Рыцарь - Деверо Джуд. Страница 12

— Современные женщины сами не вышивают, — смеясь сказала Дуглесс. — По крайней мере ничего подобного не вышивают! — добавила она, касаясь обшлага его сорочки, небрежно наброшенной на вешалку для одежды. По всему обшлагу ее черной шелковой нитью был вышит узор с цветочками и птичками, а по самой кромке шла, тоже черная, дивной красоты ажурная строчка.

Дуглесс почувствовала, что сама себе противоречит: ну, конечно, и в наше время есть где-то женщины, которые сами шьют и вышивают нечто подобное, сотворила же какая-то из них эту сорочку!

Из вороха отвергнутых сорочек она вытащила одну — очень красивую, сшитую из хлопчатки. Эти англичане совсем не похожи на американцев, которым каждые пять минут требуется что-нибудь новое! Большая часть готовой одежды, продающейся в Англии, действительно предполагает наилучшее качество, и шьется так, чтобы годами не знать износа. Если вы способны выложить за вещь кругленькую сумму, то качество, несомненно, будет стоить этих денег!

— Вот, примерьте-ка эту еще разок! — сказала она, чувствуя, что пытается подольститься к нему. Да есть ли вообще на свете женщина, — спрашивала она себя, — которой не доводилось бывать с мужчиной в магазинах и изо всех сил стараться уговорить его выбрать хоть что-то понравившееся ей?! — Взгляните-ка на ткань, она такая мягкая!

Не слишком охотно он разделся до пояса, и Дуглесс помогла ему, придерживая рубашку, которую перед примеркой он приложил к себе. Спина у него была широкая, и под загорелой кожей перекатывались мускулы.

— Ну вот, а теперь подойдите-ка к зеркалу и взгляните на себя!

Его реакция на трюмо с зеркалами в человеческий рост показалась ей странной: вглядываясь в зеркала, он стал ощупывать их рукой.

— Это что — стекло? — шепотом спросил он.

— Ну, разумеется. А из чего же, по-вашему, делаются зеркала? — отозвалась Дуглесс.

Не отвечая, он извлек из своих коротких штанов небольшой круглый деревянный предмет и подал ей. С обратной стороны в круглой рамке было укреплено металлическое зеркальце. Посмотревшись в него, Дуглесс обнаружила, что оно совершенно искажает все пропорции.

Подняв глаза, она увидела, что мужчина внимательно изучает в зеркале собственное отражение. Интересно, неужели он впервые видит себя в полный рост? Да нет, конечно же! — разуверяла она себя. — Просто-напросто он не помнит, когда такое случалось с ним в последний раз!

Она глянула и на свое отражение в зеркале. Ну что за чучело! Краска для ресниц размазалась — и все из-за того, что она плакала! Порванная на рукаве блузка вылезла из-под пояса, а колготки цвета морской волны обвисли на лодыжках. Что же до волос — спутанных и свисающих унылыми прядями, — то на них просто невозможно было смотреть!

Отвернувшись от зеркала, она вышла из примерочной, пробормотав только:

— А теперь — брюки! — Пока продавец вновь снимал с него мерку, потом выскакивал из примерочной, чтобы принести туда несколько пар брюк, все было тихо. Но вот дверь примерочной приоткрылась, и оттуда высунулась голова Николаса. Дуглесс подошла к нему.

— Я не в состоянии справиться с этим, — смущенно произнес он и открыл дверь пошире, чтобы она могла войти внутрь. — Как эта штука застегивается?

Дуглесс приложила все усилия, чтобы не слишком-то размышлять над этой, достаточно щекотливой, ситуацией. Теперь вот она оказалась втиснутой в примерочную вместе с этим странноватым мужчиной, который, видите ли, не может понять, как устроен механизм «молнии» на брюках!

— Вот, смотрите, нужно вот так… — Жестами она попыталась объяснить ему, как работает застежка на брюках, а потом сняла с вешалки другие брюки и показала ему, как обращаться с «молнией» и с замочком на ней. Постояв там еще некоторое время и посмотрев на то, как он, словно ребенок, без конца расстегивал и застегивал «молнию» и вновь и вновь щелкал замочком, она решила удалиться.

— Постойте! А из какого потрясающего материала сделано вот это? — спросил он, протягивая к ней трусы и играя резиновым пояском на них.

