Воспоминание - Деверо Джуд. Страница 42

Бывало, молодая пара проснется утром, а им под дверь положили несколько кусочков мяса. Иногда горстку бобов… Но с приходом весны в деревне начался голод, и молодой человек понимает, что больше он не в силах прокормить свою невесту. Она уже страшно исхудала, потому что почти ничего не ест, и свою порцию всегда отдает ему. У него должно быть достаточно сил, чтобы рубить лес.

Молодой человек погружается в невеселые раздумья. И приходит наконец к выводу, что лучше умереть, чем видеть, как возлюбленная голодает. Юноша решает убить девушку, отнести ее тело к реке и там, обнимая ее, утонуть.

Вечером он говорит ей, как сильно ее любит, и дает выпить снотворного напитка, потому что не хочет, чтобы ей было больно и чтобы она испугалась. Когда она засыпает, он целует ее и красиво заплетает ей волосы.

И вот наконец он заносит над ней топор. По его щекам ручьем текут слезы. Он знает: когда она умрет, его душа умрет вместе с ней.

Но что это там за шум? Кто это? Он слышит, как по тропинке к их домику галопом скачет лошадь. Он откладывает топор в сторону и идет встретить всадника. Это посланник от его отца. Он сообщает, что его отец и старшие братья умерли, так что молодой человек теперь — единственный наследник.

Услышав это, молодой человек возносит хвалу Господу, не за то, что умерли отец и братья, а за то, что теперь его любимая может жить не голодая.

Вне себя от счастья, он будит ее, сажает на лошадь, на которой прибыл посланник, и скачет с ней к замку отца.

Как только он становится лордом и владельцем поместья, он устраивает великий праздник, чтобы отплатить всем тем людям, которые были добры к нему, когда он был беден. Он прогоняет прочь многих нерадивых работников, которых держал его отец, а на их место берет хороших людей из деревень. И всю жизнь потом он всегда делится всем, что имеет, поэтому в его деревнях никто больше никогда не знает, что такое голод.

А у молодого человека и его возлюбленной рождается много детей, и они живут вместе долго и счастливо.

Когда Калли кончила рассказывать историю, и Уилл, и Мег утирали слезы, но она едва взглянула на них. По-настоящему ее волновало только то, что думает Талис.

Некоторое время Талис сидел молча, не смотря на нее, но, зная, что она смотрит на него, затаив дыхание. Прошло достаточно много времени, прежде чем он повернулся к ней и ласково сказал:

— Без колдовства мне больше нравится.

— Да, — согласилась она тихо. — Без колдовства лучше.

Мег было известно, что когда дети думают, что на них никто не смотрит, они бывают очень ласковы друг с другом. Они держатся за руки. Талис часто клал голову ей на колени, и, когда никого не было поблизости, они всегда садились вплотную друг к другу. Но в присутствии чужих людей они, как правило, даже никогда не касались друг друга. Мег была уверена, что так решил Талис, а если бы была воля Калли, она бы, наверное, приковала себя к нему. Но Талис предпочитал делать вид, что он в ней не очень-то нуждается.

Но сегодня, после того как Калли рассказала эту необыкновенную историю, Талис встал, подошел к Калли и протянул ей руку. На глазах у двоих взрослых он открыто взял ее за руку. Это был самый величайший комплимент, какого можно было ожидать от Талиса. Это означало — публика восхищена.

20

У Мег болели ноги. Да что там ноги, болело все тело. Она шла уже два дня. Раньше ходить так много ей никогда не приходилось.

Когда телега с горой капустных кочанов с грохотом прокатилась мимо нее, она отступила в пыль и навоз на обочине дороги и оперлась о дерево, чтобы немного отдохнуть. В сотый раз она подумала о том, как там без нее Уилл и дети. Будет ли Уилл злиться на нее, когда она вернется? Или он обнимет ее и поздравит с возвращением? А может быть, он не захочет говорить с ней — и не будет разговаривать с ней несколько дней. Или целую вечность?

Мег еще ни разу не слышала о женах, которые убегают и возвращаются, и она не знала, что в таких случаях делают мужья. Однажды ей рассказали про женщину, которая сбежала с другим мужчиной, но она не знала случаев, чтобы кто-нибудь убегал для того, чтобы раздобыть учителя. А она в данном случае убежала именно для этого.

