С мыслями о соблазнении - Гурк Лаура Ли. Страница 34

Ее точка зрения так незамысловата.

− Писательский труд не забава. Это одержимость. Это зависимость. Согласен, в

нем можно обрести удовлетворение и, вероятно, даже очищение. Лично я всегда

ощущал ошеломительное чувство облегчения, заканчивая книгу, но лишь

потому, что проходила та порабощавшая меня одержимость. У творчества

много сторон, но это не забава. Меня ставит в тупик, как вы вообще можете так

считать.

− Я просто включаю воображение. Всякий раз, садясь за работу, я представляю,

что отправляюсь в удивительное путешествие, а моя история – место,

наполненное очаровательными людьми, загадочными улочками и спрятанными

сокровищами.

Себастьян с трудом сдержался, чтобы не закатить глаза.

− И я стараюсь не умалять значимость своих первых шагов, − продолжила она. –

Поэтому как можно быстрее пишу первые наброски. Это трудно, но я пытаюсь

отложить критический разбор на потом, когда буду более объективна.

Эта мысль показалась ему разумной. Прежде ему такое не могло и в голову

прийти. С другой стороны, он никогда не делал несколько набросков. Он

выписывал одну, и только одну, линию. Всегда.

− А если страницы, что вы настрочили с такой скоростью, окажутся ерундой?

Вы просто потеряете время.

− Лучше терять время, когда пишешь что-то, чем терять его, не делая ничего!

Эти слова подействовали на Себастьяна, подобно физическому удару. Повернув

голову, он посмотрел в окно.

− Справедливо, − пробормотал он, прижавшись лбом к стеклу. – Весьма

справедливо.

Между ними повисло молчание. Оба вернулись к своим столам, где она

продолжила писать, а он вновь взял в руки рукопись. Но слова Дейзи

продолжали эхом звучать в его голове, и он счел, что продолжать чтение

невозможно.

Писательство – забава? Он ощутил странный проблеск душевного волнения.

Некого старого, забытого чувства: слабого, заплесневелого и совершенно

неожиданного.

Стремление.

Себастьян попытался выбросить эту мысль из головы, насмехаясь над нелепыми

взглядами мисс Меррик. Бесконечно повторяя себе одно и тоже, не сделаешь

это правдой. И он не желал, чтобы это становилось правдой. Однако,

результаты, которых она добилась, говорили сами за себя. Или нет?

Задавшись этим вопросом, он вдруг понял, что не имеет представления о ее

творчестве, и ощутил внезапное, всепоглощающее любопытство – вот бы

прочитать то, что Дейзи строчила с такой легкостью и быстротой, понять для

себя, есть ли в такой работе что-то стоящее и действительно ли у нее талант? И

дело не в том, что он не вправе читать ее работы. Напротив, от него этого

ждали. Состряпанный Марлоу план одним выстрелом убивал двух зайцев.

До Себастьяна вдруг дошло, что став ее наставником, он скорее достигнет своей

цели. Прочитает ее работу, похвалит, заверит в том, что она великолепно

справляется сама и не нуждается в помощи закатившейся звезды, вроде него.

Подняв глаза, он обнаружил, что Дейзи вновь склонилась над столом и что-то

лихорадочно пишет. Должно быть, ее писанина ужасна, решил Себастьян.

Никому не под силу семимильными шагами ваять достойную прозу. Он

поморщился. Нет занятия хуже чтения плохой прозы, но если это поможет ему

выбраться из сей передряги, не взявшись за перо, то оно будет стоить каждого

отвратительного слова.

Примечания:

[1] Crandall (Crandall Machine Company). Кротон, Нью-Йорк, 1886. Одна из

самых красивых пишущих машинок на свете, к тому же обогнавшая свое время:

84 символа на ней можно было напечатать, используя всего 28 клавиш.

Evelina 22.07.2014 19:10 » Глава 11

Перевод: Evelina

Редактирование: kerryvaya

Глава 11

Торговля авторством – сильная и неразрушимая навязчивая идея.

Жорж Санд

Он ненавидел писать. Дейзи находила это сложным для понимания. Мгновения,

затраченные на изобретения истории, для нее были самыми счастливыми за

день. А ведь он Себастьян Грант – самый известный и преуспевающий писатель

их поколения. Как можно достигнуть таких высот в том, что ненавидишь?

В тот день она сидела за столом, притворяясь, что проглядывает последние свои

несколько глав, а сама украдкой изучала его, пытаясь понять. В его голосе,

когда он говорил о писательстве, бесспорно звучала враждебность,

объяснявшая, почему за три года «Марлоу Паблишинг» не получило от него ни

единой рукописи и почему он изо всех сил противится ей, но как помочь ему

преодолеть эту неприязнь? Если граф ненавидит свою работу, если не желает

более ею заниматься, что она могла сказать или сделать, чтобы это изменить? Те

крохотные намеки, высказанные раньше, оказались удручающе

недейственными. Что же еще она могла сделать?

Вероятно, ничего, с несвойственным ей пессимизмом признала Дейзи. В конце

концов, нельзя заставить другого человека что-то полюбить.

Но что именно отвратило его от работы? И как это можно преодолеть?

Она вновь покосилась на Эвермора, наблюдая, как тот читает рукопись. Когда

он нацарапал что-то на полях листа, прядь черных волос упала ему на лоб. Он

откинул ее рассеянным жестом, затем потянулся за письмом Дейзи. Себастьян

скользил пальцем вниз по странице, ища что-то в тексте, а остановившись на

отдельном абзаце, нахмурил лоб. Побарабанив кончиком пальца по строкам, он

нахмурился еще сильнее.

Может, что-то, написанное ею, расстроило его? Рассердило? Смутило?

Прежде чем Дейзи смогла решить, он отложил письмо, окунул перо в

чернильницу и вывел на полях еще одну заметку.

− Полагаю, око за око? – спросил он, не поднимая головы.

Дейзи моргнула.

− Прошу прощения?

− Вы упрекали меня за то, что я пялюсь на вас, − пояснил он, не отвлекаясь от

разложенных перед ним страниц. – А сами наблюдаете за мной весь день.

− Ерунда. – Дейзи опустила глаза. – Вы не настолько очаровательны.

Себастьян рассмеялся.

− Чем же я тогда заслужил столь пристальное внимание – никак у меня на

подбородке после обеда осталось пятно черничного соуса, а вы втайне надо

мной смеетесь?

Дейзи вздохнула, жалея, что из нее такая никудышная лгунья. Отложив перо,

она поставила локти на стол и, переплетя пальцы, водрузила на них

подбородок.

− Ну хорошо, допустим, − продолжила она, наблюдая, как он вновь что-то

помечает на полях рукописи. – Почему вы ненавидите писать?

− Если это тот вопрос, из-за которого вы таращитесь на меня вместо того, чтобы

работать, почему было просто не спросить? – не отрываясь от романа,

поинтересовался он.

А она-то думала, что он слишком поглощен работой, чтобы заметить ее

разглядывания.

− Потому что бессмысленно. Вы бы просто ответили, что это не мое дело и

велели держать свои неуместные вопросы при себе.

− Вполне возможно, − признал граф, − но не думаю, что вас бы это отпугнуло. –

Он бросил на нее насмешливый взгляд. – Вас вообще не просто запугать, мисс

Меррик. Даже писательство не представляет для вас никакого страха.

− А разве должно? Чего здесь бояться?

− Вот в чем вопрос, не правда ли? – весело парировал он. – Как раз под этой

кроватью прячется столько страшилищ, что не перечесть.

− Что вы имеете в виду? – Дейзи смотрела на него во все глаза, и на нее вдруг

снизошло озарение. – Так вот почему вы больше не пишете, − пробормотала

она. – Вы ненавидите писать, потому что боитесь.