Море и звёзды - Бирюлин Гавриил Михайлович. Страница 40

Чем больше человек преобразовывал природу, тем легче ему жилось на земле. Но, к сожалению, в прошлом, когда производительные силы человечества были невелики, а общество было устроено на нерациональных и негуманных принципах, многие страны мира часто посещал голод. Те, кто жил за счет других, считали, что так и должно быть. Так, некий священник Мальтус говорил, что урожайность увеличивается в арифметической прогрессии, а число людей на земле — в геометрической. Один из его последователей Тюнен придумал закон «прогрессивного убывания плодородия почвы». Им оправдывали кровопролитные войны, опустошительные эпидемии. Коммунизм навсегда покончил с этим, но и сейчас мы должны думать о путях абсолютного изобилия для всего человечества.

Так вот, в течение года все растения Земли связывают 150 миллиардов тонн углерода с 25 миллиардами тонн водорода и выделяют 400 миллиардов тонн кислорода. Этот колоссальный химический завод и обеспечивает жизнь человечества. Но знаете ли вы о том, что 90 процентов продукции этого завода дает океан и только 10 процентов — зеленые растения суши.

Это значит, что океан является поистине бездонной кладовой, в которой есть все для жизни. Вот здесь рядом со мной сидит скромный сибирский исследователь, который первый ясно увидел путь к изобилию. Уже теперь душистые ананасы, появившиеся из морских пучин, радуют людей, живущих на севере.

Скоро старый океан буквально зафонтанирует фруктами, овощами, зерном, мясом и рыбой. Отныне открыта дверь чудесной неисчерпаемой кладовой. Но этого мало. Сегодня мы с вами находимся на острове радости, острове-курорте. Их скоро будет очень много. Миллионы людей будут отдыхать и набираться сил для творческой работы в свежих просторах океана. Приветствуем пионеров создания плавающих островов!

Живой цветной ковер заволновался, все встали и громко зааплодировали. Павел, счастливый и смущенный, растерянно раскланялся.

Торжественная часть программы закончилась. Стол внезапно исчез, и перед зрителями возникла зеленая, пронизанная солнцем долина. Где-то вдалеке виднелись громады гор на фоне лучей восходящего солнца. Через долину, не торопясь, проходило стадо мамонтов. Животные шли гуськом один за другим. Ближе к зрителям расположились люди в шкурах зверей. Они сидели вокруг костра и занимались своими делами: кто шил одежду, кто изготовлял наконечники для копий из камня. Но вот по жесту старика атлетического сложения мужчины поднялись и, вооружившись копьями, пошли в сторону гор. Женщины направились к зрителям. Было видно, что они что-то ищут и собирают. Вскоре они оказались на авансцене. Зазвучала музыка, и начался танец. Танец, наполненный радостью. Было понятно, что одна из девушек когда-то просыпала здесь зерна, а теперь из них выросли растения.

Затем возник странный, немного глухой звук, будто он донесся откуда-то издалека. Перед сценой заклубились густые облака. Скоро они начали рассеиваться, и весь амфитеатр замер от восхищения. Перед ними была величественная река, за которой выросли громады пирамид и храмов. На ближнем плане открылись необозримые поля пшеницы. Из глубины сцены показалась красочная процессия. Во время ее движения в небе загорелись звезды и начался удивительный ритуальный танец «Богини плодородия».

Его исполняла Герда.

Глава шестнадцатая

Последняя встреча

Павел вернулся на свой остров под утро. Утомленный, он проспал до 11 часов дня. На веранде, к своему удивлению, он застал Герду и Виктора. По лицу Герды он понял, что она чем-то озабочена.

— Куда это вы вчера исчезли? — спросил Павел. — Кто-то из ваших работников сказал мне, что уже в конце представления вы покинули остров. Что-нибудь случилось?

— Павел, милый, ты понимаешь, что получается. В управлении космических исследований решили провести один экспериментальный запуск ракеты-корабля раньше срока, и этот полет обязательно должен осуществить Виктор. Нам нужно немедленно вылететь в Кустанайск, но Павлик-маленький оказался нездоров. Врачи не пускают его в ракетоплан. Я, признаться, растерялась и не знаю, как быть, и вот мы зашли посоветоваться с тобой.