Посмотрев на солнце, она увидела, что до заката осталось еще пара часов. Похоже, ей придется еще одну ночь спать на земле под открытым небом. Сделав усилие, она оттолкнулась от дерева и продолжила свой путь.

Прошел почти месяц после того события, которое — Мег была в этом уверена — изменило жизнь их семьи. Месяц назад в их жизни объявился Эдвард, и с тех пор все стало другим. По крайней мере, для нее и для детей. Уилл оставался абсолютно тем же, каким был раньше, и когда Мег пыталась объяснить ему, что все теперь стало другим, Уилл неизменно сердился. Он отказывался говорить о том, что Калли и Талис в действительности были маленькие леди и джентльмен.

— Они крестьянские дети. И это гораздо лучше! — рявкнул Уилл так, что все в испуге посмотрели на него. Уилл сердился только тогда, когда для этого были причины, а сейчас причин вроде бы не было.

— Забудьте вы этого мальчишку! — кричал Уилл. — Как мне хотелось бы, чтобы его здесь никогда не было!

Проходили дни, но дети не забывали Эдварда. Мег была права — он что-то изменил в них. Калли все смотрела в свою книгу, и Мег уже начала думать, что неплохо было бы этим закорючкам исчезнуть. А Талис все пытался играть со своим мечом так, как показал ему когда-то Эдвард.

Но через месяц Калли неожиданно перестала смотреть в книгу, а Талис положил свой меч и больше не поднимал его.

— Что случилось? — спросила Мег детей, которые сидели с печальными лицами.

— У меня ничего не получается, — вздохнув, ответил Талис. — Мне не нужен меч. Я гожусь разве на то, чтобы учится кузнечному делу.

Мег привыкла к мрачным словам Талиса. Он все время пророчил разные несчастья, мол, они уже поджидают за углом. Но необычным сейчас было то, что Калли не стала возражать и говорить, какой он глупый. Мег никогда раньше это не осознавала, но всегда в обязанности Калли как бы входило ободрять Талиса, заставляя его видеть светлую сторону жизни. Когда Талис заявлял, что он что-то не может делать, Калли вмешивалась и говорила ему, что он может все что угодно, все, что захочет. Мег знала, что Талис верил, что может двигать горы, потому что Калли верила в это.

Но Калли ничего не сказала, когда Талис положил свой меч. Когда Калли отложила свою драгоценную книгу, Мег спросила ее почему.

— Я не умею читать, — ответила она. — И никогда не на учусь читать. Я гожусь только на то, чтобы разводить кроликов.

Мег никогда не слышала, чтобы в словах Калли хоть раз были нотки обреченности. К тому же Калли никогда ничего не хотела. Казалось, ее единственное желание — быть с Талисом. Талис что-то делал, а Калли всюду ходила за ним и говорила, что он может это делать. Они были отличной парой: его мрачность и самоуверенность сочетались с ее застенчивостью и верой в волшебство и красоту. Но больше всего — с ее непоколебимой верой в Талиса.

Услыхав, что Калли жалуется, что не может читать, Мег села. Да, придется признать: все изменилось, к старому возврата не будет.

Два дня понадобилось Мег, чтобы понять, что она собирается сделать. Она пойдет к жене Джона Хедли и потребует у нее деньги, чтобы нанять учителя для детей.

До сих пор Мег предпочитала во всех делах полагаться на своего мужа, следовать за ним почти так же слепо, как Калли следовала за Талисом. Но глупой Мег не была. Мег имела свое объяснение тому доказательству, что Джон Хедли до сих пор не появился, чтобы потребовать вернуть его драгоценного приемного сына. Либо его жена наконец родила ему здорового сына, либо она как-то убедила его забыть о мальчике. Мег не удивилась, если бы эта женщина обманывала своего мужа и говорила ему, что Талис умер.

Но Мег была уверена, что леди Алида знает правду. Муж купил эту прекрасную ферму на деньги, которые дала ему ее светлость (так сказал ей Уилл). Поэтому, если Джон и думал, что дети умерли, леди Алида знает, что они живы. И если ее светлость не интересует сын другой женщины, она должна беспокоиться о своей собственной дочери и не должна допустить, чтобы ее дочь выросла необразованной. Что будут говорить о ее необразованности, когда Калли в конце концов примут в богатый дом ее отца?