Воспоминание - Деверо Джуд. Страница 48

Уилл всегда держал слово. Он нашел Найджела Кабота в придорожной канаве. Когда Найджел напивался, он произносил перед горожанами блистательные речи, пытаясь заработать еще на один стакан. Его одежда, хотя она и была заношенной и грязной, была одеждой джентльмена; речь его была похожа на речь мальчика Эдварда. Он любил хвастаться, среди прочего, и тем, что был учителем в нескольких знатных домах.

Когда горожанам надоело его пьянство за чужой счет и его высокомерное поведение, они вышвырнули его из города. Взяв его за шиворот, Уилл извлек его из сточной канавы, наполненной грязью и экскрементами разных животных.

— Вы умеете читать? — спросил Уилл и встряхнул Найджела, пытаясь добиться ответа.

— Конечно, я умею читать. Я не мужик деревенский, которому бумага нужна только для того, чтобы вытирать ею свою…

— Меня не интересуют деревенские мужики. Я хочу научить читать моих сына и дочь.

Глаза Найджела широко раскрылись. У него было изрядное чувство юмора, и это зрелище — флегматичный фермер, который предлагает ему — ему — учить его глупых, невежественных детей азбуке, заставило его забыть про грязь на своем лице. Поднявшись в полный рост и сделав героическое усилие, чтобы не шататься, он спросил:

— А считать я тоже должен их учить?

И он топнул ногой, пытаясь изобразить лошадь, которую научили всяким трюкам, подразумевая, что у детей Уилла интеллект, как у этого бедного животного.

Хотя Уилл и провел жизнь в деревне и был всего лишь простым крестьянином, ни один человек на свете, будь он король или ученый, не мог бы испугать и смутить его.

— Я заключу с вами пари, — сказал он. — Если мои дети окажутся достаточно умными, чтобы быстро выучить все, чему вы сможете научить их, то вы должны будете бросить пить.

Замерев на мгновение от изумления, Найджел запрокинул голову и разразился громким смехом. Он много раз терял выгодные места и под конец оказался не в состоянии доставать новые рекомендации, чтобы еще куда-нибудь устроиться, потому что он говорил родителям всю правду о том, как безмерно глупы их сыновья. Однажды он заявил одному герцогу, что научить обезьяну читать было бы легче, чем его сына.

А теперь появился крестьянин и предлагает ему этот вызов. Не надеясь обнаружить интеллект в фермерском доме, Найджел хотел всего лишь несколько раз бесплатно пообедать. Поэтому-то он и принял вызов Уилла… Но после того, как он познакомился с Калли и Талисом, он больше ни разу не взял в рот ни капли вина. Он был слишком занят, чтобы пить. Жажда знаний у этих детей была неистощимой.

23

— Да ты-то что знаешь о детях? — спросил Талис надменно.

— Я о них то же знаю, что и ты о рыцарях и о великих подвигах, — ответила Калли и отвернулась. Похоже, в последнее время она только и думала, что о детях, замужестве да о собственном доме. Раньше они с Талисом всегда смеялись над такими вещами. Они говорили друг другу, что так смешно видеть в церкви все эти свадебные торжества и счастливые парочки. Но в последнее время с Калли что-то случилось, и все стало по-другому.

Сегодня они решили, что если делать все, что. приказал Уилл, то это можно никогда не кончить, и сбежали. А Найджел, в свою очередь, решил, что если отвечать на все вопросы, что задают его ученики, то ответов не хватит, и, в свою очередь, тоже сбежал. И вот Калли и Талис отправились в свое любимое место у склона горы под огромным деревом. Оно было таким раскидистым, что его ветви опускались до самой земли, и под ним была как бы комнатка, так что в этом убежище они могли спрятаться от нескромных взоров.

Сейчас она стояла, прислонясь к стволу и наблюдая за тем, как он упражняется со старым ржавым мечом, который нашел для него Найджел. С годами физическая разница между ними стала еще более заметной. Талису было еще только шестнадцать, но ему можно было дать все двадцать. Он был уже шести футов ростом и с каждым днем становился все более мускулистым и сильным. Около года тому назад его голос внезапно сломался. У него не было, как у других, долгих месяцев мутации. Просто в одно прекрасное утро он проснулся и заговорил роскошным глубоким басом — голосом настоящего мужчины.

Талис страшно гордился каждым появляющимся признаком собственной зрелости и с каждой возможностью демонстрировал их Калли, поддевая и стараясь зацепить ее. Что касается ее, то было похоже, что она никогда не станет женщиной. Хотя ей, как и ему, уже было шестнадцать, в ней не было ни одного самого маленького намека на женственность. Талис был выше ростом, чем большинство взрослых. Калли была меньше, чем девушка ее возраста.

Калли беспокоил не только собственный маленький рост, но и то, что у нее отсутствовали вообще какие-либо признаки зрелости. Она говорила Мег, что у нее на груди можно печь хлеб, потому что грудь была такая же плоская, как и противень для выпечки теста. А Уиллу пригодилось бы ее тело вместо колышка, для того, чтобы подпирать новую клетку для цыплят. Однажды вечером, за ужином, Калли пошутила, что у нее такой плоский живот, что даже если она проглотит только одну вишенку, и тогда ту можно будет различить через кожу. Она говорила, что у других девушек розовые щечки и алые губки, а у нее лицо такое бледное, что как только она закрывает глаза, ее уже никто не видит. Когда Уилл обтесывал одну узкую дощечку из светлого орехового дерева для садовой скамеечки, Калли посмотрела на нее и вздохнула:

— Мы с ней как близнецы…

Надо сказать, что когда Калли отпускала такие замечания, Мег старалась не смеяться, но мужчины хохотали от души. Даже Уиллу, и то было трудно не смеяться, ведь Калли была так остроумна. Но, по крайней мере, у Уилла и у Найджела хватало такта самим ничего не говорить о Калли, предоставив ей самой смеяться над собой. Талис же отнюдь не отличался тактом. Напротив, он просто с чудовищной бестактностью пользовался каждым удобным случаем, чтобы напомнить Калли, что она похожа на маленькую девочку.

Однажды он вручил Калли найденный им гриб и заявил, что ей он подойдет вместо зонтика. А очистки от гороха она вполне может использовать в качестве лодки. Однажды в рыночный день он подговорил одного шестилетнего мальчика (а надо сказать, что он мог подговорить кого угодно сделать что угодно) поцеловать Калли в щечку и попросить ее руки. Однажды Талис поспорил с Найджелом, — что случалось весьма часто, — насчет игрушечного кораблика, который тот мастерил. Талис утверждал, что у него не плоское дно, а Найджел говорил, что плоское. Тогда Талис приложил кораблик донышком к груди Калли.

— Видите же, — заявил он. — Прикладываем к совершенно плоской поверхности и видим, что у вас не совсем ровно.

Однажды Уилл рассердился. В рыночный день в их деревню прикатила большая повозка с цыганами. Талис очень удивился, когда с ним начала заигрывать ярко разодетая девица. Он стоял в немом восхищении, уставившись на нее широко распахнутыми глазами. Девица же встала так близко от него, что почти касалась его груди.

Увидев их, Калли впала в страшную, слепую ярость. Она подбежала к пирамиде ящиков с овощами, которые поставил друг на друга Уилл, и с удивительной, почти неправдоподобной силой так пнула их ногой, что вся пирамида повалилась Талису на голову. Взмахнув руками, он полетел на землю, а вокруг чего летели во все стороны помидоры, брюква и капуста. Талис был попросту уничтожен, когда вся деревня, а в особенности девушка-цыганка, долго и весело хохотали над тем, как он растянулся посреди овощей.

Талис не переносил, когда над ним смеются: это страшно задевало его гордость. Еще больше его гордость пострадала, когда он попытался схватить Калли, а та увернулась, и уворачивалась еще много раз, в конце концов спрятавшись от него в безопасности за широкой спиной Уилла. Уилл, впрочем, был не меньше чем Талис рассержен тем, что произошло с его овощами. Талис яростно потребовал, чтобы Уилл сурово наказал Калли. Обычно он никому не позволял пальцем до нее дотронуться, но в тот момент ему казалось, что именно это необходимо сделать. Уилл же, вместо того чтобы встать на его сторону, сурово сказал ему: