Вымпел мертвых. Балтийские стражи (СИ) - Буланов Константин Николаевич. Страница 7

   - Кое-кто из наших тоже. Но большая часть ослеплены жаждой наживы на дармовой рабочей силе. Вот и выходит, что, гонясь за выгодой, мы сами же роем себе могилу.

   - Ну, не может же все быть столь печально, как вы говорите. Да, японцы показали себя с весьма хорошей стороны, хотя победа над китайцами еще ничего не значит. Но даже имеющийся сейчас в этих водах Российский Императорский Флот ничем не уступит японцам. А с учетом скорого прихода средиземноморской эскадры, о каком-либо паритете даже не придется говорить.

   - Если считать вымпелы или смотреть исключительно на технические характеристики кораблей указанные на бумаге, то вы правы. Но у японцев имеется преимущество, которое нивелирует всё наше численное преимущество. Они, при необходимости, смогут отремонтировать полученные в бою повреждения и пополнить боекомплект, а мы нет. Всего один бой и весь наш флот окажется даже в худшем положении, чем Бэйянский флот китайцев после боя при Ялу. У них хотя бы был Порт-Артур под боком с его ремонтными мощностями и складами. У нас же пока нет и такого! Те ремонтные возможности, что имеются во Владивостоке можно назвать мощами, но никак не мощностями. Да, мастерские потихоньку развиваются, да здесь имеется плавучий док, да строится сухой док, но всего этого не хватает даже для обслуживания кораблей Сибирской флотилии и Тихоокеанской эскадры, не говоря уже о каком-либо серьезном ремонте.

   - Что же, тут мне возразить нечего. - вновь был вынужден согласиться капитан 1-го ранга, - Любой мало-мальски серьезный ремонт мы завсегда производили в Японии. И судя по тому, как идет строительство сухого дока, ближайшие пару лет ничего не изменится.

   - Да и после не изменится. - расстроено махнул рукой Иван. - Один сухой док погоды не сделает. Конечно, с ним лучше, чем вообще не иметь дока, но вы представляете себе, какая очередь организуется в него!? А где взять мастерские способные производить ремонты машин и прочих механизмов? А где взять людей для этих мастерских? В общем, пока во Владивостоке не произойдет лавинообразный приток именно русского населения, о его развитии как полноценной военно-морской базы не стоит даже и мечтать.

   - А при чем тогда бывшие каторжники, которых вы упоминали? Они ведь точно ни с какой стороны не русские. - подметил нестыковку в рассуждениях своего собеседника Зарин.

   - А при том, что они хоть как-нибудь смогут разбавить население Владивостока. Я и сам понимаю, что это видится каплей в море. Но как говорится - курочка по зернышку. И в отличие от наших ссыльных, они ведь не душегубы какие или политически неблагонадежные - обычные суровые мужики подрядившиеся на тяжелую и опасную работу. И вот как раз такие нам самим понадобятся уже завтра! Вы ведь вряд ли имеете представление, как правильно охотиться на китов и всевозможных морских зверей. - дождавшись отрицательного ответа от собеседника, Иван продолжил, - Вот и я не знаю, как это все происходит. А они знают и умеют! Пусть не все, но некоторые! Хотя, - задумчиво протянул он, - лет через пять - шесть у нас и своих, русских, умельцев будет в достатке на подобных промыслах. Если мы не разоримся раньше!

   - Типун вам на язык, Иван Иванович.

   Об окончании японо-китайской войны Лушков узнал лишь 24-го апреля, когда прибыл в Шанхай. Как оказалось, мирный договор в японском городе Симоносеки был подписан как раз 17-го апреля, в день, когда он покинул Владивосток, взяв курс к берегам Китая. И эта новость безмерно радовала, поскольку теперь можно было не тратить время в ожидании неизвестного, а забрав трофейный миноносец, сразу взять обратный курс к родным берегам, где им предстояло вновь вступить в бой, но уже с новым противником и на совершенно иных правилах.

   Господин Ван не подвел и трофейный миноносец в целости и сохранности, не считая ранее демонтированного вооружения, был передан на руки Лушкову с наилучшими пожеланиями и надеждой, что на этом их сотрудничество не закончится. Подтвердив, что продолжение плодотворного сотрудничества более чем вероятно, Лушков убыл к Владивостоку, до которого добрался без каких-либо проблем уже 1-го мая, но лишь для того чтобы практически сразу вновь выйти в море. За время отсутствия Лушкова, Зарин успел договориться насчет тех двух судов, что временно остались без команд. Благодаря благосклонности и рекомендациям командира Владивостокского порта на "Корсаковский пост" не только удалось набрать экипаж из бессрочно-отпускных матросов, но и поставить его на линию обеспечения углем собирающегося в китайском Чифу русского флота. Причем, не малую роль в этом деле сыграл местный купец Гинзбург, многие годы занимавшийся снабжением русских кораблей топливом и прочими припасами, причем порой даже в долг, когда в судовых кассах не оказывалось достаточного количества средств. За долгие годы работы и создания имени с репутацией его возможности распространились не только на земли Российской Империи, но и Китай с Японией, где он составлял заметную конкуренцию местным купцам. Впрочем, не смотря на работу Сучанского разреза, добываемого в нем угля было столь мизерное количество по сравнению с потребностями Владивостока и флота, что топливо приходилось завозить из Японии, так что порой небольшому угольщику предстояло заглядывать и в порты страны его бывшего владельца. "Маука" тоже не долго предстояло простаивать на внутреннем рейде. "Иениш и Ко" стало далеко не первым частным пароходством Владивостока. Его предшественники и конкуренты уже давно имели налаженные торговые пути и связи, но развивались относительно медленно по причине отсутствия свободных оборотных средств, которые можно было бы пустить на развитие дела. Зарин же выставил совсем небольшую плату за наем, лишь бы сдать пароход кому-нибудь на руки и не платить порту за простаивающее в нем судно. Так что вскоре под флагом пароходства "Шевелев и Ко" он встал на стандартную линию Владивосток - Гензан - Фусан - Нагасаки - Чифу - Шанхай.

   А "Понто-Кэси", едва успев прибыть, всего за сутки был загружен углем, провиантом и прочими припасами, в которых всегда испытывали потребность на Сахалине и Камчатке, после чего, приняв на борт еще две артели корейских и японских рыбаков, взял курс к рыболовным угодьям, право на разработку которых обошлись бюджету пароходства в весьма скромные деньги. И как бы морякам не требовался отдых, природа диктовала им свои условия - в начале мая начинался нерест сахалинского тайменя, и потому требовалось успеть перехватить рыбу на входах в пресноводные реки, пока их мясо не начало портиться в результате гормональных преобразований. Впрочем, этот заход был пробным и никто даже не планировал на какую-либо прибыль в этом году. Сейчас главным виделось получить знания по методам ловли и засолки, что практиковались коренными жителями этого региона, поскольку среди соотечественников кого-нибудь хоть сколько-нибудь сведущего в этом деле человека найти не удалось. Потому, в целях получения и сохранения знаний, к каждой артели приставлялся один из наиболее мозговитых русских матросов из экипажа "Понто-Кэси" в качестве официального представителя пароходства. И пусть экипаж судна без того не мог похвастаться многочисленностью, иного выбора попросту не было. Все же вопросы, касающиеся регистрации и перестройки трофейного миноносца получившего название "Лисенок", а также выкупа земли под устройство филиала пароходства и будущих складов, а также реанимации китоперерабатывающей базы ложились на плечи имеющего генеральную доверенность Ивана, о чем он не преминул высказаться вслух, в том числе и в свой адрес тоже. Вместо того чтобы, мучаясь морской болезнью, держать курс к берегам Африки, ему предстояло окунуться с головой в бюрократическое болото Российской Империи. Причем, в отличие от успевшего завести изрядное количество знакомств Зарина, сам Иван не мог похвастаться многочисленными выходами в свет по причине своего полуподпольного положения и соответственно знакомствами с теми, кто мог немало подсобить в повешенных на него делах.