2312 - Робинсон Ким Стэнли. Страница 11

Поэтому на следующее утро он ушел после завтрака из Дома Сатурна и вновь отправился в парк; в беседке он примкнул к группе, которая собиралась выследить небольшое стадо слонов. Немного погодя к ним присоединилась Свон; она пришла с противоположной стороны парка и раскраснелась, будто бежала. У группы был прибор, который переводил слишком высокие голоса слонов в звуки, доступные восприятию человека; слушая, как слоны разговаривают и смеются, Свон хмурилась, словно понимала их речь. Когда слоны затихли, она попросила гида-зоолога объяснить, почему сумерки накануне были такими долгими. Варам быстро понял, что эта биома экваториальная и сумерки здесь должны быть короткие, как на Земле, где солнце на экваторе независимо от времени года уходит за горизонт почти перпендикулярно. Зоолог, удивленный, что Свон это заметила, довольно воинственно объяснил, что они проводят эксперимент — помещают террарий на широту, эквивалентную двадцать третьему градусу земной: дело в том, что с потеплением на Земле в этих широтах стало тепло, как на экваторе. Леса сменяются травянистыми степями, происходит опустынивание и исследуется возможность миграции в эти широты фауны полупустынь. С целью получить предварительные данные на «Вегенере» соответственно изменили режим освещения.

Свон это объяснение не устроило, и вскоре она снова отправилась бродить в одиночестве, вызвав этим разочарование зоолога и неодобрение кого-то из гостей. Вечером Варам увидел ее в ресторане; вероятно, она тоже практиковала некую форму псевдоитеративности и потому много путешествовала — естественное движение человеческой души. Варам ел за соседним с ней столом, потом отправился мыть посуду, но, хотя он вежливо кивнул Свон, она с ним не заговорила. Вечером снова горел костер, снова вокруг него танцевали.

Итак, на второй день появились признаки новой привычки, а еще через день «Вегенер» приблизился к Венере, чтобы использовать ее тяготение как пращу и быстрее устремиться к Юпитеру. Варам проехал на поезде в передний конец, потом, почти в полной невесомости, цепляясь за перила, поднялся на обсервационную палубу, которая пузырем выступала из носа астероида (в этом помещении всегда можно было видеть полушарие звездного неба над головой) — и сразу же впереди, вырастая на глазах, показалась Венера. Варам, который дома много времени проводил при таком микротяготении, безмятежно сохранял равновесие, держась одной рукой за петлю, и наблюдал, как под ними проходит вторая планета солнечной системы. В миг максимального приближения появилась Свон; как всегда, она, опаздывая, торопилась.

Атмосфера Венеры сейчас разительно отличалась от прежней густой: она стала прозрачной, и, хотя планету постоянно прикрывал от солнца щит, а потому на ней царила ночь, тусклый свет позволял разглядеть белые сухие ледяные моря и черные скалы двух материков, частично уже изъеденных. Облака, знакомые по Земле и Марсу, скользили над снежными полями и сухими ледяными океанами, производя странное, недоступное пониманию ощущение черно-белой картинки. В голосах зрителей в обсервационном отсеке ощущались взволнованность и удивление. Смотреть на черные высоты и белые низины не слишком полезно для глаз и вообще совсем не просто. Даже при наибольшем приближении оставалось впечатление торцевания, сглаживания. «Вегенер» пролетел сквозь верхние слои атмосферы, чтобы по максимуму воспользоваться гравитационной пращой. Внизу проплыли огни; кто-то сказал, что это Порт-Элизабет. Неподалеку от него располагался город Билли-Холидей, где однажды Варам работал на гигантском уолдо-манипуляторе, возводя в долинах пенные скалы над сухим льдом. Теперь то же делают на Титане. Венера и Титан — два самых вероятных кандидата на присоединение к полностью терраформированному Марсу, «бесскафандровые миры», как некоторые их называют: в их атмосфере человек может дышать. Пример Марса показывает, что может получиться: независимый новый мир, свободный от неприятностей старого.

Свон одиноко танцевала.

— Я хочу вернуться, — пела она, не обращаясь ни к кому в частности, а может, обращаясь к своему компьютеру. — Хочу чувствовать, как ядовитый ветер проносится над ядовитым морем.

Венериане выгрузились перед максимальным сближением с планетой, и теперь пассажиры «Вегенера» были не так интересны. Ни костров, ни танцев по вечерам. Варам много времени проводил в парке: парк стал стержнем этой особой псевдоитеративности. На террарии пытались провести перепись птиц и млекопитающих. Ему часто доводилось заметить Свон на одинокой пробежке. Она определенно и спала под открытым небом, а однажды вечером на кухне заметила, что никогда не спит в закрытом помещении, если есть возможность; впрочем, в определенном смысле весь террарий можно было назвать закрытым помещением. В парке Варам видел следы того, что Свон пыталась добывать здесь пропитание. Однажды на берегу небольшого ручья, протекающего через парк, нашли кролика в силках. Это было незаконно, и, что еще важнее, не принято. Несколько раз видели золу на месте небольшого костра, а в золе — не полностью сгоревшие мелкие кости. Кролик или птица, поджаренные на костре… Если питаешься так, нужно опасаться гиен. Несомненно, великолепные южно-индийские блюда в ресторане гораздо безопаснее.

Однажды утром он вместе с провожатыми наткнулся на Свон. Она сидела у маленького костра, — грязное лицо, кровь на руках, между ног лежит груда птичьих перьев, — и смотрела на них свирепо, как гиена в западне. Долго никто не решался что-либо сказать. Браконьерство еще менее популярно у властей, чем когда-либо, понял Варам, бросив быстрый взгляд на зоолога. Хотя Свон, конечно, за это не повесят, у нее ведь статус основателя. Местные топтались на месте, не в силах принять никакого решения.

— Думаю, именно это имеют в виду, когда говорят «поймали с поличным», — как можно веселее сказал Варам. — Но прошу вас — я хочу увидеть слонов, а они уходят. Я уверен, что здесь все вскоре вернется к норме.

И он пошел в направлении слоновьего стада. Провожатым пришлось идти за ним.

Он мог заняться исследованием другой части парка. Или можно выследить маленькую семью гепардов. Однажды он видел, как это делает Свон, но не подошел. Было ясно, что ей хочется побыть одной. В городе, в ресторане, она ела в одиночестве. Варам был слегка разочарован.

В псевдоитеративе следуешь ритуалам, одновременно радуясь знакомому, а новое и случайное будоражит. Важно вставать на рассвете. Освещение отбрасывает тени на поверхность цилиндра, а над головой перелетают с озера на озеро птицы. Вараму рассказали, что в большинстве своем птицы предпочитают мигрировать; они поднимаются на рассвете и летят почти весь день, потом возвращаются туда, откуда начали. Возможно, эти передвижения их стимулируют.

Варам еще раз посетил обсервационную площадку, когда «Вегенер» пролетал мимо знаменитого астероида «Сбой программы». На нем один из экскаваторов не переключился на следующий этап — выдвигались предположения, что ошибка ИИ была вызвана вспышкой космического излучения. Создав полость в железоникелевом астероиде, механизм, выбравшись наружу из торцевого отверстия, принялся снова пожирать вещество астероида, и каждый раз, выбираясь на поверхность, поворачивался и возвращался, оставляя за собой углубления. Через несколько лет стало ясно, что этот процесс никогда не закончится и астероид, заметно уменьшившись, превратится в подобие завязанного в узлы стального троса. Многим было любопытно посмотреть, что из этого получится, но, очевидно, эксперимент решили не доводить до конца, и потому мощный направленный электромагнитный импульс уничтожил ИИ и механизмы остановились, лишь из отверстия, точно голова змеи, торчал экскаватор. С того момента астероид напоминает голову Медузы, гигантский витой крендель, который некоторые называли прекрасным, а другие — ужасным. Олицетворение неразумности ИИ или тщеты человеческих усилий.

«Вегенер» пронесся мимо так быстро, что наблюдатели могли в буквальном смысле проморгать астероид: в считанные мгновения он из точки превратился в баскетбольный мяч и опять в точку. Раздались удивленные вздохи, потом приветственные выкрики. Варам полагал, что случайно получилось настоящее произведение искусства, похожее на голову Уробороса, ловящего собственный хвост; описывая потом астероид на кухне, он сравнил его со сплетением бутылок Клейна.