Золотое побережье - Робинсон Ким Стэнли. Страница 35

Он приспособил индейцев к добрым христианским делам, они строили миссию и обрабатывали землю. Через пятьдесят лет ни одного из них не осталось в живых. И все это почти позабыто.

Глава 22

Для Эйба, как и для большинства людей, недели пролетают в тумане каких-то путаных лихорадочных действий. Отрывая в начале месяца лист календаря, он неизменно удивляется: этот-то куда девался? Рабочие смены сливаются в одно неопределенное пятно, тем более что он намеренно старается их забывать. Сейчас он не сумел бы рассказать о той бешеной гонке в университетскую больницу почти ничего: выжили тогда пострадавшие или умерли? С кем он тогда работал, с Ксавьером или с кем другим? И когда все это было – месяц назад? Или два? Сказать просто невозможно, никто больше не оперирует такими огромными промежутками времени. Вспомнить бы, что было позавчера.

Где-то внутри, в глубине, хранится, конечно же, все – каждый выезд, каждая авария, каждая мимолетная гримаса на лице Ксава, отчаянно работающего над очередным полутрупом. Но механизм воспоминания надежно отключен. В часы бодрствования Эйб искренне уверен, что этого механизма и вовсе больше нет. Два месяца назад? Было, да сплыло! Для Эйба существует только настоящее время, его реальность – здесь и сейчас, вот в этот самый, единственный в мире момент. Возможно, поэтому у него крайне редко бывает союзница. Союз? Это с кем там было, с Инес? Нет, вроде с Дебби. Ничего, пойдем сегодня к Сэнди и во всем разберемся.

Сегодня Эйб опять с Ксавьером. Иногда – и даже довольно часто – то один из них, то другой меняется с кем-нибудь дежурством, чтобы продлить себе выходные, но обычно они работают на пару. Постоянная команда. Это нравится и Эйбу, и Ксавьеру – работа обретает хоть какую-то непрерывность, становится хоть немного похожей на нормальную службу.

Треск рации.

– Мы на связи, всевидящий-один, – откликается Ксав.

Вызов принят. «Девятый», что значит – куча мала из машин количеством от пяти до девяти, место аварии – футхиллская трасса, чуть западнее восточной, на виадуке. Диспетчер отловил их в Тастине, на трассе к Санта-Ане, теперь они гонят по восточной, затем сворачивают на футхиллскую. Все ряды забиты под завязку, так что Эйб выворачивает на отвратительно узкую обочину виадука и гонит к целому созвездию красных и синих мигалок – кроме трех ДП-мобилей там уже стоит один аварийный фургон. Аварийщики, приехавшие раньше, разбираются с передним концом кучи малы, Эйбу и Ксавьеру предоставляется задний.

– Ксав, – говорит Эйб, оценив обстановку, – ты там свяжись, пусть пришлют еще фургон, а лучше – два.

Третья машина сплющена в блин, водитель и пассажирка все еще внутри, оба – без сознания. Эйб яростно выхватывает из фургона кусачки и начинает работать со стороны пассажирского сиденья. Пассажирка, довольно пожилая женщина, явно СНАМП.

– Вот уж очевидный случай СНАМП, – бормочет Ксав, переползая через нее, чтобы подобраться к водителю. – Всмятку. – Неожиданно водитель – мужчина тоже немолодой – начинает метаться. Эйб перебегает на его сторону, а тем временем Ксав нашлепывает лечебные пластыри и пытается оценить тяжесть повреждений. – Эйб, проруби дырку с той стороны, а то отсюда трудно. – Скрежет разрезаемого металла, вооруженный уолдиками супермен поднимает крышу, и Ксав проскальзывает внутрь. Выругав сквозь зубы острую заусеницу, разорвавшую штаны, он ползет по переднему сиденью, подбирается к водителю. Щелк, щелк, щелк – Эйб все больше расширяет проход, депы направили на них галогенный прожектор, и все становится как на отпечатке с недодержанного негатива. Все ближе вой сирены подъезжающих машин, они воют очень громко, но Эйб не слышит, он только видит упрямый, неподдающийся металл. Отхватив напрочь всю боковую стенку, он поднимает голову, мимо проезжают сотни машин, они едут медленно, в каждом окне – глаза, глаза вампиров, упивающихся зрелищем.

– Эйб! Эйб! – Ксав копается где-то внизу, под рулевым колесом. Эйб наклоняется. – Вот, смотри, его тут зажало. Стенка коробки передач лопнула и раздавила ему правую лодыжку.

– Да, вижу.

– Ты можешь там разрезать? Эйб берется за работу.

– Не так близко!

– Какого хрена, а как же я потом отверну этот лист?

– Стриги повыше, вокруг, и побыстрее, этот мужик скоро загнется от потери крови. Долбаная нога, никак не залепить ее со всех сторон.

Щелк. Хр-рр. Хр-рр. Щелк.

– На эту стенку давят сразу и дифференциал, и мотор, без крана их не сдернуть.

– Некогда! Ладно, я уже наложил турникет на голень. Ступня все равно почти оторвана, а если мы будем долго валандаться, мужику конец. Так что бери, Эйб, свои кусачки и отрезай ему ступню.

– Что?!

– Ты слышал что. Ампутируй ее прямо здесь, а потом я оттащу его в фургон.

Эйб прикладывает лезвие кусачек к окровавленному черному носку и с трудом подавляет желание отвернуться. Все же совсем просто, вроде как щелкнуть ножницами.

– Вот-вот, именно в этом месте.

Эйб осторожно сжимает управляющие рукоятки.

– Да быстрее ты.

Сопротивления почти нет, только легкий хруст, когда лезвия перерезают кость. Лишившийся ступни водитель глубоко вздыхает. Ксав нашлепывает на культяпку кровоостанавливающий пластырь, его руки летают, дыхание вырывается из груди со свистом; стараясь приподнять водителя, он буквально извивается в этой тесноте, затем они с Эйбом высвобождают обмякшее тело из-под приборной доски, вытаскивают наружу и кладут на каталку.

– Не забудь вытащить ступню. – Ксав уже бежит с каталкой к фургону. – Может, еще пригодится.

– Вот же мать твою. – Эйб атакует мотор спереди, прикладывает к нему кусачки, жмет изо всех сил. Этих сил, а точнее – силы уоддика, едва хватает, чтобы располовинить ведущий вал, но после этого все проще – можно засунуть кусачки прямо в мотор и чуть оттянуть его, пользуясь силой привода непосредственно, без этих манипуляторных рукояток. Теперь можно подцепить стенку коробки передач, операция не такая легкая, как сперва казалось, но в конце концов он с ней справляется, отгибает стенку внутрь моторного отсека, оставляет кусачки, бежит к проделанной в машине дыре, нагибается – да, вот оно. В его руке хлюпающий от крови ботинок с торчащей из него костью, он сбрасывает ботинок на землю и бежит, зажав в руке ступню, к фургону. Часть его мозга так и не может поверить в происходящее. Ступня падает на койку, рядом со своим хозяином. Склонившийся над пострадавшим Ксав поднимает голову.

– Нужно поскорее в больницу, а то мужик не выдержит.

Через минуту Эйб уже на водительском месте, пояс застегнут, он резко рвет с места. У Мишн Вьехо есть маленькая больница с приличной травматологией, к ним привозят уйму пострадавших на воде, сейчас, конечно же, никаких этих магнитных дорожек – полный газ и вперед.

– Состояние вроде стабилизировалось, – сообщает из окошка мокрая от пота физиономия Ксава. – Выглядит он вполне прилично.

– А смогут они пришить ему ступню?

– Само собой, ведь разрез хороший, чистый. В наше время можно голову отрезать и пришить на место. Жаль, – смеется Ксав, – ты не видел своей морды, когда швырял мне эту штуку.

– Иди ты, знаешь куда?

– Ха-ха! Это еще что, мелочи. На Яве я как-то тащил целую ногу, бедром вниз, а она все порывалась дать мне пинка, вот с места не сойти.

– Да пошел ты!

– А ты не чувствовал, чтобы там что-нибудь дергалось? Может, пальцы шевелились? Ха-ха.

– Ксав, Бога ради.

Эйб влетает в Ла-Пас, крутит по извилистым улочкам, которые, как считается, придают, старинному Мишн Вьехо неповторимый колорит. К больнице, к подъезду травматологии, закатить парня и его ступню в приемный покой. Все. Они садятся на край площадки.

Потом Ксав поднимается, идет в свою походную амбулаторию, возвращается с двумя полотенцами и бутылкой воды. Они вытираются, пьют воду. Эйба начинает колотить. Руки снова чувствуют, как лезвия чуть задерживаются, а затем с хрустом перекусывают кость.