Мемуары. Дилогия (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте". Страница 61

   - Некультурный и неприятный? Это еще далеко не весь список моих достоинств, - усмехнулся я.

   - Диссоциальное расстройство личности? - проговорил Чертовсон глядя на меня оценивающим взглядом, словно покупал тушку бройлера на базаре. - По-простому - социопатия.

   - Звучит как ругательство.

   - Не можешь остановиться? - проговорил он. - Серьезней надо быть.

   - Да уж какой есть. Приветствую легендарного игрока. Чем обязан?

   - Поговорить хочу, и поблагодарить, - выражение его лица немного смягчилось.

   У орков рожи вообще очень дикие и свирепые, словно они всегда находятся в центре битвы. Чертовсон же и этот момент детально проработал. Черты его лица были более мягкими и располагали к доверию. Как он этого добился, ума не приложу.

   Галочки возле ника естественно не было, так что хрен его знает, как выглядит в жизни этот титан.

   - Поблагодарить? - изумился я, меж тем как разглядывал его. Легенда все же. Любого сильного бойца сравнивают с ним. Он эталон, икона. Триста десятый уровень - вершина всего айсберга игроков.

   - Ага, за то представление, что ты устроил на совете одного зазнавшегося клана, - усмехнулся он.

   - Признаться, я был несколько не в себе, - протянул я. Пусть не рассчитывает, что я исполню на бис, если вдруг эта шальная мысль бродит в его голове.

   - Тем не менее, прими мою благодарность и вот еще: если поклянешься, что не передашь эту информацию третьим лицам, то я кое-что тебе покажу.

   - Клянусь, - отрывисто сказал я. Ничего ведь не теряю. Всё же уточнил: - И ты вот так просто поверишь мне?

   - Ты показал себя честным игроком. Сделку со "святыми" ты провел по всем правилам, - проговорил он. - Вот тебе моя благодарность.

   Система уведомила меня, что Чертовсон запрашивает ответ на прием видеозаписи. Я согласился. Это были те секунды большого бада-бума, которые я не мог увидеть, по причине цифровой смерти. Снято было практически с крайнего места из-за стола-подковы. Вот я активировал навык "Сердце смерти", пожертвовав девяносто девять процентов экспы. На волю вырвалось почти двести тысяч дамага. От моего живописно разорвавшегося тела в разные стороны с воем устремились серые волны стихии "Смерть". Они пожирали игроков, словно огонь промасленную бумагу, мгновенно превращая их в горстки праха, который при достижении пола собирался в полупрозрачные трупы. Эх, собрать бы с них лут. Погибли, конечно, далеко не все, а только слабейшие в совете, те, кто был около двухсотого уровня. Таких набралось больше пятидесяти. Какой тут шум поднялся. Игроки вскакивали, кричали, пронзительно верещали, как будто в свинарник забрался минимум медведь. Их рожи были перекошены от гнева и удивления. Каких только матюков они не слали на мою шахидскую голову. Все казни египетские кажутся детскими насмешками в сравнении с их проклятиями. Камера переместилась на того самого мужика, что представлял меня совету. Он зло сверкал глазами в сторону Вильгельмины. Она же с каменным лицом по-королевски встала с кресла и вышла из зала. На этом запись обрывалась.

   - А ничего так, я очень неплохо смотрюсь в кадре, - протянул я задумчиво, почувствовав удовольствие от увиденного зрелища.

   - Я тоже так подумал и решил, что это вопиющая несправедливость оставлять тебя в визуальном неведении относительно такого красочного выступления, где ты в главной роли, - произнес Чертовсон, злорадно ухмыляясь и еще больше обнажая клыки.

   - У тебя значит, есть шпион среди их клана? - спросил я, просто чтобы поддержать разговор, так как ответ, в общем-то, не требовался, я его видел. Орк согласно кивнул головой. - Не боишься доверять мне такую информацию?

   - Ты же поклялся, что не выдашь ее третьим лицам, - спокойно сказал Чертовсон. - Я научился разбираться в людях.

   - В "святых", я так понимаю, у тебя тоже есть крот?

   - Если представить гильдию как сыр, а шпиона как дырку в этом сыре, то "святые" это один из самых ноздреватых сыров в Иллирии.

