Принцесса - Деверо Джуд. Страница 44

– Итак, я больше не нужен, – сказал Джей-Ти, и глаза его потемнели. Он не смотрел на Арию. – Я отправляюсь в ванную, если только здесь есть ванна или душ, а потом мы приступим к обеду и склоке Это будет нетрудно.

Он выхватил чистое белье из чемодана, сорвал полотенце с крючка и вышел из комнаты.

– Нет, нет, нет! – почти закричала Ария в ту же секунду, как Джей-Ти исчез за дверью. – Все не правильно! Нас нельзя разлучать. Может, вы еще не знаете, что американское правительство не хотело помогать мне до тех пор, пока я не согласилась посадить рядом с собой на трон американца. Мы должны оставаться мужем и женой, и будет лучше, если он будет возле меня.

Она была почти в панике. Она не хотела расставаться с Америкой. Она не хотела терять мужчину, с которым была так счастлива!

Мистер Сандерсон одарил ее одной из своих самых дипломатических улыбок.

– Конечно, мы в курсе этого щекотливого аспекта вашего соглашения, Ваше Королевское Высочество. Но позвольте заметить – это была военная сделка. Не дипломатическая и не политическая. Вы же не можете всерьез думать, что вам удастся посадить на трон Ланконии американца? Он не имеет понятия об обязанностях принца-консорта. И что он знает о самой Ланконии? И вдобавок, насколько мне известно, у него нет ни малейшего желания стать принцем-консортом. Он бы не справился, даже если б, вообразим невозможное, народ Ланконии согласился принять простолюдина в качестве мужа их королевы. Вы должны думать о Ланконии, а не о своих… личных чувствах.

Ария чувствовала, как Ланкония проникает в ее жилы, словно кто-то открыл окно и впустил в него холодный воздух.

– Но особы королевской крови не разводятся, – возразила она.

– Ваш брак будет аннулирован, – сказал мистер Сандерсон. – Он был заключен под давлением, и Высший Совет Ланконии согласится с этим, как и правительство Америки. Мы верим, что вы сможете уговорить короля отдать нам ванадий, и в качестве ответной помощи на нашу вам помощь вы в будущем согласитесь разместить в вашей стране наши войска.

– Да, – проговорила она. – Америка мне помогла, и я выкажу ей свою благодарность.

Выражение лица мистера Сандерсона изменилось.

– Мне очень жаль, что я доставил вам… стал причиной неприятных переживаний. Я и понятия не имел, что вы оба так привязались друг к другу за столь короткое время. Мне дали понять, что вы с радостью воспримете аннулирование брака.

– Это было раньше, – пробормотала она. Потом она вскинула голову. – Дайте нам побыть вместе, чтобы попрощаться. Мы еще успеем расстаться после ссоры, когда со мной войдут в контакт. Ну… он скажет, что ни одна жена так себя не ведет, а я уйду без его разрешения. Позже я могу заявить, что мне больше понравилось быть принцессой, чем женой. Брак можно расторгнуть, когда я вернусь на свое законное место.

– Да, но…

– А теперь вы можете оставить меня одну.

Как только Ария это сказала, она поняла, как много времени прошло с тех пор, как она в последний раз отдавала царственные приказы.

– Да, Ваше Высочество, – сказал мистер Сандерсон, а потом встал, слегка поклонился и вышел из комнаты.

Ария пошла к окну и стала смотреть на узкую улочку, на людей, шедших по ней. Они казались какими-то старыми. Их шаги не пружинили. И не было видно детей. Каждый год все больше молодых людей забирали детей и уезжали из страны. Это была больная проблема, но что можно было поделать? Здесь не было для них ни работы, ни современных развлечений.

И чем больше она смотрела, тем больше убеждалась: она в ответе за этих людей! Конечно, Высший совет занимался законотворчеством, разрабатывал судебную систему. Но повседневная жизнь страны была заботой королевской семьи. И в последнее время она и ее семья стали основным объектом любопытства туристов.

Она взглянула на свое платье. Темно-коричневое, простое – без бриллиантов, знаков королевского отличия. Она стала припоминать, как она одевалась, будучи принцессой. Трем женщинам требовалось два часа, чтобы одеть ее и причесать ее длинные волосы. И весь день она переодевалась: утренние платья, дневные платья, вечерние платья, платья для приемов, платья для чая и длинные чопорные платья для званых обедов.

Она думала о своем официальном распорядке дня: каждая минута была отдана каким-нибудь делам. С десяти утра до шести вечера она была на людях. Она осматривала фабрики, выслушивала жалобы людей, пожимала тысячи рук, решала личные проблемы своих подданных. Затем были поездки по Ланконии, иногда длившиеся несколько дней; она посещала больницы, утешала умирающих детей и их родителей. А вечером ее везли на какой-нибудь утомительный бал, где люди говорили с ней дрожащими от почтения голосами.

До своей поездки в Америку ее не особо тяготили ее обязанности – это было то, что она делала с тех пор, как вышла из детского возраста. Но теперь… теперь она знала, что такое ходить по магазинам за покупками, сплетничать с другими женщинами, танцевать джиттербаг. Она уже жила жизнью обычного человека, за которым не наблюдают и не судят о нем поминутно. Она вдруг вспомнила, как однажды, когда ей было восемнадцать, на ней было платье с глубоким вырезом на приеме, устроенном в саду. Неожиданно какому-то молодому человеку стало плохо, и он упал в обморок прямо к ее ногам. Когда она наклонилась, чтобы помочь ему, он вдруг выхватил фотоаппарат, щелкнул ее и исчез. На следующий день во всех газетах свободного мира появилась фотография полуобнаженной груди принцессы Ланконии – Арии.

Такой была ее жизнь. Она жила в стеклянной клетке. Каждая минута ее жизни была под прицелом сотен или тысяч глаз: ее рассматривали, изучали, а потом сообщали о ней всему миру.

И зная все это, она все же хотела просить своего американского мужа остаться, она хотела, чтобы он жил с нею такою жизнью… Она подумала, как бы он вел себя, если бы стал королем? Швырял бы репортеров в пруд? Называл бы особ типа графа Джулиана «графом Жулей» в лицо? Обедал бы с вульгарными женщинами простонародного вида в общественных местах? Появлялся бы на обедах королевской семьи в майке?

И как бы реагировал на это народ Ланконии? Как бы реагировал на него ее народ? Презирал бы Джей-Ти пастухов? Или сборщиков винограда?

Похоже, все американцы уверены: их страна – единственная на всем белом свете. Пуп земли. Смог бы лейтенант Монтгомери отказаться от своего американского гражданства и принять ланконийское? И потрудился бы он выучить ее язык?

Он был человеком взрывного темперамента – нетерпеливым и нетерпимым. Она вспомнила их жизнь на острове. Конечно, теперь-то она относилась к этому по-другому: она отчасти понимала его нетерпимость, его гнев… Но как бы там ни было, если он останется в Ланконии, ему придется иметь дело с людьми, чья родословная нередко восходит к одному из королевских родов. Иногда их снобизм доходил до того, что сама Ария ощущала себя чуть ли не крестьянкой. Это она-то – принцесса, будущая королева! Можно себе представить, как они будут обходиться с этим американским простолюдином! И как бы он сам реагировал на подобное обращение! Она вдруг ясно увидела: лейтенант Монтгомери душит ее кузена Фредди его жемчугами в ту же секунду, как кузен взглянет на американца с высоты своего августейшего носа.

И еще… был еще один очень важный момент: лейтенант Монтгомери не хотел быть принцем-консортом. Нет, она вовсе не думала, что он не справится с этой ролью… Но просто, если это внушает ему такое отвращение, он станет вести себя как большой избалованный двухлетний ребенок.

Она тяжело вздохнула и отвернулась от окна. Мистер Сандерсон был прав – все кончено.

Ее бездумный счастливый американский антракт кончился. Настало время вернуться на сцену, назначенную ей судьбой. Она была рождена, чтобы стать королевой – такова ее участь, и теперь она должна продолжать готовиться к исполнению своего долга – нет, чести быть королевой, поправила она себя и опять вздохнула.

Ей удалось улыбнуться, когда Джей-Ти снова появился в комнате.