Рыцарь - Деверо Джуд. Страница 34

Он рассказывал, но Дуглесс почти не слушала, а только смотрела на его глаза, волосы, на то, как движутся его руки. Нет, ему не следует возвращаться, думала она. Она хотела бы, чтобы он проявил инициативу и первым потянулся бы к ней! Она всегда хотела быть с таким мужчиной: добрым, вдумчивым, насмешливым, сильным, решительным, — с мужчиной, который знает, чего хочет!

К концу ужина Николас несколько притих, похоже, его что-то беспокоило. Обратный путь в гостиницу они проделали в молчании. Он не захотел разговаривать и в номере, не попросил ее почитать ему. Улегшись в постель, он отвернулся от нее и даже не пожелал спокойной ночи!

Дуглесс долго лежала без сна и все пыталась разобраться в том, что с нею приключилось за эти последние несколько суток. Значит, она плакала и молила о том, чтобы явился Рыцарь в Сверкающих Доспехах, и вот перед нею предстал Николас! Теперь он принадлежит ей, и она намерена удержать его!

Где-то около полуночи ее неожиданно разбудили беспокойные вскрикивания. Она улыбнулась, зная, что Николасу вновь снится какой-то дурной сон. Все еще улыбаясь, она перебралась к нему в постель. Он тотчас заключил ее в объятия и спокойно уснул. Дуглесс придвинулась к нему поближе, прижалась щекой к его волосатой груди и, удовлетворенная, стала засыпать. Что ж, пускай случится то, что и должно случиться, — подумала она, засыпая.

Пробудившись, Николас обнаружил, что уже наступил день и у него в объятиях лежит Дуглесс. Он понял, что мечты его сбылись. Ее тело так идеально совмещалось с его собственным, как если 6 их вылепили из одного куска глины! Как это она говорила?

Телепатия?! Да! Несомненно, между ними зародилось чувство, некая глубокая, очень глубокая связь, и он никогда ни с одной другой женщиной не испытывал ничего подобного!

Зарывшись лицом в ее волосы, он глубоко вздохнул и стал ласкать ее. Никогда прежде он не испытывал подобного вожделения и не подозревал, что такое возможно!

— Дай же мне силы, — молил он Бога, — силы свершить то, что должен! И прости меня! — прошептал он.

Он исполнился надежды на то, что сумеет сделать то, что положено, но сначала ему хотелось отведать ее, только разочек, лишь один-единственный раз, а потом уже он никогда не позволит себе коснуться ее!

Он стал целовать ее волосы, шею, тихонько касаясь языком ее нежной кожи. Рука его скользнула вверх по ее руке, а потом ладонь обхватила ее грудь. Удары сердца отдавались у Николаса в ушах, так сильно оно колотилось.

Дуглесс, просыпаясь, развернулась в его объятиях, чтобы поцеловать его — поцеловать так, как никогда и никого она не целовала прежде! Этот мужчина — моя вторая половинка, — думала она. — Он тот, кого мне недоставало всю жизнь!

— Летиция, — пробормотал в этот момент Николас где-то возле ее уха.

Ноги их были переплетены, а руки сжимали друг друга в объятиях. Дуглесс, улыбаясь, откинула голову назад, когда Николас принялся осыпать ее шею страстными поцелуями.

— Меня иногда называли… — с трудом сумела выговорить она, — …называли Морковкой, — она совсем задохнулась! — ну, из-за цвета моих волос, но никому еще не приходило в голову называть меня латуком!

— Летиция — это… — начал он, осыпая поцелуями ее шею и спускаясь все ниже и ниже. — Летиция — это имя моей жены.

— Уф! — выдавила Дуглесс, когда его рука принялась ласкать ее грудь, а губы опустились еще ниже.

Но тут вдруг до нее дошли его слова. Отодвинувшись, она взглянула на Николаса.

— Что?! Жены?! — переспросила она. Он привлек ее к себе и ответил:

— Да, но сейчас нам нет до нее никакого дела! Вновь отстраняясь от него, она воскликнула:

— Однако, я вижу, вам есть до нее дело, если, целуя меня, вы произносите ее имя!

— Да ну, просто с языка сорвалось! — заявил он, опять делая попытку привлечь ее к себе.

Но Дуглесс, с силой оттолкнув его, вскочила с постели, запахивая на ходу халатик.

— А почему же вы ничего мне не говорили про вашу жену?! — сердито спросила она. — Почему я прежде ничего о ней не слышала?!

— Не было никакой нужды рассказывать о Летиции, — ответил Николас, садясь в постели так, что нижняя половина его туловища оставалась прикрыта простыней. — И ее красота, и ее таланты, и моя к ней любовь — все это касается одного только меня! — И, беря в руки с тумбочки часы Дуглесс, он добавил:

— Пожалуй, сегодня надо будет купить и мне нечто в этом же роде!

— Ну-ка, положите часы на место! — завопила Дуглесс. — Я вполне серьезно! И, как мне кажется, вам следует мне кое-что объяснить!

— Объяснить вам?! — вскричал Николас, торопливо вскакивая с постели и натягивая брюки. Он повернулся к ней, все еще застегивая молнию:

— Послушайте, сударыня, да кто вы такая? Вы что, герцогская дочка? Или, может быть, графиня?! Я — граф торнвикский, а вы — у меня в услужении и должны на меня работать. Я же со своей стороны вас кормлю и одеваю и, возможно, вдобавок к этому положу вам и небольшое жалование, ежели, разумеется, вы этого заслужите. И я никогда не брал на себя обязательств что-либо рассказывать вам о своей личной жизни!

Дуглесс так и села на постели.

— Но вы ведь никогда не говорили ни о какой жене, — тихо сказала она. — Ни разу не упоминали ее в наших разговорах!

— Я был бы скверным супругом, если б стал трепать всуе имя моей любимой супруги, сообщая его своей служанке.

— Служанке?! — прошипела Дуглесс. — Так что, вы ее очень любите?

Презрительно фыркнув, Николас ответил:

— Это именно из-за нее я обязан вернуться. Я должен выяснить истину и вновь очутиться в любящих объятиях моей любящей жены!

Так, значит! — подумала Дуглесс. — Вчера — Роберт! А сегодня вдруг выясняется, что у Николаса есть жена — и жена, которую он безумно любит!

— Не понимаю! — вскричала Дуглесс и закрыла лицо руками. — Я хотела, чтобы вы явились сюда, я призывала вас в молитвах! Зачем же вы пришли ко мне, если любите другую?!

— Но вы молили об этом у моей могилы! Возможно, если б такое исполнил и кто-то другой — неважно, мужчина ли, женщина ли, — я бы и тогда явился. Должно быть, Господь знал, что мне понадобится кто-то в услужение, а вам будет нужна работа. Я, право, не знаю, но я твердо верю в то, что должен вернуться!

— К вашей жене?!

— Ну да, к моей жене.

Повернувшись к нему и пристально глядя на него, Дуглесс спросила, указывая на постель:

— А как же быть с этим?

— Сударыня, — ответил он, — вы сами залезли ко мне в постель. Я же все-таки мужчина, и у меня тоже могут быть слабости!

До Дуглесс теперь кое-что начало доходить, и она чувствовала сильное смущение. Право, ну есть ли на свете большая дура, чем она?! И есть ли на свете хоть один мужик, в которого она не влюблялась бы?! Стоило ей провести с мужчиной трое суток, и она уже принялась мечтать об их совместной жизни! Наверное, явись пред нею сам Аттила, предводитель гуннов, или какой-нибудь Джек-Потрошитель, она бы и в них втюрилась, это уж точно! При ее-то везенье ей наверняка потребовалось бы не более пары суток, чтобы влюбиться в Чингисхана!

— Ну, хорошо, — сказала она, вставая с постели. — Простите меня, это — недоразумение. Разумеется, у вас должна быть жена. Этакая красавица супруга и трое славных ребятишек! Я просто сама не понимаю, что это мне взбрело в голову! Вы и в смертниках числились, и еще, как оказалось, в браке состоите! По правде говоря, до сих пор я обычно имела дело с мужчинами, которым серьезно угрожало что-то одно, однако, похоже, я делаюсь все более и более «везучей»! Ладно, я сейчас соберу вещички и отчалю! А вы отправляйтесь-ка обратно, к своей миссис Стэффорд и ведите себе с нею вдвоем ваш шикарный образ жизни!

— Так вы намерены сказать «прости» нашему с вами договору, да? — спросил он, преграждая ей путь в ванную.

— «Прости»?! — переспросила она, повышая голос. — Опять вы с этим вашим «последним прости»?! Да, именно так: я намерена сказать «прости», сделать ручкой, вообще сделать все, что в таких случаях полагается, в отношении этого нашего пресловутого «договора»! Я вам не нужна, во всяком случае, не нужна, учитывая, что у вас есть ваша распрекрасная Летиция да еще Арабелла Настольная!