   - Да уж. А то я всё никак не мог отделаться от чувства, что за мной иногда не наблюдают.

   - У меня много глаз и ушей.

   - Что-то ты больно откровенен, - подозрительно протянул я, нахмурив брови.

   Чертовсон ухмыльнулся. Какие же крупные зубы у орков: ими деревья перегрызать можно. Не от бобров ли они ведут свой род?

   Он вальяжно произнес:

   - Я отдаю себе отчет в том, что делаю.

   Я никогда не любил долго ходить вокруг да около, поэтому стараясь ускорить процесс привнесения главного блюда в диалог, спросил, точно зная, что это не так:

   - Ты пришел, только ради того, чтобы передать видео?

   - Ты общался с другими Владыками? Что тебе известно о них? - напрямую спросил он, внимательно следя за выражением моего лица.

   - Нет и ничего, - соврал я, не моргнув глазом, не став упоминать о письме от одного из них.

   За всей этой беготней случившейся с того приснопамятного момента, в голову только недавно пришла замечательная мысль, что по вензелям на письме, можно многое понять, достаточно пообщаться с каждым Владыкой и прикинуть - кто может такие использовать? Думаю, квест как раз и рассчитан на то, чтобы я познакомился с коллегами по цеху - это же классика.

   Орк сделал несколько шагов, сел на траву, возле прогоревших остатков моего костра, и внушительно проговорил:

   - Тогда я кое-что тебе расскажу. Забесплатно.

   Чертовсон отложил шестопер, накидал веток из приготовленной кучи сухих дров, которые я собрал на берегу, и поджег их. Взвилось пламя. Оно принялось танцевать под напором ветра, дующего с океана. У меня в голове, такие огненные танцы, всегда ассоциировались с извивающимися под музыку стриптизершами. Сейчас же мне там виделся орк, отрывающий эльфу уши. Чур меня, чур.

   Чертовсон, протягивая громадные ручищи над костром, признался:

   - Люблю смотреть на огонь. Успокаивает он меня. Особенно люблю глядеть на то, как горят мои противники. Они так смешно верещат, - закончил орк, попытавшись изобразить добрую улыбку.

   Наигранность прозвучала в каждом его слове, и сквозили в эмоциях. Я сглотнул комок, который все же встал в горле, и осторожно присел к костру. Формально я здесь хозяин, но таковым себя не ощущал.

   Чертовсон мазнул по моему лицу изучающим взглядом, пытаясь определить, как я отреагировал на его слова, и начал говорить:

   - Пять Владык, включая тебя, номинально принадлежат светлой стороне, а пять темной. Воздух, Земля, Вода, Жизнь и  Свет - относительно светлая сторона. Ментал, Хаос, Тьма, Смерть и Огонь - относительно темная.

   - Почему относительно? - перебил я его.

   - Потому что это условное деление, просто они появились на той или иной стороне, но равнодушны к обеим и могут свободно путешествовать по любой территории, - проговорил орк, бросив на меня предупреждающий взгляд, чтобы я больше не перебивал его. - Один ты уникум. Изгой. Кстати, тебе дали достижение "Иуда"?

   - Что-то они мне Иисусами не показались, чтобы награждать таким достижением, но между тем, я его получил, - сказал я, пожав плечами. - Такой уж Владыка Воздуха получился. Слушай, а почему они могут свободно бывать на любой стороне, а я нет? Что за произвол?

   - Уникум, - повторил он. - Значит, у тебя есть что-то другое, нивелирующее такой их преимущество.

   - Равновесие?

   Он кивнул головой и продолжил говорить:

   - Все Владыки между собой не ладят. Особенно почему-то невзлюбили друг друга Владыка Тьмы и Владыка Смерти. Оба вроде темные, да еще и дроу, но вот что-то вражда у них лютая, будто тянется уже многие годы.

   На пару секунд повисло задумчивое молчание, потом Чертовсон произнес:

   - Они все выдают квесты, и чаще всего эти квесты связаны с кознями другому Владыке.

   Скверное предположение, относительно того, зачем он здесь появился, молнией сверкнуло в голове. Брови резко взлетели до волос, теряясь где-то в их глубине, я пораженно выдохнул: