Воспоминание - Деверо Джуд. Страница 71

— Я клянусь.

— Поцелуй Библию.

Он сделал это с благоговением и трепетом.

— Поклянись, что не скажешь Калласандре, что просил ее руки. Если же она спросит, ты должен ответить, что ты еще не решил, на ком женишься.

Услышав это, Талис заколебался. Но, увидев, как Алида нахмурилась, он поклялся и в этом, вновь поцеловав Библию.

— Поклянись, что, пока ты на ней не женишься, ты не нарушишь ее девственности.

Талис посмотрел на нее расширенными глазами.

— Но разве ты способен даже помыслить взять то, что тебе не принадлежит? А что, если она забеременеет, а ты вдруг упадешь с лошади и сломаешь себе шею, так и не успев на ней жениться? Ты только подумай, что станет в этом случае с ней и ее ребенком. Разве тебе безразлична ее судьба? Или тебя волнуют только собственные низменные инстинкты? Нет-нет, это невозможно, я в это не могу поверить! Но, может, я в тебе ошиблась, и ты еще только мальчик, а не мужчина, как я подумала?

Талис после этих слов какое-то время еще колебался, но, подумав о чем-то, наконец вновь поцеловал Библию и принес третью клятву.

Алида внимательно смотрела на него — он был совершенно чистосердечен и серьезен. Не было никаких сомнений, что все это он воспринимает как нечто нерушимое , и священное.

— Надо тебе держаться от нее подальше, — мягко и нежно сказала Алида. — Люди уже начинают о ней болтать. Говорят, что у нее нет ни достоинства, ни чести, что она неблагородна и невоспитанная и что вы оба уже много раз познали друг друга.

— Это неправда! — возмущенно воскликнул Талис.

— Ты знаешь, что это неправда, и я это знаю, но ведь людей же нельзя заставить перестать болтать. — Она взглянула ему в глаза. — Пойми: это говорят не о тебе, а о ней. Эти сплетни твоей чести не заденут — вот в чем горькая правда. Эти сплетни укрепляют твой статус как мужчины, но ее они как женщину позорят. О женщине в этом случае выражаются так: ее репутация небезупречна. — Алида повела бровями. — Но, возможно, тебе все равно, что о ней говорят. Большинству мужчин на твоем месте было бы все равно.

— Я не большинство мужчин, — ответил он и, выпрямившись, весь как будто напрягся. — Я не собираюсь повышать свой статус за ее счет. Да, я прослежу, чтобы о ней ни чего больше не болтали.

— Милый мальчик… Я очень устала… Мне надо отдохнуть.

— Да, — тотчас ответил он и вскочил с озабоченным видом. — Я ухожу.

Через несколько минут после того как Талис ушел, Алида приказала Пенелле вызвать к ней Калласандру.

30

Лишь бросив на Калли один взгляд, Алида поняла, какой у этой девушки непреклонный характер. Это была не Эдит, которую проще простого было соблазнить пустыми обещаниями насчет замужества и собственного дома. И, в отличие от Талиса, Калли не стала бы делать все на свете только потому, что было упомянуто слово «честь». Даже угроза смерти не остановила бы ее.

В глубине души Алида, наверное, понимала, что Калли в чем-то очень близка ей — ближе, чем все остальные дочери. Но она не признала бы это вслух. Как бывает у каждого, кто желает идти собственным путем, Алиде казалось, что каждый, кто мешает ее планам, упрям и неблагоразумен.

Сейчас, смотря на Калли, Алида понимала, что с той будет непросто договориться. В Калли была видна несгибаемая воля. Это непременно должно было привести к трудностям.

— Подходи, садись, ешь, — приветливо пригласила ее Алида.

Калли подошла, но не села и есть не стала. Вчера Эдит была у своей матери и вернулась, вся дрожа от возбуждения. После этого она разом вдруг переменилась. С этого момента она стала делать все возможное, чтобы жизнь Калли превратилась в сущий ад. До сих пор Калли была одной из группы надменных бездельничающих девиц. Теперь ее непрерывно дергали по каждому пустяку и над ней насмехались. А сегодня утром, со смущением в голосе, которое ей не удалось скрыть, она ни с того ни с сего заявила Калли, что та должна отправляться ухаживать за ядовитыми растениями, поскольку раньше жила на ферме, и теперь ухаживать за ними — ее обязанность.

Калли прекрасно знала, что у Эдит не тот характер, чтобы принимать собственные решения. До сих пор Калли скорее жалела Эдит, которая изнывала от неудовлетворенного желания любви и дружбы, которой не дозволялось то, чего хочет каждая женщина. Но в последние два дня у Калли не осталось ни капли жалости.

— Чего вы от меня хотите? — спросила Калли, твердо глядя леди Алиде прямо в глаза, с трудом сдерживая злость. Она знала, что именно эта женщина несет ответственность за каждую мысль, которая возникает в пустой голове Эдит.

— Боже, каким злобным тоном ты говоришь! Как ты можешь так говорить со мной, которая отнеслась к тебе как к собственной дочери?

«Уж это действительно правда», — подумала Калли, потому что и Джон, и Алида Хедли относились к своим дочерям, как к презренным существам, которых приходится с трудом терпеть.

— Чего вы от меня хотите? — повторила Калли.

Алида перестала разыгрывать из себя благодетельницу.

Она прекрасно помнила, что перед ней ее собственная дочь, но она решила пожертвовать ею. Придется отдать одну дочь ради счастья остальных. Да, кроме того, разве то, что она делала, являлось таким уж большим злом? Все, что она намеревалась сделать, — это предотвратить женитьбу этих детей. Позже, когда она избавиться от Талиса, она найдет Калли какого-нибудь хорошего мужа.

— Ты делаешь глупость, что строишь планы на моего сына. Я не позволю тебе за ним бегать.

Калли прямо посмотрела на нее.

— Значит, я уйду из вашего дома навсегда. — Она уже направилась к двери, но слова Алиды остановили ее.

— В таком случае ты уйдешь одна. Мой сын останется здесь. Он не может позволить себе провести жизнь с женщиной, которая работает на ферме. Мой сын будет рыцарем, он женится на настоящей леди.

После этих слов Калли развернулась и безмолвно села на предложенный стул. Она знала, что все, что говорит эта женщина, правда Если она хочет получить Талиса, она должна оставаться здесь и беспрекословно выполнять все ее приказания.

— Что я должна делать? — тихо спросила Калли.

— Держаться подальше от моего сына, — коротко сказала Алида.

Калли побледнела. Как она могла держаться подальше от Талиса? Ей было бы проще, если бы эта женщина приказала ей перестать дышать, чем это.

— Не надо, не смотри на меня так, как будто я людоед. Я знаю, что он твой старый друг детства, и сочувствую тому, что вы перенесли. Тому, что вы жили в каком-то шалаше вместе с животными и простолюдинами, наподобие этих…

— Не надо! — резко прервала ее Калли. — Они были очень добры к нам.

В манере говорить девушки было что-то, что заставило Алиду замолчать. Если бы она могла думать о чем-нибудь, кроме своей цели, она поняла бы, что смотрит в зеркало и видит собственное отражение, только более молодое. Как и Калли, Алида была готова на все ради людей, которых считала своей семьей.

— Чего вы хотите от меня? — опять повторила Калли.

— Не так много. Просто держись подальше от моего сына, и ничего больше.

— И чтобы достичь этой цели, вы посылаете меня заботиться о ядовитых растениях?

— Ядовитые растения! Насколько же злой ты меня считаешь? Я подумала, что, наверное, тебе понравится присматривать за садом, ведь ты провела всю жизнь в деревне.

Калли молчала. Она не хотела признаваться этой женщине, что на самом деле хотела работать в саду. Она с удовольствием проводила бы дни на свежем воздухе, подальше от суровых правил и нелепых распорядков, которые налагали на незамужних женщин в этом деспотичном доме. Она предпочла бы свободу, где она могла бы мечтать и придумывать истории.

Но самое важное — она могла бы встречаться с Талисом всякий раз, когда предоставлялась бы такая возможность. Сейчас она скажет этой женщине все, что та желает услышать: что-де она никогда не будет с ним встречаться, и даже, если потребуется, она поклянется в этом. Сейчас она сделает все, чтобы ублажить Алиду, но потом обязательно осуществит свое желание — пойдет к Талису.