Море и звёзды - Бирюлин Гавриил Михайлович. Страница 28

Это был батискаф. Почти весь его ствол вошел в тело плота. Вокруг батискафа расплывалась черная муть. Это были остатки сожженного полимера.

Ярость охватила Павла. Теперь он не мог рассуждать, он мог только действовать. На острие наконечника его горелки вспыхнуло яркое синее пламя. Он начал резать обшивку поплавка батискафа и вскоре вырезал в нем овальное отверстие. Вода заполнила его, и батискаф начал стремительно опускаться.

Люди в батискафе не могли видеть Павла, но приборы им показывали, что батискаф опускается. Тогда они сбросили часть балластной дроби. Батискаф снова поднялся, но в этот момент другой отсек вскрыла Дженни. И здесь произошло непредвиденное: соседний отсек, очевидно, был без жидкости, но с парами бензина, горелка Дженни прожгла его, и в результате произошел взрыв, раскрывший многие отсеки… Дженни и Павел были отброшены в разные стороны. Батискаф резко пошел на дно, подводные пираты были заживо замурованы в стальной могиле.

Взмученные взрывом продукты распада плота образовали черное облако. Павел оказался в абсолютной тьме. Понимая, что черные хлопья будут опускаться медленно, Павел стремительно нырнул и вдруг, — этот момент он запомнил на всю жизнь, — он наткнулся на Дженни. Она медленно погружалась. В этой кромешной мгле лицо Дженни невозможно было рассмотреть, но Павел инстинктивно почувствовал, что дело плохо, и, схватив Дженни, поплыл в сторону. Через полчаса адской работы он заметил свет из шахты. Вскоре они с Дженни оказались на поверхности плота.

Дженни была жива. Кто знает, не прояви она такую сообразительность и смелость, — погибло бы все дело. Инженеры-аквалангисты, вернувшиеся раньше Павла, доложили, что они наткнулись на другой батискаф, но стоило им сделать только один надрез, как батискаф развернулся и ушел из-под острова.

О событиях на острове немедленно сообщили в Международный центр безопасности. Оттуда ответили, что немедленно принимаются меры расследования необычайного происшествия.

Народы требовали положить конец существованию враждебного человечеству государства на Восточном архипелаге.

Над Гавайскими островами вновь синело небо.

Шторм прошел, но океан еще качала мертвая зыбь. «Флорида», укрывшаяся на время шторма в Гонолулу, взяла там воду и вновь вышла в открытое море.

Кают-компания была превращена в некое подобие командного пункта. Всюду стояли приборы. Три квалифицированных радиста, помимо судового, слушали мир. Акустик поддерживал связь с батискафом. Оттуда сообщили о катастрофе и замолчали. Приборы показывали, что второй батискаф, вместо того чтобы идти к атоллу, направляется в сторону Северной Америки. В кают-компании, помимо радистов, сидели Эбб, Кокрофт и Хоросайн. Все трое угрюмо молчали.

— Спросите еще раз, — приказал Эбб, обращаясь к акустику, — почему они идут таким странным курсом.

Через несколько секунд акустик подал Эббу бланк, на котором было написано:

«Экипаж батискафа № 13 понял, что его заставили участвовать в безумной авантюре и послали на смерть. Идем в Гонолулу рассказать о ваших преступлениях. Проклятье вам.

Экипаж батискафа № 13».

— Где батискаф? — отрывисто опросил Эбб.

Акустик повернул рукоятку. На небольшом экране появились две световые, медленно сближавшиеся точки.

На том же бланке Эбб карандашом набросал схему, передал ее акустику и сказал:

— Свяжитесь с мостиком и переведите «Флориду» вот в эту позицию.

После этого Эбб, похожий на мрачную черную птицу, отправился на шканцы. Там, расставив ноги, стоял капитан Ларсен и его старший помощник. Они наблюдали за работой матросов. Мертвая зыбь усилилась.

На остаточное от шторма волнение теперь накладывались ветровые волны от норда.

