Всего лишь спор (СИ) - Вольская Марина. Страница 15

А после вернулся к Сомарову. Удивительно спокойному Сомарову. Что-то тихо и резко сказал ему, и ушел, спрятав нож. А Кирилл вмиг озлобился от тех слов. Достал такой же нож, и метнул его прямо в дверь, к которой приблизился Солдатов. Никогда не думала, что он умеет метать ножи. Но он воткнулся всего в сантиметре от лица Алексея. Солдатов бросил злобный взгляд на Сомарова, и, дернув дверь на себя, вошел в аудиторию. Потом Кирилл забрал свой нож, вошел следом.

Теперь их обоих боятся все, даже их друзья. А они больше не общались, лишь ножи держат на виду.

Авдеев, Дмитров, Малышев, Хорьков и Царев — те, которые потакали Сомарову, когда тот решил унизить твоих сожительниц. На самом-то деле, я заметила, что они лишь собачонки на поводку. Сомаров им что-то скажет, и они это выполняют. А когда он с Солдатовым повздорил, то так гаркнул на них, что и те тоже замолчали.

Вот теперь при них все и молчат.»

Я читала это, и мое воображение с превеликим удовольствием мне подсовывало картины. Теперь я знала, почему все молчат. А так же знала имена тех, кто участвовал в унижении моих сожительниц. Меня передернуло.

Я вновь посмотрела на Алексея. Его руки были сцеплены в замок, а взгляд был направлен на лезвие ножа перед ним. Обычно спокойный, теперь он был каким-то чужим. Вероятно, не такой уж он и хороший, каким его все считали. Не зря же водится с Сомаровым.

Неожиданно его плечи расслабились, и руки наконец-то разжались, разминая пальцы. Он обернулся слишком внезапно, посмотрев прямо на меня. Я испуганно встретила его взгляд. Рядом послышался глухой удар, оказавшийся слишком громким для аудитории. Преподавательница замолчала. Вздрогнув, я посмотрела на Сомарова. Его рука держалась за рукоятку ножа, который оказался воткнут в парту так же, как и у Солдатова. Злобный взгляд был направлен на друга.

Я вновь посмотрела на Алексея. Он едва заметно улыбнулся, в то время, как преподавательница продолжила лекцию. Как будто ничего и не произошло. Парень перевел взгляд на меня, и его улыбка стала шире. Подмигнув мне, чем заставил меня округлить глаза, он вновь посмотрел на друга. Неожиданно щелкнул пальцами себе по запястью и отвернулся.

Ничего не понимая, я глянула на Сомарова. Тот едва заметно улыбнулся, взгляд смягчился. Кажется, это можно считать примирением. И, кажется, только они поняли, о чем шла речь в этих жестах.

— Не осуждай его, он хороший парень, — неожиданно тихо проговорил Кирилл, чем еще больше удивил. Он наконец-то посмотрел на меня, и улыбнулся шире. — И, кажется, ты ему нравишься, — кривая усмешка совсем не сочеталась с серьезным взглядом.

— Оставь меня в покое, Сомаров, — устало выдохнула я, и, в кои-то веки, наплевав на уважение к преподавателю, положила голову на сложенные руки, прикрыв глаза. — Просто оставь в покое, — тихо повторила, как заклинание.

— Извини, не могу, — отозвался он, и его рука неожиданно прошлась по моей щеке и исчезла. Но я даже не посмотрела на него. Просто уже устала удивляться. И его действиям, и тому, что происходит вокруг. И даже тому, что Сомаров извинился.

Удивительно, но именно в этот момент мне захотелось, чтобы Кирилл оказался обычным парнем. Не главным хулиганом, если не университета, то факультета точно, а просто обычным парнем. Со своими тараканами в голове. Захотелось, чтобы он улыбался, как все. Как тогда, неделю назад в коридоре. Обычно. Мне так понравилось.

Захотелось, чтобы он не спорил, а просто завоевывал, без намерений бросить. А если и спорить, то чтоб об этом знало всего пара человек.

А он все делает не так. Он такой неправильный. Все наоборот. Интересно, так только я считаю?

Я открыла глаза, посмотрев на него. Его взгляд был устремлен вперед.

