Стратегия обмана. Трилогия (СИ) - Ванина Антонина. Страница 25
- А тебе, Микеле, придётся скрываться за границей, в каких-нибудь США или Швейцарии.
- Синьоры, давайте не будем ссориться, - предложил Марцинкус и стал разливать вино по бокалам.
- Никто и не ссорится, - тут же вставил Макки, - всего лишь по-дружески предупреждает.
- Тогда выпьем за дружбу.
- И процветание, - продолжил Синдона.
- И свободу, - мрачно прошептал Макки.
Мужчины отсалютовали бокалами и пригубили вино.
1968-1970, Ольстер
В первую же неделю жизни на новом месте и в новой стране Алекс ощутила, что будто очнулась ото сна, и окружающая её действительность стала чётче и правдивее. "Зачем я на это согласилась?" - только и вопрошала она саму себя.
Вместе с Джейсоном из её жизни пропала и всякая ясность, зачем она вообще дала втянуть себя в непонятную игру и стала диверсантом, залегшим на дно. Может это был гипноз, может невероятное очарование? Но пока Джейсон был рядом, а рядом он был каждый день, Алекс и в голову не приходило ни одного подозрения, ни одного сомнения. А теперь Джейсона нет, и чары словно спали. Неужели она так изголодалась по мужскому вниманию, что даже не заметила, каким оно было корыстным и неискренним? Или это Джейсон так умело запудрил ей мозги, что даже сомнений не возникло? Теперь же остались только многочисленные вопросы к себе и все без ответа.
Город Дерри оказался небольшим, но далеко не уютным местечком. Алистрине Конолл, а именно так отныне официально звали Алекс, пришлась по вкусу небольшая квартирка, куда чище и уютнее, чем была у неё в Колло, а по сравнению с греческими, португальскими и английскими казармами, так просто казалась раем.
Район, в котором она отныне жила, назывался Богсайд. Алистрине пришлось вспомнить, что говорили ей лекторы об истории города: когда в XVI веке в Дерри пришли английские и шотландские колонисты, они выселили из домов всех католиков, забрали город себе и переименовали его в Лондондерри. Поверженным католикам оставалось только уйти на болота, осушить их, чтобы построить новые дома - так и появился Богсайд - католический анклав у крепостных стен захваченного Дерри. Вот такая история. Текущая действительность была не намного мягче.
Свою первую шифровку Кастору-573 пришлось написать и заложить в тайник ровно через месяц жизни в Дерри: "Сволочи, пришлите денег, нечем платить за квартиру". Это была горькая правда. Кураторы оплатили жилье ровно на месяц и ни днём больше, будто и не дорожили новоприобретённым агентом. Алистрина же с первого дня появления в Дерри безуспешно пыталась найти работу хоть машинистки, хоть санитарки при госпитале, хоть уборщицы - но ничего не вышло. В Дерри она жила под легендой ирландки-католички, а в Ольстере, где правящая верхушка в подавляющем своём большинстве состояла из протестантов, католики были нежелательны ни на какой работе, даже низкооплачиваемой. Что-то подобное Алекс уже слышала про судетских немцев в Чехословакии, которые после распада Австро-Венгерской Империи по тем же националистическим мотивам на своей родной земле стали подобны неприкасаемым. Но это было лет тридцать-пятьдесят назад в дикой Чехословакии. А она здесь, в Великобритании, колыбели демократии и справедливости, но переживает то же самое сейчас.
Денег Алекс так никто и не прислал. Пособия по безработице едва хватало на скромную жизнь, учитывая, что ни фунта из неё не приходилось тратить на еду. С Джейсоном Алекс рассталась больше месяца назад. Ей очень хотелось крови. Она вспоминала уроки, что преподали ей белые кровопийцы в своих тёмных подземельях - меньше двигаться, больше лежать или сидеть, не тратить сил впустую. За две недели такого улиточного существования всё вокруг окончательно осточертело. Алистрине пришлось собрать вещи и идти искать квартиру подешевле и донора посговорчивее.
С сумкой наперевес, где лежали скромные пожитки, Алистрина забрела в толпу демонстрантов на площади. Алистрина было подумала, что люди протестуют против войны во Вьетнаме, но приглядевшись к плакатам и транспарантам, она прочла:
"Один голос - один человек".
"Самое главное из всех гражданских прав - право жить".
"Не будет дискриминации при приёме на работу - не будет безработицы".
С последним Алистрина была согласна на все сто процентов, так как ничего актуальнее на сей момент для неё не было.
Алистрина приметила одного рыжеволосого парня в очках, что нёс плакат: "Покончим с махинациями с границами избирательных округов и имущественным цензом". Завязался разговор и Алистрина присоединилась к шествию:
- Шеймас Перри, - представился рыжий, - я из Североирландской ассоциации гражданских прав.
- Алистрина Конолл. - Она пожала ему руку. - А что не так с границами округов?
- Ты что, никогда не интересовалась выборами?
- Если честно, нет. Какой в них смысл, если всегда побеждают протестанты?
- А знаешь почему? В городской совет можно выбрать двадцать четыре депутата - от протестантов шестнадцать, а от католиков только восемь. И это при том, что нас, католиков, в Дерри в два раза больше протестантов. А всё потому, что во власти жулики и расисты. Они применяют джерримендеринг - делят избирательные округа так, что католикам никогда не быть в городском совете в большинстве. Англичане это делают давно и во всем. Когда они были протестантским меньшинством на католическом острове Ирландия, они решили поделить Ирландию так, чтобы стать протестантским большинством в маленьком Ольстере. Так и сейчас. Власти постоянно перекраивают карту округов, как только меняется расклад политических сил, лишь бы большинство в округе шло за юнионистами. Вот у тебя есть квартира?
- Я снимала, - Алистрина встряхнула плечом, указывая взглядом на сумку, - но сегодня пришлось съехать.
Активист Шеймас отреагировал странно, то ли обрадовался её трудностям, то ли вознегодовал от несправедливости:
- Вот видишь! Пока ты не владелец или не арендатор жилья, ты вообще не можешь участвовать в выборах. Правительство отняло у тебя право на достойную жизнь, а вместе с ним и право голоса.
Алистрина согласно кивала, и внутренне приходила в ужас от страны, в которую попала. Что это за британская демократия? Видимо как в Древней Греции, когда голосовал демос, а женщины и рабы прохлаждались в сторонке.
Марш в защиту гражданских прав двигался в сторону центра города. Оборачиваясь, Алистрина вчитывалась в плакаты, что несли позади:
"Дайте людям жильё за доступную плату".
"Скажем нет дискриминации и апартеиду в Ольстере".
Впереди послышались крики и ругань. В рядах демонстрантов началась суета. Алистрина не сразу поняла, что происходит, но когда увидела, как полицейские выхватывают из толпы демонстрантов и принимаются методично избивать их дубинками, смекнула, что пора делать ноги.
Люди заметались, кто-то побросал плакаты, а кто-то стал отбиваться ими от озверевших стражей порядка. Алистрина принялась искать взглядом своего нового знакомца и в людской суете едва заметила, как он, согнувшись от боли, стоит на четвереньках, а полицейский пересчитывает дубинкой его ребра. Алистрина не стала долго раздумывать, а просто опробовала приём рукопашного боя. Она запрыгнула увлекшемуся стражу порядка на спину и слегка придушив, вырубила его одним ударом. Во всеобщей свалке никто её маленькой победы не заметил - ни свои, ни, что главное, чужие. Она поспешила к рыжему парню. Откашливаясь, он шарил рукой по асфальту в поисках своих очков. Алистрина нашла их первой и поспешила водрузить их ему на нос.
- Шеймас, плохо тебе, да? Пошли отсюда скорее.
Парень с трудом поднялся на ноги - сбитое дыхание ещё не пришло в норму. Алистрина перебросила его руку через своё плечо и потянула в закоулки, в надежде затеряться в хитросплетении маленьких улочек.
Минут через пять парень немного отдышался и от женского плеча учтиво отказался. Они стояли одни во дворе серого унылого дома, впрочем, весь католический район города был полон однотипных унылых серых домов.