Между Эббом и Ларсеном состоялось короткое совещание. В конце его Ларсен, кивнув, сказал:

— Это самое лучшее, — и вызвал на палубу третьего помощника. Тот молча выслушал его и вернулся с серебристым, размером с большой апельсин, шаром в руках. Капитан с наушниками на голове скомандовал поворот. С хлопаньем перестроились паруса. Яхта легла на борт. Концы нижних рей задели за воду, но яхта выпрямилась и легла на новый курс. Внизу у акустика две светлые точки слились в одну. По знаку Ларсена третий помощник бросил блестящий шар в воду, заработал мотор, увеличивая скорость яхты. Через минуту за кормой поднялся столб воды, дыма и пламени. Яхту сильно подбросило, а звук взрыва оглушил на время всех стоявших на палубе. В наушниках Эбба прошелестел голос акустика:

— Батискаф № 13 уничтожен.

Это было видно и на лентах эхолотов.

Скоро яхта снова изменила курс. С попутным ветром она шла на запад почти сутки. Затем ее передвижению стали мешать пассатные ветры. Пришлось идти галсами. В конце почти пятидневного пути, когда до уединенного атолла осталось каких-нибудь сто миль, наступил полный штиль. Паруса убрали, пустили в ход моторы.

Эбб и другие сидели в шезлонгах на палубе.

Разговор не клеился. Их обуял страх. Радио принесло страшное известие: государство Восточного архипелага рухнуло. Их имена стали известны. Яхту «Флорида» искали ракетопланы.

Все присутствующие со страхом посматривали на небо. На нем не было ни облачка, и казалось оно почему-то не синим, а молочно-голубым. Горизонт почти не проглядывался, и потому весь мир виделся одной большой чашей, заполненной теплой водой и жарким воздухом. И в этой чаше, кроме их корабля, никого не было, будто все вымерло.

— Скоро мы будем у цели, — доложил Ларсен, проходя между шезлонгами.

— Вот и отлично, — ответил Эбб, — нам пора отдохнуть. Мы спрячемся на этом атолле, который отныне назовем Возмездие. Через год, с помощью наших единомышленников, еще оставшихся в мире, мы вновь начнем действовать и в конце концов восторжествуем. Так хочет бог!

— Ну уж, конечно, — насмешливо сказал Хоросайн, — без бога мы теперь никуда. Он — последняя наша надежда.

— Молчите вы, богохульник, — воскликнул Кокрофт в бешенстве.

Хоросайн вдруг обозлился. Наверняка возникла бы ссора, но в этот момент все заметили весьма странное явление. Воздух вокруг яхты стал струиться. Создавалось такое впечатление, что он наполнен миллионами стеклянных витых палочек и что все они крутятся в разные стороны. Видимость, уменьшалась, над головой небесная синева высветлилась и стала совершенно белой. Вскоре все почувствовали, что лица, руки, одежда стали волглыми, почти мокрыми, и это при страшной жаре. Капитан Ларсен проявил признаки крайнего беспокойства. Он приказал увеличить моторную скорость до предельной и поднять штормовые паруса.

Все молчала и непрерывно потягивали сода-виски со льдом. Так было легче.

Между, тем небо потемнело, заклубились облака и спустя некоторое время подул какой-то необычный, странный ветер. Он дул то с одной, то с другой стороны. Прекращался так же быстро, как и начинался. Облачность быстро увеличивалась, и уже через два часа в небе громоздились горы облаков. Почти все ушли с палубы. Начался дождь. Порывы ветра крепчали, появлялись маленькие, но крутые и злые волны, несущиеся к судну с разные сторон.

Хоросайн остался на палубе и видел, как невдалеке от яхты облака снизились, завихрились вокруг своей оси и как с поверхности океана поднялся чудовищных размеров водяной столб, будто черная извивающаяся змея, потянулся к облакам, слился с ними и превратился в торнадо, начавший дикую пляску среди волн.

Оглянувшись, Харосайм увидел, что таких торнадо уже несколько. Они утолщались, двигаясь один за другим.

Побелевшими от страха и злобы глазами Ларсен смотрел вперед и хриплым голосом командовал:

— Лево руля, так держать! Правее полрумба.

«Флорида» плясала на воде, как взбесившаяся, не послушная седоку лошадь.

Стало трудно дышать. Штормовые паруса лопнули, и обрывки, их унесло в море. Почему-то еще остался бом-кливер. Он да еще мотор удерживали судно на курсе. Одно время над судном показался клочок голубого неба. Ветер стих. Ларсен, вцепившись в поручни, прохрипел, нагнувшись к Хоросайну: