Добыча. Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Ергин Дэниел. Страница 31

Капитан Лукас был в городе, когда услышал новости. Он устремился к холму на своей пролетке, едва не загнав лошадей. Въехав на холм, он вывалился из пролетки и скатился на землю. Поднявшись на ноги, едва отдышавшийся Лукас побежал к вышке: „Эл! Эл! Что это?“ – кричал он сквозь грохот. „Нефть, капитан! – отвечал Хэмилл. – Нефть, в каждой капле“. – „Слава Богу, – сказал Лукас, – слава Богу“. Скважина, получившая наименование „Лукас-1“, давала не пятьдесят баррелей в день, а целых семьдесят пять тысяч баррелей. В Бомонте отчетливо слышался рев; некоторые жители считали, что наступил конец света. Это было нечто прежде невиданное – за исключением разве что „нефтяных фонтанов“ Баку. В Соединенных Штатах это явление получило название „gusher“ (скважина, фонтанирующая с очень высоким давлением). Новость об этом всколыхнула всю страну, а вскоре и весь мир. Начался техасский нефтяной бум.

Далее последовало нечто невообразимое. Сразу же началась бешеная драка за право аренды, и некоторые участки продавались и перепродавались по все более недостижимым ценам. Одна женщина, промышлявшая сбором мусора, была ошарашена тем, что за принадлежавший ей большой выгон ей предложили ни много ни мало – 35 тысяч долларов. Вскоре земля, которая еще за два года до того была куплена по цене менее 10 долларов за акр, стоила уже 900 тысяч долларов за акр. Большинство участков продавалось и перепродавалось по одной маленькой, полной искажений карте, настоящие названия на которой к тому же были напечатаны неясно. Городок оказался забит желающими купить участки, просто жаждавшими разбогатеть, посредниками и рабочими-нефтяниками. Каждый новый прибывающий поезд выгружал все новые толпы тех, кого влекла мечта о несметном богатстве, воплощением которого им представлялся бьющий из-под земли фонтан темной жидкости. Лишь в одно из воскресений экскурсионные поезда высадили в Бомонте около 15 тысяч человек, которые пешком, через грязь и липкий ил потащились на холм лишь для того, чтобы увидеть это новое чудо света. Сообщалось, что свыше 16 тысяч человек уже жило на самом холме в палатках. На протяжении всего нескольких месяцев население Бомонта выросло с 10 до 50 тысяч.

Палатки, навесы, хижины, салуны, игорные и публичные дома – все это появилось в Бомонте, чтобы удовлетворить самые разнообразные запросы жаждущей публики. По некоторым оценкам, Бомонт выпивал половину всего виски, потреблявшегося в Техасе в эти первые месяцы нефтяной лихорадки. Любимым времяпрепровождением были драки. За ночь случалось два или три убийства, а иногда больше. Однажды из местной речки было выловлено шестнадцать тел жертв ночных разборок с перерезанным горлом. Одним из самых популярных развлечений в салунах стало делать ставки на то, сколько времени потребуется гремучей змее, чтобы съесть птичку, которую пустили в ее клетку. Еще более популярными были проститутки, которыми теперь Бомонт прямо кишел, а имена некоторых бомонтских дам – Хейзел Хоук, Мёртл Беллвю и Джесси Джордж – стали легендарными. В цирюльнях людям приходилось выстаивать в очередях по часу, чтобы, заплатив четверть доллара, помыться в грязной лохани. Люди не хотели терять время, когда нужно было заниматься нефтяным бизнесом, поэтому места в начале очередей к уличным удобствам шли ни много ни мало по доллару. Кое-кто зарабатывал по сорок или пятьдесят Долларов в день, стоя в очереди и продавая места тем, у кого не было времени ждать.

Разумеется, проигравших было гораздо больше, чем выигравших, бесконечные мошенничества подтверждали правило, что деньги быстро меняют хозяев. Число продавцов акций по меньшей мере сомнительной стоимости было столь велико, что Спиндлтоп для некоторых стал известен под названием „Свиндлтоп“ [Прим. пер. Игра слов: spindle – веретено и swindle – надувательство].

Некая предсказательница судьбы по имени мадам Ла Монт стала сообщать своим клиентам, где могут забить новые нефтяные фонтаны, завоевав тем самым огромную популярность. Еще лучше дела шли у „парня с рентгеновскими глазами“, который был в состоянии видеть сквозь землю и находить нефть. Компания, занимавшаяся раскруткой талантливого юноши, продала тысячи своих акций.

