Воспоминание - Деверо Джуд. Страница 75

Филипп этого не понимал, не мог понять и не желал понимать ничего подобного. Если это и называется любовь, ему этого не надо ни под каким видом. В темноте он взглянул на темный профиль Талиса, на его открытые глаза, устремленные в пустоту, и в который раз подумал о том, как этот молодой человек может быть его братом. Отвернувшись, он попытался заснуть. Завтра предстоит опять день напролет тренироваться с отцом. Днем Талис страшно уставал. Неудивительно, что отец был им недоволен. Если бы на то была воля Филиппа, он, разумеется, отдал бы ему Калли и покончил с этим. Талис был намного, намного приятнее, когда она, незаметно стоя рядом, наблюдала за ним.

Прежде чем заснуть, Филипп еще раз помолился о том, чтобы никогда ни в кого не влюбляться.

— Может быть, мне стоит сварить тебе вкусный горячий бульон, — нежно промурлыкала Калли, обращаясь к молодому человеку, который лежал в тени деревьев и наблюдал за тем, как она возится в саду.

— М-м? — отозвался тот. — И что бы ты в него положила?

— А что-нибудь из того, что произрастает тут в изобилии, — ответила она, то поднимая, то опуская ресницы. — Тут есть из чего выбрать.

Адлен Фробишер засмеялся, давая понять, что он понял шутку. Разумеется, она обожает его и никогда не положит ему в еду ядовитые растения из своего сада. Женщины его всегда обожают… Как же его можно не обожать, когда у него такие золотистые волосы, такие голубые глаза, когда он так высок и элегантен? Впрочем, временами ему казалось, что как раз этой-то девчонке — невзрачной дурнушке, он, ну, что ли, не очень нравится. Что, конечно же, невозможно. Смешно даже и думать-то так.

— Тебе что, нечего делать? — поинтересовалась она, взрыхляя тяпкой почву и выкапывая сорняки вокруг каких-то пурпурных цветов. — Что, нет на свете какой-нибудь богатой наследницы, за которой тебе имело бы смысл приударить?

На секунду Аллен нахмурился, растерявшись. Иногда рядом с этой девушкой он чувствовал себя ребенком. В общем-то, если бы леди Алида ему так много не заплатила, он плюнул бы на все это и убрался подальше.

— Калли, милая моя, невинное ты мое дитя, мне кажется, ты все-таки не совсем понимаешь, кто я.

Калли уже открыла было рот, чтобы сказать, что он — ничтожный транжира родительских денег. Но внезапно выпрямилась и застыла, заслонив глаза рукой от солнца, неподвижно всматриваясь во что-то вдалеке у самого горизонта. Аллен посмотрел в ту же сторону и, вглядевшись как следует, увидел, что к ним спеша направляется какой-то человек.

Он пожал плечами. Главное, чтобы тот, кто приближался, не оказался этим высоким парнем, Талисом. Два дня назад этот Талис явился, прискакав верхом на лошади. Когда Калли увидела его, с ней произошла невероятная перемена. До того момента она не обращала на Аллена ни малейшего внимания. И вдруг эта же самая Калли оказалась самым игривым и кокетливым созданием, которое ему только доводилось видеть. Из-под своей простой маленькой шляпки, туго облегающей голову, она выпустила целое облако роскошнейших волос светло-золотистого цвета, и эти волосы тотчас обвили их обоих, как будто они оказались в маленькой беседке или в золотом тумане. Потом она воркующим и нежным голоском принялась рассказывать какую-то удивительную историю о драконах и русалках. Аллен в жизни никогда не был так очарован женщиной, как в тот раз. За несколько секунд Калли превратилась из невзрачной девушки в привлекательную, соблазнительную женщину.

Эта замечательная перемена произвела на Аллена такое впечатление, что он почти не обратил внимания на приближение темноволосого и темноглазого молодого человека, который неподвижно и твердо сидел на лошади, сумрачно уставившись на них. Аллену рассказали историю о том, как сын Джона Хедли сначала потерялся, потом нашелся, но Аллен сразу заметил, как этот парень не похож на всех остальных из семьи Хедли. Они вовсе не выглядели выдающимися людьми, а этот высоченный парень разъезжал верхом на необъезженном жеребце, один вид которого внушал подозрение, что он с превеликим восторгом проломил бы Аллену череп копытом.

Когда Аллен увидел, как Талис на него смотрит, он с трудом сглотнул и побледнел. Если бы в тот момент его лицо не запуталось в волосах Калли, он, возможно, предпочел бы ретироваться и удрать домой. Но Талис не сказал ни слова и ничего не сделал. Некоторое время он в упор смотрел на Калли, а потом развернул лошадь и поскакал прочь.

Оставшись с Калли наедине, Аллен тотчас принялся с ней заигрывать, уверенный, что она будет продолжать вести себя так же — вольно и кокетливо. Но стоило ему протянуть руки, чтобы ее коснуться, как она залепила ему звонкую пощечину (для девушки она была чрезвычайно сильна). Потом деловито и быстро убрала свои роскошные волосы снова под шляпку, и ее лицо из сияющего снова стало таким же скучным и замкнутым, каким Аллен видел его раньше.

Аллен в жизни никогда не был так заинтригован ни одной женщиной. Ему казалось, было две Калли: одна — та, которую он видел перед собой сейчас: целомудренная, застенчивая, скромная и скучная, а вторая — которая мелькнула и исчезла два дня назад: сверкающая, пылкая, излучающая чувственность.

Аллен прождал уже два дня, ожидая, когда снова появится вторая Калли. Но она не появлялась. Ему уже давно было ужасно скучно. Больше такого приступа желания вызвать в ней не удавалось, и он раздумывал, но никак не мог понять, чем же он тогда его в ней вызвал? Мысль о том, что ее чувственность была пробуждена не им, а появившимся и исчезнувшим Талисом, была для него страшно неприятна, и он гнал ее от себя.

Когда тот мужчина, что подходил к ним сейчас, приблизился настолько, что Аллен разглядел, кто это — всего лишь какой-то крестьянин, — он равнодушно отвернулся. Главное, что это был не Талис. Даже тогда, когда Калли бросила на землю тяпку и бегом помчалась мужчине навстречу, Ал-лену было по-прежнему все равно. Леди Алида намекнула ему в разговоре, что эта девушка — не леди, несмотря на то, что официально она была дочерью Гильберта Рашера. Разумеется, то, что она бросилась на шею какому-то крестьянину и принялась целовать его, подтверждало ее низкое происхождение.

Калли вернулась с этим крестьянином под руку, причем тот, поздоровавшись, тотчас же велел молодому человеку оставить их наедине, Аллена обидело, что какой-то фермер позволяет себе так с ним разговаривать, однако все-таки подчинился. Несмотря на то, что одет Уилл Уоткинс был в бедные, грубые одежды, что-то в его манере держаться, в тоне его речи заставляло людей слушаться его и прислушиваться к тому, что он говорил. Изо всех сил пытаясь сделать вид, что он давно собирался уходить, Аллен сел на лошадь и ускакал.

— Ну, а теперь, — сказал Уилл, когда они с Калли удобно расположились под тенистым деревом, — рассказывай. Я хочу знать все.

Уилл не удивился, когда Калли. обвив руками его шею, спрятала лицо у него на груди и расплакалась. Он еще никогда не видел, чтобы у нее было такое отчаяние и горе на лице. А на свете только одна вещь могла сделать ее несчастной: отсутствие Талиса.

— Где он? — прямо спросил Уилл, не тратя лишних слов.

— С женщинами! — всхлипывая, воскликнула Капли и стала вытирать глаза. — Талис все время, каждый день с красивыми женщинами, и эти женщины прекрасно одеты, и у них такие фигуры, как… как… — Она посмотрела на свою плоскую грудь. — Он только и делает что болтает с ними, любезничает и сыплет комплименты. Они постоянно вокруг него вертятся. Он оказывает им всяческие услуги, вывозит их кататься на лошадях, касается их, целует их и все такое. Он занимается любовью с ними днем и ночью. Это никогда не прекращается. Он…

При этих словах Уилл посмотрел на нее с усмешкой:

— Занимается любовью днем и ночью? Талис? Да как же он в таком случае умудряется проспать те двенадцать часов, которые ему необходимы?

Калли не улыбнулась в ответ.

— Это уже не тот Талис, которого мы знали. Теперь это… Животное! Он больше не человек. Если ты его сейчас увидишь, ты его возненавидишь!