— Вернее, попросить вас быть нашим арбитром. Я просто предлагаю Герде остаться с Павликом здесь, пока я слетаю — проведу испытание новой ракеты и вернусь сюда. А потом у нас будет достаточно времени, чтобы пожить на ваших чудесных островах. По-моему, это самый хороший выход из положения. Я совершенно не понимаю, что тебе делать в Кустанайске.

— Нет, нет, — настойчиво повторила Герда. — Твое дело — мое дело.

— В конце концов, если Павлику нездоровится, то его можно оставить в изоляторе детского оздоровительного лагеря, — сказал Павел. — Вы спокойно летите, делайте свое дело и возвращайтесь. За мальчиком здесь будет достаточно хороший уход.

В этот момент на веранде появилась Дженни в ярком спортивном костюме. Она пришла пригласить Павла сыграть с ней партию в теннис. Узнав, в чем дело, Дженни сказала:

— Какая же это проблема? В лагере мальчику будет прекрасно, и я, если позволите, будут заботиться о нем.

— Вы прелесть, Дженни! — воскликнула Герда. — Вам я охотно доверяю ребенка. У вас доброе сердце.

Через час Герда и Виктор с огромными букетами роз в руках садились на катер, чтобы добраться до ракетодрома, устроенного на одном из плавающих островов.

Праздник отшумел, пора было приниматься за дело. Павел и Ли выехали в Москву, в Институт наследственных изменений.

Шаропоезд остановился. Павел и Ли вышли из светлого вагона и пошли по песчаной дорожке в глубину лесопарка.

— Отвык я от Большой земли, — сказал Павел. — Мне все кажется, что вот-вот за ближайшими кустами покажется океан.

— А сознайтесь, — обратился Ли к Павлу, — здесь, в подмосковных лесах, все-таки очень хорошо, лучше даже, чем на наших островах. Я ведь в свое время учился в Москве и полюбил этот край, как свой.

— Да, здесь замечательно, — сказал Павел и продекламировал:

— Ну, ну, осторожней, — шутливо возразил Ли. — Причем тут секвойи. Какие тут секвойи?

— А вот это и есть секвойи, — показал Павел на сплошную стену золотистых сосен, среди которых стояла группа деревьев в два раза выше остальных. — Московские лесоводы посадили их здесь лет полтораста назад, и они еще будут расти тысячу лет. Так что пятиклассник, написавший стихотворение, выразился точно.

— Ну, Павел Сергеевич, если такой мужчина, как вы, начинает читать ребячьи журналы, то это значит ему пора жениться.

— Я не виноват, что в этом шаропоезде на столах вместо справочника агронома лежит пионерская литература, — отшутился Павел. — Между прочим, — доверительно добавил он, — сейчас мы как раз находимся в тех местах, где расстались с Гердой.

— Поражаюсь я вам, — сказал Ли, — известно, что время излечивает все раны, даже любовные, а вот с вами оно и до сих пор ничего поделать не может.

— Да, это так, — просто сказал Павел.

— Вы славный человечище! — воскликнул Ли. — Но вот, кажется, мы и пришли.

Действительно, деревья расступились. Открылся широкий газон, покрытый цветами, а за ним светлое трехэтажное здание, построенное почти из одного стекла. Стекло было цветным, а кое-где зеркальным. Перед дверью золотилась маленькая надпись: «Академия наук. Институт наследственных изменений».

Павла и Ли в своем кабинете принял действительный член Академии наук, доктор биофизики Ольга Александровна Гурьянова. Здороваясь с ней, Павел почему-то вспомнил няню Пушкина Арину Родионовну. Перед ним стояла пожилая женщина с простым русским лицом, пересеченным мелкими морщинками. Седеющие волосы были собраны в косички, обвитые вокруг головы. В ее ясных серых глазах светилась доброта, но в то же время казалось, что они видят самую суть вещей, так серьезен и зорок был их взгляд.