— Это — синтетика, — ответила она и, увидев, как прояснилось его лицо при этом открытии, не могла не почувствовать удовлетворения. — Погодите-ка, вы ведь еще не видели «велкро»! — воскликнула она, улыбаясь и выскальзывая из примерочной. — Если вам еще понадобится помощь, позовите меня!

Прикрыв за собою дверь примерочной, она продолжала улыбаться. Потом окинула взглядом развешанную вокруг магазинную одежду. И впрямь, каким простецким все это должно было показаться тому, кто привык носить серебряные доспехи! Кстати, доспехи вместе со шпагой и кинжалом услужливый продавец поместил в большой прочный пластиковый мешок для покупок и поставил его слева от входа в примерочную. Дуглесс с трудом удалось приподнять мешок.

Вскоре ее знакомец вышел из примерочной. Теперь на нем была мягкая белая хлопчатобумажная рубашка и узкие серые брюки, тоже из хлопчатки. Рубашка с многочисленными рюшами соответствовала современной избыточной моде, а брюки довольно плотно облегали ноги. Выглядел он божественно!

Она заметила, что, подойдя к зеркалу, он любуется своим отражением.

— Эти… как там их? — сказал он, дотрагиваясь до свободных складок на брюках.

— Это — брюки. Ну, штаны, — подсказала она.

— Да. Так вот: они мне не подходят — в них не видно моих ног, а они у меня стройные! Дуглесс расхохоталась:

— В наше время мужчины, знаете ли, чулок не носят, но вы все равно выглядите великолепно!

— Я в этом совсем не уверен, — откликнулся он. — Может, еще цепь купить?

— Никаких цепей! — решительно возразила она. — Уж поверьте мне: никаких цепей!

Она сама подобрала для него брючный ремень и носки.

— За туфлями придется пойти в другой магазин, — сказала она.

Они подошли к кассе, где продавец подсчитал общую сумму по ярлыкам приобретенных ими вещей, и Дуглесс очень испугалась, когда Николас опять сделал движение, как бы хватаясь за шпагу. К счастью, шпага теперь была в мешке для покупок, и не так-то легко было до нее добраться!

— Да он просто вознамерился ограбить меня! — заорал Николас. — На сумму, куда меньшую, чем он хочет за эти одежды без всяких украшений, я мог бы нанять себе дюжину слуг!

Продавец отскочил от них куда-то к противоположной стене, а Дуглесс решительно встала между Николасом и прилавком.

— Ну-ка, давайте сюда деньги! — твердо заявила она. — В наши дни все стоит много дороже, чем когда-то! Я хотела сказать: вы вскоре и сами это поймете! Давайте же мне деньги!

Все еще сердясь, он вручил Дуглесс свой кожаный мешочек с монетами, затем они вдвоем стали рыться в мешке для покупок, а потом он принялся шарить по карманам, пока наконец не нашлись бумажные деньги.

— Так, стало быть, он примет бумагу в обмен на одежды? — шепотом удивился Николас, а затем с улыбкой проговорил:

— Ладно, я отдам ему всю эту бумагу, раз уж он так хочет! Но он — полный болван!

— Это — не бумага, а бумажные деньги, и они обеспечены золотом, — объяснила ему Дуглесс, как только они вышли из магазина. — Эти бумажные ассигнации можно обменять на золото.

— И что, — спросил он, — неужто найдется кто-то, готовый отдать мне золото за эту бумагу?!

— Ну, разумеется, — ответила она, — это может сделать любой банк!

— А что такое банк? — поинтересовался он.

— Ну, банк. — это такое место, в котором хранятся ваши деньги. Точнее, деньги, которыми вы в данный момент не пользуетесь. А вы где храните свои деньги? — спросила Дуглесс.

— У себя в домах, — несколько растерянно ответил он.

— А, понятно, — протянула она, улыбаясь. — Ну, конечно же: роете, должно быть, яму и прячете все туда! А в наше время парод кладет деньги в банк, и они приносят проценты.

— А что это — «проценты»? — спросил он.

— Ой, хватит! — со стоном выдохнула Дуглесс. — Вон перед нами кафе. Вы не голодны?

— Голоден, — отозвался он и распахнул перед нею дверь.

Английский обычай пить чай в послеполуденное время Дуглесс приняла с готовностью: право же, райское наслаждение приземлиться где-нибудь в четыре часа дня и посидеть, попивая ароматный горячий чаек с шотландскими лепешками-"сконами" или с овсяным печеньем! Можно слопать сразу и пять порций «сконов», как это обычно проделывала Глория!