Добыча. Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Ергин Дэниел. Страница 18
Но как раз именно в тот момент отрасль внезапно оказалась на пороге выхода за границы Пенсильвании. Местом действия стал северо-западный Огайо, где выбросы горючего газа в окрестностях Финдли были известны со времен самых ранних поселений. Открытие там нефти в середине восьмидесятых годов вызвало огромный бум в регионе, который стал известен после этого под названием Лайма-Индиана, почти пополам разделенный границей штатов Индиана и Огайо. Новые открытые месторождения были такими изобильными, что к 1890 году оказались на третьем месте по добыче в США!
Рокфеллер взвешивал все за и против принятия последнего великого стратегического решения – немедленно заняться добычей нефти. В нем самом, не меньше, чем в его коллегах, жило большое отвращение к нефтедобытчикам. Да, они были спекулянтами, они не заслуживали доверия, они вели себя как алчные старатели во время золотой лихорадки. И все же здесь, в Лайме, „Стандард“ представился удобный случай установить контроль над сырьем в особо крупных масштабах, внедрить оптимальные методы нефтедобычи, сопоставить поставки, запасы и нужды рынка. Одним словом, „Стандард“ имела возможность в значительной степени защитить себя от колебаний и непостоянства нефтяного рынка, а также от беспорядочного „минного поля“. И это было направление, в котором, – и Рокфеллер определенно хотел этого, – должна была пойти „Стандард“.
Признаки истощения запасов в Пенсильвании были предупреждением, пришло время что-либо предпринимать, и Лайма представляла бесспорное доказательство того, что нефтяная отрасль имела будущее за пределами Пенсильвании. Но тут возникали два больших препятствия. Одним было качество нефти. Здешняя нефть имела отличия от пенсильванской, в том числе и весьма неприятный серный запах, похожий на запах испорченных яиц. Некоторые называли сырье из Лаймы „скунсовым соком“. В то время не знали способа устранить этот запах, и до тех пор, пока эту проблему не решили, нефть Огайо имела весьма ограниченный сбыт.
Второе препятствие обнаружилось на Бродвее, 26 – упрямство более осторожных коллег Рокфеллера. Они считали, что риск неоправданно велик. Прежде всего Рокфеллер доказывал, что компании следует скупать всю нефть, какую только можно, и хранить ее в цистернах по всему региону. Нефть добывалась из земли Огайо в таких громадных объемах, что цена упала с 40 центов за баррель в 1886 году до 15 центов за тот же баррель в 1887 году. Но многие из коллег Рокфеллера усердно противились политике скупки нефти, для которой до сих пор не существовало какого-либо подходящего применения. „Наши консервативные собратья в Совете, – как Рокфеллер называл их, – занудно вскидывали свои руки вверх и отчаянно сражались с некоторыми из нас“. В конечном счете Рокфеллер так или иначе победил, и „Стандард“ поместила в хранилища более 40 миллионов баррелей лаймской нефти. Затем в 1888 и 1889 годах Герман Фрэш, химик из Германии, работавший на „Стандард“, сделал открытие, что если сырую нефть перегонять в присутствии окиси меди, сера испаряется, ликвидируя проблему запаха испорченных яиц и таким образом лаймская нефть становится приемлемым сырьем для получения керосина. Рискованная затея Рокфеллера с нефтью из Лаймы оказалась вполне стоящим делом; после открытия Фрэша цена на нефть из Лаймы моментально удвоилась с 15 центов за баррель, которые „Стандард“ платила за нее, до 30, – и продолжала подниматься.
Рокфеллер привел компанию к заключительному шагу – скупке большого количества добывающих мощностей. Нефтедобытчики были самыми грубыми и неорганизованными участниками новой отрасли, и соответствующим образом они обращались со своими месторождениями и участвовали в деловых отношениях. Здесь был шанс внедрить более дисциплинированную, более устойчивую структуру. Коллеги, как и до этого, подходили к решению вопроса с неохотой, даже противостояли Рокфеллеру. Рокфеллер был настойчив – и победил. Он просто приказал: „Скупаем все, что можно“. К 1891 году фактически не имевшая несколько лет назад собственной добычи, „Стандард“ владела четвертью всей американской сырой нефти.
„Стандард“ взяла на себя строительство самого большого в мире перерабатывающего завода в местечке под названием Уайтинг, среди песчаных дюн на побережье озера Мичиган в Индиане, для переработки сырья из Лаймы. Там, как и везде, был задействован „культ секретности „Стандард“, который в конечном счете сыграет не последнюю роль в разрушении этой организации. Было совершенно очевидно, что „Стандард“ сооружала нефтеперерабатывающий завод. Тем не менее для репортера из „Чикаго Трибьюн“ оказалось невозможным выведать какую-либо информацию у управляющего строительным проектом. Сэр Маршалл держал „рот на замке“. „Он был совершенно не осведомлен о том, что происходит в Уайтинге, – писал репортер. – Они, может быть, возводят пятимиллионный нефтеперерабатывающий завод, а может, строят предприятие по упаковке свинины. Он не думает, что это будет предприятие по упаковке свинины, но не уверен в этом наверняка“.
Кроме того, возник вопрос о цене как таковой. В течение многих лет цены прямо зависели от лихорадочной торговли нефтяными сертификатами на различных биржах в Нефтяном районе и Нью-Йорке. В течение восьмидесятых годов агентство Джозефа Сипа – „скупающая рука „Стандард“ – покупало нефть на свободном рынке, как и все остальные, приобретая сертификаты на этих биржах. Когда агентство Сипа покупало нефть прямо из скважины, то цена покупки определялась средней ценой на бирже в этот день. Сип увеличивал масштабы закупок напрямую у нефтедобытчиков, и независимые переработчики последовали этому примеру. С начала девяностых годов количество сделок на биржах начало неуклонно падать.
В январе 1895 года Джозеф Сип положил конец эре нефтяных бирж своим историческим документом „Вниманию производителей нефти“. Он объявил, что сделки на биржах более „не являются приемлемым показателем стоимости продукта“. С этого момента, провозгласил он, во всех торговых сделках „цены будут настолько высоки, насколько это продиктовано положением на мировых рынках, и эта цена совершенно не обязательно будет совпадать с предлагаемой на бирже“. И добавил: „Ежедневные котировки будут диктоваться из этого офиса“. И какпокупатель, и как владелец от 80 до 90 процентов нефти Пенсильвании и месторождения Лайма-Индиана, Сип и „Стандард ойл“ теперь определяли цену на сырую американскую нефть, хотя и всегда в границах, основанных на спросе и предложении. Как сказал один из коллег Рокфеллера: „Ежедневно мы имеем перед собой наиболее достоверную информацию, которую только можно собрать со всех мировых рынков. И мы приходим на основании этого к наилучшему из возможных соглашений о цене“.
Масштабы деятельности „Стандард“ были впечатляющими – они подавляли конкурентов. Все же это не была в полном смысле монополия даже в области переработки. Примерно от 15 до 20 процентов нефти продавали конкуренты, и директоры „Стандард“ охотно мирились с этим. Контроль более чем над 85 процентами рынка был достаточен для „Стандард“, чтобы сохранять заботливо взлелеянную стабильность. Размышляя над своими ландшафтами и деревьями, Рокфеллер замечал в старости: „Во всех вещах открывается преимущество работы в большом масштабе“. „Стандард ойл“, конечно же, могла возглавить список этих „вещей“. Рокфеллер создал вертикально интегрированную нефтяную компанию. Много лет спустя, один из преемников Рокфеллера в „Стандард ойл оф Огайо“, работавший с ним в качестве начинающего юриста, размышлял над одним из великих достижений Рокфеллера. „Он инстинктивно создал тот порядок, который может происходить только из централизованного управления большим конгломератом производства и капитала, с одной целью – в интересах организованного продвижения продукта от производителя к потребителю. Это дисциплинированное, экономичное и эффективное продвижение есть то, что мы сегодня, много лет спустя, называем „вертикальной интеграцией“. И добавлял: „Я не знаю, употреблял ли когда-нибудь господин Рокфеллер термин „интеграция“. Я знаю только, что именно он сформулировал саму идею“.