Золотое побережье - Робинсон Ким Стэнли. Страница 4

Пора и в Пентагон, Макферсон буквально чувствует, как отключается его автопилот. Вторник, утро, Кристалл-Сити, США: пора переходить на ручное, вступать в бой…

Короткий бросок на такси. Пентагон. Сперва – в службу безопасности, чтобы выйти оттуда с опознавательным значком на лацкане, затем появляется лейтенант, они садятся на тележку и едут между белых стен гигантских бесконечных коридоров, лавируют в сплошном потоке пешеходного и моторизованного движения. Настоящие улицы. Макферсона неизменно забавляет до наглости откровенная попытка произвести впечатление. И ведь попытка эта, в общем-то, срабатывает. Пентагон, конечно, очень стар, но все равно огромен. Похоже, последняя реорганизация приняла во внимание современную моду, все указатели окрашены в яркие основные цвета и прямо пульсируют на фоне белых стен в безжалостном свете ксенона.

Отдел электронных систем ВВС, Секция управления боем. Предпочитая более непринужденную обстановку, полковник Итон приглашает Макферсона в один из расположенных в центральном дворе кафетериев. Они берут булочки и салат, после чего начинается беседа. Макферсон бегло очерчивает проблемы, возникшие у бригады Хьюстона с системой перехвата на разгонном участке траектории.

«Шаровая молния»: при одновременном запуске до десяти тысяч советских МБР система должна обнаружить их все до единой, проследить за траекториями, затем нацелить лучи наземных лазеров, работающих на свободных электронах, отразить эти лучи от летающих в космосе зеркал и уничтожить МБР, пока те еще только разгоняются. Проблема веселенькая, и Макферсон рад, что он за нее, строго говоря, не отвечает. Но сегодня именно ему приходится выслушивать нарекания полковника Итона, нарекания безжалостные и вполне обоснованные. Изложенные в вашей заявке на контракт результаты испытаний показывают, говорит Итон, что вы способны решить все эти проблемы, на которые вы мне жалуетесь. Именно потому вы и получили контракт. Так что заканчивайте, и поскорее. А то ведь может получиться, как с «Большой косилкой».

Упоминание «Косилки» заставило Макферсона зябко поежиться; эта артиллерийская программа, зарубленная министерством обороны за некомпетентность, стала началом конца «Дэнфорт аэроспейс», компании, от которой теперь осталось одно название в книгах по истории промышленных корпораций. И ведь такое бывает, крупная программа может пойти настолько плохо, что рухнет, погребая под собой всю компанию.

Вот так вот. Хорошо позавтракали, весело побеседовали. Теперь Макферсон на верхнем этаже небоскреба «Аэроджет», в конторе, арендованной ЛСР; он делает заметки по проведенной беседе и пытается вспомнить, что же это они там ели? Как-то нехорошо подействовало на желудок. Салат, что ли? Ладно, Бог с ним. Остаток дня он висит на телефоне; сперва – в ОкО, затем – в Уайт-Сэндс, надо сообщить Дэну Хьюстону, что дело пахнет жареным. Дэн и сам понимает; озабоченным, чуть ли не испуганным голосом он просит сделать хоть что-нибудь. Макферсон говорит, что сделает все, что может.

– Но, Дэн, это же не моя программа. Лемон может не дать мне времени что-то сделать. Да я вообще не уверен, что сумею что-нибудь сделать.

Вечером заходит майор Том Фелдкирк, и они едут через реку, в Джорджтаун. Фелдкирку лет сорок пять; бывший летчик, он одет без следов армейской строгости – в спортивную рубашку, эластичные брюки и мягкие туфли; длина черных, спадающих на плечи волос вряд ли привела бы в восторг начальство базы, на которой он когда-то служил. Отличный парень, судя по двум предыдущим встречам. Фелдкирк и Макферсон оставляют машину на подземной стоянке и выходят на мощенный кирпичом тротуар, смешиваются с обычной джорджтаунской толпой. Их можно принять и за адвокатов, и за конгрессменов, да вообще за любых преуспевающих представителей вашингтонской публики. Они обсуждают Джорджтаун, модные бары. Макферсон уже прилично знаком с местностью, легко оперирует названиями ресторанов и тому подобное.

– А вот «Будда в холодильнике»! Такой ресторан ты знаешь? – спрашивает Фелдкирк.

– Нет, – расхохотался Макферсон.

– Давай тогда попробуем. Совсем не так плохо, как можно бы подумать по названию.

Они едут по М-стрит, а затем сворачивают в переулок, где, считай, ничего не изменилось с тысяча восемьсот восьмидесятого, если, конечно, закрыть глаза на металлические направляющие дорожки, проложенные по булыжной мостовой. Перед глазами Макферсона на мгновение возникают старинные монорельсовые трамваи, но он тут же выкидывает их из головы. Не стоит отвлекаться от дела.

Внутри ресторана сплошная Индия, стены увешены свитками, изображающими Будду и различных индуистских богов: шестирукие, слоноголовые, одним словом – экзотика. Макферсон немного обеспокоен, он предпочитает не есть незнакомую пищу, но в меню оказывается целых два десятка страниц, получить можно буквально все, чего душа пожелает, но к каждому блюду полагается некоторое количество отличных буддистских овощей. Ну – это не страшно. Он заказывает филе лосося, а Фелдкирк – какой-то азиатский суп. Несколько лет службы на Гуаме развили в нем вкус к подобной пище. Некоторое время обсуждается тихоокеанская ситуация.

– Советы контролируют ключевые точки, – говорит Фелдкирк, – но теперь мы разместили свои силы в окрестностях всех этих районов, так что тут ничего страшного.

– Но Японии и Корее не позавидуешь.

– Верно. Только ведь японцы и сами могут обеспечить передний край своей обороны, последнее время они очень лихо вооружаются. Ну а мы прикроем их сзади, ситуация не такая уж и скверная.

– А Корея?

– Ну…

Заказ принесли, за едой они обсудили сперва бейсбол, а затем – технические аспекты войны в Бирме. Макферсон потихоньку оттаивает. Ему нравится этот парень, с ним можно иметь дело, вроде как родственная душа. Фелдкирк грустно рассказывает о двух своих сыновьях, оба они сейчас в Аннаполисе [5].

– На Гуаме мы честно ходили в море, но разве я думал, к чему это приведет. – Глядя на выражение его лица, Макферсон смеется. Но как бы там ни было, в Аннаполис жутко трудно поступить. – А твои ребята? – спрашивает Фелдкирк.

– У меня только один. Все еще болтается в Ориндже, преподает на вечерних курсах, по совместительству прирабатывает в агентстве по торговле недвижимостью. Странный он какой-то, – сокрушенно качает головой Макферсон. – Без программы в голове.

Теперь смеется Фелдкирк. Покончив с едой, они никуда не торопятся, сидят за бокалами и сыром, смотрят на сливки вашингтонского общества, болтающие за столиками. Фелдкирк откинулся на спинку стула.

– Ты, наверное, не можешь понять, чего это мне понадобилось поговорить с тобой?

Макферсон приподнял брови: вот оно, начинается.

– Конечно.

– Понимаешь, у нас появилась мысль об одной системе, мне хотелось бы ее обсудить. Начнем с того, что «Ар-Экс16» почти готов.

– Действительно?

«Ар-Экс-16» – это ДУМ, дистанционно управляемая машина, фирмы «Нортон»; в некоторых кругах Отдела электронных систем новинка вызывает прямо-таки неумеренные восторги: полностью автоматизированный реактивный самолет, строго засекреченная скорость которого приближается, по всей видимости, к семи звуковым, способный делать виражи и прочие маневры, которые раздавили бы живого пилота перегрузкой. Изготовленный по технологии стеле из кевлара и прочих легких материалов, он дает радарный рефлекс не больший, чем у мухи. В действительности Макферсон знал, что «Ар-Экс-16» – плод наиболее успешного из последних контрактов «Нортропа» – запускается в производство, но предпочел об этом умолчать.

– Да. Шикарная машина. – В глазах Фелдкирка мелькнуло что-то вроде зависти. – Вот на таком бы полететь… Только похоже, что время пилотируемых боевых самолетов прошло. Как бы там ни было, у нас появились некоторые мысли насчет использования этой машины на европейском театре…

Понятно, использовать против угрозы вторжения стран Варшавского Договора, использовать в великой неопределенности, которая десятилетие за десятилетием вынуждает великие державы доводить свои обычные вооружения до все большего совершенства.