днем, Уэсли донимает ночью».

— Мне нужно возвращаться.

— Лиа, сядь, — неожиданно твердо для больного сказал Уэсли.

По правде говоря, ей не очень хотелось ссориться с ним, к тому же, что он может сделать?

Когда она присела на край постели, Уэс обнял ее и потянул назад так, что спиной она прислонилась к стене. Он прижался своей широкой теплой грудью к ее маленькому и напряженному телу.

— Курица, картошка, бобы, кукурузный хлеб, негромко сказал он, заглянув в принесенную ею кор-11Ш:, .

Свободной рукой он взял корзину, наклонился и поставил ее на пол. После этого он не распрямился, а продолжал удерживать ее своим телом.

— Мне… Мне нужно идти. — Она неохотно оттолкнула его.

— Лиа, — прошептал он и провел пальцем по ее щеке. — Ты ведь не боишься меня, правда?

— Конечно, нет, — бросила она. — Я должна идти, вот и все. Я не боюсь ни…

Ее прервал поцелуй, не обычный, а долгий, неторопливый, мягкий, который начал освобождать ее от усталости.

— Так что ты говорила? — спросил он, лаская ее щеку и шею широкой рукой.

— ., никого из мужчин, — ответила она, стараясь не смотреть на него. — Я не боюсь никого из мужчин, никого из…

Уэсли принялся покрывать ее шею жаркими быстрыми поцелуями, которые были ей так приятны.

— Лиа, сегодня я понял, что хотя мы женаты уже давно и у нас даже был ребенок, я тобой никогда по-настоящему не обладал.

— Это глупо. — Она отстранилась. Откуда же у меня был ребенок, раз… Я хочу сказать, ты… в ту бурную ночь мы…

— Моя красавица, я тогда решил, что ты — уличная девка, и потому так тобой воспользовался. Знай я, что это была наша преждевременная брачная ночь, поверь, я бы вел себя иначе.

— Иначе? — спросила она с любопытством. Ей было приятно, что он обнимает и ласкает ее.

— Подожди! — прошептала она. — Ты не можешь касаться меня. Я поклялась, что тебе придется добиваться от меня того, что тебе нужно, что я никогда тебе не поддамся. То, что я Симмонс, совсем не означает…

— Лиа, замолчи, — прошептал он, — и считай, что тебя вынудили.

Он нашел ее губы, впился в них и не отрывался до тех пор, пока Лиа не обвила его шею и не привлекла к себе. Он опустил ее на кровать и бедром прижал обе ее ноги. Когда Уэсли оторвался от нее, то увидел в ее глазах удивление, и его охватило чувство вины за то, что эта женщина — его жена, а он ничему ее не научил. Медленно и терпеливо он принялся ласкать ее тело.