Зов странствий. Лурулу (ЛП) - Вэнс Джек Холбрук. Страница 45
Мы долго и тщетно торговались. В конце концов я расстался с этим купцом и, взвесив все «за» и «против», решил, что торговец преувеличивал трудности, связанные с похищением статуи. Многие древние усадьбы давно опустели — почему бы чены стали беспокоиться о потере одного или двух древних пугал?
Короче говоря, мы покинули Земерле и стали изучать Заоблачную страну сверху, на бреющем полете. Несколько дней мы производили разведку, вглядываясь в туман. Составив приблизительную карту местности, мы выбрали очевидно нежилую древнюю усадьбу, спустились к ней на автолете в сумерках и погрузили в машину четырех истуканов. Все получилось без сучка без задоринки. Луны, то ныряя в туман, то выплывая из него, обеспечивали достаточное освещение. Тем не менее, атмосфера в старом саду навевала печаль и тревогу: казалось, там все обременено тяжестью воспоминаний. Мы были рады поскорее вернуться к ожидавшему в небе «Фонтеною».
Оттуда мы полетели прямо в Жирандоль, а здесь потребовалось чинить модуль уплощения пространства. Вот и все, по сути дела». Гарвиг снова взглянул через плечо на «гонителей призраков»: «Честно говоря, я не прочь был бы вернуться в Заоблачную страну и увезти еще несколько нефритовых статуй».
Вермира резко возразила: «Забудь об этом! Мы обещали детям, что завтра полетим в Медовый Цвет на ежегодный фестиваль Великой Лалапалузы! И ничто не заставит меня нарушить этот план ради каких-то окаменевших гигантских жабо-кваков!»
Гарвиг взглянул на супругу со снисходительной улыбкой: «Как ты сказала? Лалапалуза?»
«Именно так — это знаменитый фестиваль, он празднуется с незапамятных времен».
Гарвиг великодушно махнул рукой: «Что ж, так тому и быть! Мы полетим праздновать очередную годовщину Лалапалузы — никаких проблем, никаких возражений, никаких задержек. Сказано — сделано!»
«Рада слышать!» Вермира обратилась к смаковавшему коктейль Винго: «Говорят, это шумный и веселый праздник с парадами, аттракционами и выставками, с народными танцами в традиционных костюмах. Все это должно быть очень красочно, хотя ходят слухи, что некоторые представления… как бы это выразиться… носят слишком откровенный характер».
Гарвиг ухмыльнулся до ушей: «Или — другими словами — там можно будет подсмотреть, откуда ноги растут! Тем не менее, почему бы не позабавиться! Думаю, что у Мирля и Тиббет еще меньше предубеждений, чем у нас».
Вермира начала было протестовать, но Джосс Гарвиг поднял руку: «Послушай, дорогая моя, нельзя же полностью отгораживать молодых людей от действительности! Мы должны твердо надеяться на то, что нашего примера достаточно для того, чтобы направить их на путь добродетели, не поддающейся обольщениям порока. Не так ли, капитан?»
Малуф взглянул на девушку, изобразившую чопорную улыбочку целомудрия: «Совершенно верно!»
Вермира подняла рекламную брошюру и гордо продемонстрировала ее присутствующим: «Только послушайте! На фестивале Великой Лалапалузы будут акробаты и танцы на пятиметровых ходулях, а также поединки кулачных бойцов на ходулях! Будет выступать балаганная труппа под руководством некоего Чародея Монкрифа».
Шватцендейл вздрогнул и обернулся: «Как вы сказали? Там будет Проныра Монкриф?»
Вермира снова просмотрела текст брошюры: «Не вижу никакого упоминания о пронырах. Тем не менее, похоже на то, что мы сможем вволю повеселиться — завтра летим на фестиваль!»
«Завтра мы разгрузим трюмы и присоединимся к вам в Медовом Цвету, — сказал капитан Малуф. — А теперь нам пора идти». Он поклонился Вермире и Тиббет, после чего направился к выходному шлюзу.
Гарвиг многозначительно прокашлялся. «Мы на самом деле очень благодарны за починку модуля», — сказал он Шватцендейлу. Приблизившись к механику, он засунул ему в карман пять сольдо: «Спасибо!»
На какое-то мгновение Шватцендейл остолбенел, дрожа всем телом, словно пораженный ударом электрического тока. Затем, глядя в потолок и судорожно перекосив рот, он вынул деньги из кармана и осторожно опустил их на ближайшую полку, сделал три размашистых шага на полусогнутых ногах, оказавшись таким образом в выходном шлюзе, спрыгнул на землю и скрылся.