А я просто рассматривала его, пытаясь представить себе, что он такой же, каким мне его подсовывает воображение. И, на удивление, у меня получилось. Вот еще пару минут назад меня переполняло отвращение к хулигану, в котором меня не привлекало ничего, а уже сейчас я видела совершенно обычного парня, ухаживающего за мной, и способного любить. Явление было настолько реальным, что сердце сжалось от этого образа. Это было именно тем, что я хотела.

Реальность ударила слишком больно. Я отвернулась, вперив взгляд в парту, все еще не поднимая головы. Кажется, только что я сама себе подписала смертный приговор. Что ж, остается лишь попробовать оттянуть этот момент настолько, насколько получится. Может быть, мне удастся это пережить.

Прозвенел звонок, и Сомаров подвелся, и, оставив меня хотя бы на время в покое, направился к Солдатову. Думаю, им есть о чем поговорить.

Ну, а я, вместе с Иванкой, отправилась на следующую пару. Практика, отдельно от других групп. А после сразу в общежитие, где можно будет дать выход эмоциям.

— И что ты надумал? — поинтересовался Кирилл у друга, остановившись рядом с ним на улице, доставая сигарету, закуривая, и глядя в пасмурное небо.

— Я своего решения не поменял, — невозмутимо отозвался Леха, и Сомаров вновь увидел того, кем его друг был всегда. — Если трахнешь её — мы не друзья.

— Но?.. — Кирилл насмешливо глянул на друга.

— Но я еще попорчу тебе нервы, Кир, — хмыкнул Солдатов. — И я еще раз повторюсь — оставь её в покое. Не ломай жизнь ни ей, ни себе.

— Почему ты считаешь, что я могу поломать жизнь себе? — Кирилл вопросительно глянул на друга, даже виду не подавая, что тот прав.

— Потому что я знаю тебя уже давно, и в курсе, что с тобой происходило в последние годы. И я знаю, что ты больше не позволишь себе того, что позволил тогда. А это значит, что нужно спасать девочку от тебя, — невозмутимо пожал плечами Леха. Кирилл усмехнулся, но промолчал, докуривая сигарету.

Ему нечего было ответить. Девочку действительно стоило спасать от него. Потому что чувства, которые она вызывала в нем, до добра точно не доведут.

Он просто сорвется.

Сорвется и сделает ей невыносимо больно. Сломает как куклу, а потом вновь скатится туда, откуда так долго выбирался, лишь бы подальше от её ненависти и своих собственных чувств.

— Почему ты так за неё беспокоишься? — поинтересовался Кирилл, нарушая затянувшееся молчание.

— А ты как считаешь? — задал встречный вопрос Леха.

— Я верю в то, что не зря получил в зубы в прошлом году, — усмехнулся Сомаров.

— Знаешь, Кир, нельзя ревновать то, что тебе не принадлежит, — друг похлопал его по плечу и удалился, оставив Кирилла в бессильной злобе сжимать кулаки, провожая того взглядом.

Ревность?

Он уже давно забыл, что это такое. И вспоминать ему совсем не хотелось.

И как ему заставить самого себя говорить то, что он думает на самом деле, а не то, что заставляет её презирать его еще больше?

Вероятно, никак. Только так он дает ей возможность спастись.

И сам же её раз за разом отнимает.

Он просто не может оставить её в покое.

Но и рядом быть — тоже не может.

Как только я вошла в свою комнату, все резко изменилось. Напускная спокойная бравада слетела, и на меня навалились эмоции.

Повалившись на кровать, я уткнулась носом в подушку, и тихо заплакала.

«Ты мне не нужна.»

Слова проносились в голове громом среди ясного дня.

«Ты груз, багаж.»

Да, он был прав. Я груз. Ненужный багаж. Я никому не нужна, разве что маме с Владиком. Хотя, даже для них я груз, потому что меня рядом нет, и это причиняет им боль, тяготит. Вероятно, если меня не станет, от этого всем станет легче.

Но я не могла так поступить. Я была нужна им, пусть и не так, как хотелось бы. Им нужно помогать. Пока Владик не подрастет, и во мне больше не будет необходимости.

Зачем он все это мне говорил? Зачем заранее причиняет боль? Даже мое подсознание стало делать из него того, кем он не является, чтобы было легче. Но легче будет лишь до, а после будет еще хуже. Я знала это, и от этого было страшно. Я всего лишь девушка, которую очень легко сломать.