Стратегия обмана. Политические хроники (СИ) - Ванина Антонина. Страница 40

— Нет, я конечно, не против, просто вдруг ей это… не нужно, что ли…

— Вот и спроси, нужно или нет. Мадлен девушка серьёзная и прагматичная. — Полковник окинул подчиненного тяжёлым взглядом. — Может, сделает из тебя человека. Лишний раз подумаешь, что не надо соваться, куда не следует.

На этом они и распрощались. Уже вечером, идя по коридору, полковник увидел Мадлен в компании Ника Пэлема. Молодой человек, активно жестикулируя перебинтованной рукой, рассказывал ей, по-видимому, о своём под-римском приключении, а девушка заинтересованно его слушала и понимающе кивала. И полковник со спокойной душой пошёл дальше, будучи абсолютно уверенным, что обе жертвы гипогеянских интриг — покусанный и похищенная — найдут общий язык.

Глава шестая

1971–1972, Ольстер

Два года прошло с тех пор, как британская армия оккупировала Дерри. Те, кто встречали солдат с радостью и надеждой на мир и конец дискриминации, уже успели понять, как сильно они ошиблись. Британским солдатам ничего не стоило без предупреждения застрелить на улице любого человека: хоть глухонемого прохожего, хоть священника, хоть четырнадцатилетнюю девочку — а потом сказать, что те угрожали им оружием, даже если никакого оружия у убитых после и не нашли. Стоит ли говорить, что власти расследовать эти убийства и наказывать виновных не спешили? Так стоит ли удивляться, что жители Богсайда ополчились на британскую армию?

После очередного убийства гражданского лица британскими солдатами, в ИРА, как официальную, так и временную, начинался наплыв добровольцев. А потом эти добровольцы, уже с оружием в руках, устраивали засады на армейские патрули.

Алистрина неустанно курсировала на рыбацких катерах между Белфастом и Манчестером. В ВИРА она была на особом счету — не солдат, но больше, чем просто сочувствующая. Шеймас, если и догадывался об истинных причинах её отлучек из Дерри, то не подавал вида. Он считал, что она занята в Белфасте активистской деятельностью на добровольной основе, а билеты ей оплачивают многочисленные комитеты. Отчасти это было так, отчасти нет.

Родерик заложил в тайник шифровку, где предупреждал, что в ближайшее время армия устроит облаву на активистов и добровольцев ИРА, и его единственному агенту не стоит испытывать судьбу и попадаться им на глаза. Алистрина со спокойным сердцем отправилась в плавание по Ирландскому морю, и только по возвращении в Белфаст узнала — армия устроила бойню на западе города.

— Они ворвались в квартал и просто начали палить во всё, что движется, — рассказывали ей в штабе бригады. — Теперь говорят, что это была облава на нас, ВИРА. Вот только что-то все застреленные нашими людьми не были. Двадцать человек убили, даже священника. Он отпускал грехи умирающему, которого эти британские собаки и ранили. Он просто стоял на коленях рядом с умирающим и читал молитву, а его застрелили. Были снайперы. В одного парня стреляли четырнадцать раз. Ты можешь себе представить? Зачем пускать четырнадцать пуль, если хватит и одной? Звери, бешеные нелюди…

По радио власти отрапортовали, как за один день арестовали в Ольстере 342 человека, причастных к ИРА.

— Ха, да нет у нас столько, — заметил командир белфастской бригады. — Нет, может, если и собрать всех добровольцев по Ольстеру, ровно столько и выйдет. Но мы посчитали по всем ячейкам, не хватает только пятнадцати наших парней. Двух, правда, убили. А кто остальные 322, понятия не имеем. Скорее всего, простые трудяги или активисты вроде твоего Шеймаса. Но властям же плевать, мы для них все на одно лицо.

— Лучше бы арестовывали лоялистских террористов, — кивнул Алистрина, — для гражданских они ещё опаснее, чем мы.

— Так они вместе с армией и налетали на наши кварталы. Они и солдатня стреляли по окнам и дверям, врывались в дома, угрожали людям расправой. Кто спал, тех выбрасывали из кроватей, голыми вели до бронетранспортеров, а кого и за волосы тащили. Сигаретами кожу прижигали, скоты.

— А вы что делали? — резонно вопросила Алистрина? — Кто должен защищать мирное население от оккупантов?

— А мы баррикады строили, — кисло усмехнулся командир. — Вон у вас уже третий «Свободный Дерри» огородили. А что тут в Белфасте сделать? Сколько их, а сколько нас? Нет, шестерых мы на то свет успели отправить, пока они не обстреляли нас. Но, сама понимаешь, оружия ты навезла уйму, а пользоваться им некому. Хотя, сейчас люди начали просыпаться, потянулась к нам обозленная молодежь.

Пока Алистрина ехала в Дерри, то успела узнать от случайных попутчиков, что по всему Ольстеру горят тысячи домов католиков, и люди массово бегут на юг, в Ирландию. Тех, кого арестовали без всякого решения суда и предъявления обвинения, теперь держат в тюрьмах и даже не думают отпускать.

С тревогой в сердце Алистрина спешила в Богсайд, в дом, успевший стать родным. Шеймас был на своей кухне и варил обед. Расчувствовавшись, она бросилась в его объятия и поцеловала, в первый раз за два года их знакомства. На этом нежности и закончились и начались детальные расспросы.

Шеймас поведал, что к своей чести жители Богсайда встали на баррикады и не позволили войти в свой Свободный Дерри ни одному британскому солдату.

— Но арестовали Финбара. Утром он был в Спрингтауне, там его и схватили, будто донёс кто-то, что он там.

— Так он же всего лишь из комитета по вопросам безработицы, — поразилась Алистрина. — При чем тут ИРА?

— При том, что властям так захотелось. Ты же знаешь, они говорят, что Британия это бастион демократических свобод. Ну, значит мы, католики, узники этого бастиона.

А в понедельник восемь тысяч рабочих Дерри начали забастовку в знак протеста против варварских арестов. Молодые люди шли записываться в деррийскую ячейку ВИРА в таком количестве, что командир бригады привлёк Алистрину к регистрации добровольцев. Ей даже вспомнилась недолгая, но изнуряющая служба во вспомогательных частях при Вермахте, когда приходилось делать записи во всех личных делах солдат испытательного батальона. Но мальчишки из Богсайда шли в ВИРА добровольно и с большим рвением — отомстить и защитить себя и свою семью.

Алистрина — Кастор-753 поспешила чиркнуть своему куратору записку о кадровых успехах деррийской ячейки, и тот с большим интересом откликнулся, назначив встречу, на сей раз, на заброшенном складе в пригороде.

— Стало быть, — потирая руки, говорил Родерик, — скоро Ирландская республиканская армия снова обретёт былое величие. Девять лет спячки и такое резкое возрождение.

— Спасибо британскому правительству, — кисло кинула Алистрина.

— В смысле?

— В том самом смысле, что не будь тех дурацких арестов гражданских, люди бы к нам не пошли.

— Очень удачное совпадение, когда чужой просчёт отвечает нашим интересам.

— А ты такой наивный мальчик, что полагаешься на удачу?

Родерик вопросительно посмотрел на неё:

— А ну-ка, поясни.

И Алистрина с большой охотой изложила свои соображения:

— Тут напрашиваются только два варианта. Либо во власти сидят сплошь идиоты, и они настолько не способны просчитать последствия своих действий, что всё делают только хуже для самих себя. Либо кто-то — она выразительно глянула на Родерика, — очень расчётливо разжигает конфликт. Если бы не арестовали 342 человека, якобы, чтобы обескровить ВИРА и ОфИРА, к нам бы не повалили добровольцы. У нас даже начался дефицит оружия. Получается, что британские власти увеличили наш набор своими же руками. Вот я и хочу знать, это головотяпство или хорошо продуманная стратегия для усиления напряженности и раскручивания конфликта?

Родерик картинно развел руками:

— Сие есть тайна великая и смертному разуму не подвластная.

— Не юли, — твердо оборвала его Алистрина. — У меня хорошая память и я помню, что ты говорил мне в нашу первую встречу.

— И что же? — спросил он таким невинным голосом, что Алистрине стало противно.