Джосс Гарвиг огорчился: «Удивительный человек! Если он хотел, чтобы ему заплатили больше, он мог бы так и сказать! Я не скупердяй, но не могу же я угадать, чтó у него на уме!»
Капитан Малуф усмехнулся: «Вы не понимаете. Фэй — отпрыск исключительно высокопоставленной семьи. Достоинство не позволяет ему брать деньги у простолюдинов и даже у кого-либо, кто уступает ему благородством происхождения».
У Гарвига отвисла челюсть. Он скорбно уставился на несчастные пять сольдо: «Что ж… Он поставил меня в неудобное положение. Меня трудно назвать простолюдином, тем не менее…»
«Пусть это вас не беспокоит, — заверил его Малуф. — Фэй уже забыл об этом инциденте. Я рекомендовал бы, однако, когда вы снова с ним встретитесь, не позволять себе никаких фамильярностей и не пускаться в объяснения, которые могли бы ему наскучить».
«Нет-нет, конечно», — пробормотал Гарвиг.
Три астронавта спустились по короткому трапу «Фонтеноя». Шватцендейл ждал их снаружи — все четверо направились в город по взлетному полю.
2
Наступил вечер. Каниль-Верд опускался за горизонт; облака в западной части небосвода вспыхнули, подобно гигантскому тлеющему костру, гранатовым огнем с бледно-зелеными обводами и сполохами синего и лавандового оттенков.
Астронавты шли по бульвару к центру городка. Закатные цвета становились все глубже и глуше, сгущались фиолетовые сумерки. Неподалеку, еще на окраине, им повстречался трактир «Зеленая звезда»: продолговатое низкое сооружение из потемневших бревен, с обширным открытым павильоном перед входом, окруженным черными деодарами, плакучими ивами и туземными кардунами. Фонари, закрепленные на высоких ветвях, отбрасывали разноцветные шлейфы мягкого света. Несколько столов, расставленных вдоль края павильона, были заняты местными жителями — семьями, влюбленными парочками и старожилами, решившими развлечься теплым вечерком. Астронавты уселись за свободным столом у балюстрады, под навесом. К ним подошел круглолицый паренек-официант в красивой зеленой рубахе с черными полосками, в белом переднике и в высоком белом колпаке с нашивкой спереди; на нашивке значилось его имя: «Флодис». Паренек перечислил блюда, имевшиеся в наличии: суп из корнеплодов с луком-пореем и овощными бананами, конфитюр из тростниковой птицы, жареная рыба-маска с морскими фруктами, жаркое из домашней птицы под особым соусом; предлагались также свежеиспеченный хлеб и различные гарниры. Если уважаемые посетители предпочитали только выпивку, официант готов был подать выдержанный эль из погреба, свежий пальмовый пунш, арак, темный или светлый ром, а также несколько различных вин. Уважаемые посетители попросили его начать с четырех кружек эля, а затем подать горячий суп и, напоследок, тростниковую птицу с болотным рисом и обжаренным луком-пореем.
Астронавты пили эль, поглядывая на две луны, плывущие в зените — третья, всходившая на востоке, уже не могла их догнать. Мирон с удивлением рассматривал эти луны: казалось, они отливали бледно-зеленым блеском. Какая-то иллюзия? Или такому эффекту способствовал крепковатый эль?
Флодис подал суп в глубоких глиняных мисках, и внимание Мирона отвлеклось. За супом последовала жареная тростниковая птица на подушке коричневатого риса, приправленного стручками туземного перца.
Места за столами по периметру павильона и под навесом заполнялись людьми всевозможных каст и социальных уровней. С одного из недавно прибывших пассажирских пакетботов явилась шумная группа туристов, дивившихся на три луны и распивавших эль одновременно с пуншем. Рядом фермерская семья хлебала суп, закусывая хлебом и тайком наблюдая за туристами. Четверо молодых лоботрясов из Жирандоля также, по-видимому, интересовались туристами и, усевшись поближе к ним, стали обмениваться вульгарными шутками и прибаутками. Флодис-официант наблюдал за хулиганами с явным неодобрением. «Они еще устроят какую-нибудь заварушку, помяните мое слово, — сообщил он Мирону. — Надеются привлечь внимание инопланетных девушек, а это всегда плохо кончается, так или иначе. Разнимать-то их придется мне! Причем и на мою долю придется пара тумаков, это как пить дать — а кто мне за это заплатит? Как вы могли догадаться, ответ на этот вопрос носит самый решительный и бесповоротный характер: никто!» Флодис мрачно покачал головой и пошел по своим делам.