Через несколько месяцев на холме было уже 214 скважин, владельцами которых были как минимум сотня различных компаний, в том числе одна, носившая имя „Янг Лейдиз ойл компани“ [Прим. пер. Young Ladies Oil Company – буквально: „Нефтяная компания молоденьких девушек“].

Некоторые из этих компаний проводили буровые работы на участках размером с почтовую марку, достаточных для установки лишь одной вышки. По мере того, как все скважины Спиндлтопа продолжали работать, насыщение рынка нефтью наступило очень скоро. К середине лета 1901 года цена нефти упала до трех центов за баррель (для сравнения кружка воды стоила пять центов) и это стало своего рода лебединой песней изначально столь богатого месторождения в районе холма Биг-Хилл, открытого Патилло Хиггинсом.

Никто так не нуждался в рынках сбыта для своей нефти, как Джеймс Гаффи, который владел крупнейшими нефтеносными участками на Спиндлтопе. Но он совершенно не хотел оказаться проглоченным „Стандард ойл“, поэтому ему были нужны другие клиенты. Вскоре он нашел одного, притом очень крупного. Среди тех, кого новости со Спиндлтопа буквально наэлектризовали, был и некий олдермен города Лондона, следующий по рангу за лордом-мэром Лондона, по имени сэр Маркус Сэмюель. Он лишь недавно переименовал свою быстро растущую компанию в „Шелл Транспорт энд Трейдинг“ – снова, как и в случае с именами его танкеров, в честь своего отца, в прошлом торговца морскими раковинами. Теперь Сэмюель и его компания „Шелл“, зависевшие до того лишь от российской нефтедобычи, рассматривали техасское месторождение как средство заполучить доступ к нефти, которую можно было бы напрямую экспортировать в Европу. Такое приобретение усилило бы позиции Сэмюеля по отношению к конкурентам. Внимание Маркуса Сэмюеля приковывал также еще один факт: сырая нефть, добытая в Техасе, будучи плохим сырьем для осветительных систем, тем не менее очень хорошо подходила для использования в качестве топлива для судов. У него была всепоглощающая страсть: осуществить перевод судов с угольного топлива на нефть – его нефть. Еще в 1901 году он гордо заявил, что его компания „может с полным основанием претендовать на звание пионера потребления жидкого топлива в открытом океане“.

Поэтому, когда новости со Спиндлтопа достигли Лондона, „Шелл“ немедленно предприняло отчаянные и комические усилия, чтобы сначала найти, где же все-таки находится этот Бомонт (в атласе, имевшемся в офисе, его найти не удалось), а затем, чтобы установить связь с Гаффи. Никто из сотрудников „Шелл“ никогда ничего о Гаффи не слышал, и тут потребовалось целое расследование. Гаффи же, со своей стороны, позволил себе никогда ранее не слышать о „Шелл“, что для Лондона было настоящим оскорблением, и потребовалось еще множество телеграмм и писем, подтверждавших, что „Шелл“ представляет собой крупную фирму, вторую по размерам нефтяную компанию в мире, и „наиболее опасного противника „Стандард ойл“. Тем временем информация о том, что танкеры „Стандард ойл“ регулярно заполняются в Порт-Артуре нефтью, добытой на Спиндлтопе, только увеличила стремление „Шелл“ действовать быстро. Сэмюель отправил в Новый Свет своего двоюродного брата – сначала в Нью-Йорк, затем в Питтсбург, а потом и в Бомонт – для того чтобы добиться заключения контракта с никому не известным Гаффи. Переговоры велись в спешке. „Шелл“ не проводила никакого независимого геологического исследования, она даже не потрудилась нанять американского адвоката для того, чтобы проверить текст окончательного контракта. Однажды посланному в Америку двоюродному брату Сэмюеля пришлось даже купить настенную карту мира, чтобы рассказать Гаффи о деятельности „Шелл“ в других странах. После поездки и переговоров с Гаффи кузен сообщил Сэмюелю в Лондон, что в одном можно быть полностью уверенным – в том, что „ничто не предвещает возможности срыва поставок“. Единственное, о чем оставалось беспокоиться, это о чрезмерной добыче.