Шоу для избранных - Деверо Зара. Страница 29

Ягодицы Антона напряглись, бедра ходили ходуном, он вгонял пенис в лоно Кейзии самозабвенно и яростно, будто бы норовил проникнуть в его таинственные глубины, дарующие неземную радость. Мышцы на его спине и животе отчетливо обозначились, как это и бывает у настоящего мачо в момент наивысшего напряжения всех его сил. Но Кейзия знала, что способна управлять им в своих интересах, и получала от этого дополнительное удовольствие. Антон овладевал ею грубо, но именно этого ей и хотелось. После первого семяизвержения он лишь перевел дух и тотчас же усадил ее на свой воскресший жезл и начал сосать груди. Она поерзала на нем и неожиданно заявила:

— Нет! — После чего слезла с пениса, чем повергла Антона в недоумение. Он недовольно зарычал, но она сжала его мошонку и прошептала:

— Тихо! Наберись терпения. Всему свое время. Вспомни, чему тебя учила Магда.

— Не говори так, ты ведь другая, не такая, как она! — возразил он и попытался извернуться и поставить ее на четвереньки.

Но Кейзия раскусила его замысел и, встав возле кровати, спросила:

— А ты в этом уверен?

Любая другая женщина не стала бы тратить время на выяснение отношений с красавцем во время совокупления, а воспользовалась бы всеми его мужскими достоинствами в полной мере. Его темные волосы разметались по плечам, бронзовая от загара кожа блестела, большой напряженный фаллос пришел в полную боевую готовность, мошонка переполнилась семенем, глаза сверкали.

Кейзия дотронулась до лиловой головки его члена — та затрепетала от прикосновения ее пальцев, а крайняя плоть поползла вниз. Кейзии захотелось сесть на это чудо природы и, медленно опускаясь на него, насладиться каждым мгновением его проникновения в ее лоно. Она сглотнула ком, представив, как пенис заполнит влагалище и войдет в него до упора. Но вместо того чтобы так и поступить, Кейзия положила руку на клитор и стала мастурбировать. Зрачки Антона расширились, потом глаза полезли из орбит. Головка фаллоса побагровела, Антон в отчаянии воскликнул, ощущая боль от неудовлетворенности в чреслах:

— Боже, не мучь меня, Кейзия!

— Тебе хочется мне засадить? — спросила она, надеясь, что за ними тайком наблюдает Джерард.

— Да, конечно! И как можно быстрее! Ты такая красивая, такая желанная, кажется, я влюбился в тебя! — лихорадочно бормотал он, сжав член в кулаке и мастурбируя.

Она едва не сжалилась над ним, но вовремя опомнилась.

Он, конечно же, лгал, готовый сказать ей что угодно, лишь бы излить семя в ее нежное лоно.

— Вначале мы поиграем! — сказала Кейзия, оставив на некоторое время клитор в покое, чтобы не кончить раньше, чем она рассчитывала.

На физиономии Антона вновь отобразилось недоумение.

Кейзия подошла к гардеробу и достала из него два шарфа, чулки и кожаный пояс. Антон, судя по выражению его лица, понял, что она замышляет.

Кейзия не торопясь, упиваясь своей властью над ним, приблизилась к Антону и привязала его шелковыми шарфами за запястья к изголовью кровати. Он не сопротивлялся и не возражал, а просто смотрел на нее с возрастающим интересом и нетерпением, о чем свидетельствовал его подрагивающий мощный пенис. Кейзия развернула тонкие чулки телесного цвета и привязала ими лодыжки Антона к стойкам кровати. Теперь он предстал перед ней абсолютно беспомощным, словно бабочка, приколотая булавкой к картонке коллекционера. Кейзия могла поступить с ним как угодно, удовлетворить любой свой каприз.

Антон хранил молчание и видимое спокойствие, но член выдавал его с головой: ему, очевидно, нравилось все, что она с ним делала, и от умиления на единственном глазу этого органа навернулась слеза. Кейзия села на край кровати и, погладив пенис по лиловой головке, неожиданно нажала пальцем на его основание, чтобы предотвратить преждевременное семяизвержение.

— Стерва! — прошипел Антон, покрываясь потом.

Кейзия улыбнулась и подергала его за соски, после чего лизнула головку. Пенис задергался, надеясь, что его заглотят целиком. И Кейзия не стала его разочаровывать: она наклонилась и принялась лизать, покусывать и сосать нежно любимое ею место мужского тела. Оно оказалось солоноватым на вкус и весьма жестким. В рот эта колбаска входила с трудом и загадочным образом заполняла собой всю оральную полость и гортань. Побаловавшись ею вволю, Кейзия напомнила себе, что чересчур увлекаться одним блюдом не стоит, и, следуя примеру Магды, оставила побагровевшую сардельку на время в покое, чтобы развлечься с ремнем. Взяв его в руку, она встала, широко расставив голые стройные ноги, и, состроив свирепую физиономию, размахнулась и огрела Антона ремнем по бедрам, едва не задев головку члена.

Он шумно выдохнул воздух и покрылся испариной. Ему стало трудно дышать. Пенис побагровел и гневно задрожал. На бедрах вздулись красные рубцы. Кровь вскипела в жилах Кейзии, она пришла в экстаз и стегнула Антона еще раз. Еще недавно она бы не осмелилась на это, но теперь все изменилось. Кейзия вспомнила Тома, мерзкого директора Тома из полиграфической фирмы и огрела беднягу танцора ремнем в третий раз. Потом она добавила два горячих удара за предателя Торина.

Антон задергался, пытаясь освободиться. Пот стекал по его красному лицу ручьями, пенис раздулся до невероятных размеров и, посинев, вздрагивал от перенапряжения. Глаза его вылезли из орбит и помутнели, дыхание участилось, взгляд выражал укор и мольбу.

Кейзия подцепила сложенным в петлю ремнем мошонку и потянула ее вверх, желая получше рассмотреть морщинистую кожу, покрытую волосами, в основании напряженного члена, готового еще немного поднатужиться и извергнуть семя.

— Ради Бога, Кейзия, не терзай меня! — прохрипел Антон, изнемогая от восхитительного сочетания боли и удовольствия. Яички начали судорожно подергиваться, мышцы промежности напряглись. Приближалась эякуляция.

— В чем дело, Антон? — приторным голоском спросила Кейзия. — Ты хочешь, чтобы я позволила тебе кончить?

— Да, да! — выдохнул он.

— Тогда попроси меня как следует, — строго сказала она и шлепнула ладошкой по члену. Брызги сока с головки разлетелись в разные стороны. — Обращайся ко мне с благоговейным трепетом, как к Магде.

— Смилуйся, госпожа! — простонал Антон.

— Богиня! — поправила его она и вновь огрела ремнем.

— Виноват, богиня! — прохрипел Антон. Кейзия отложила ремень в сторону и, сев на Антона, сжала коленями его бока. Головка члена уперлась ей в анус. Кейзия стала тискать свои полные груди и теребить пальцами отвердевшие соски. В ее промежности нарастало щемяще-сладостное томление, тело требовало удовлетворения. Кейзия самодовольно улыбнулась, глядя в переполненные похотью глаза Антона, и принялась тормошить средним пальцем клитор, сжимая другой рукой срамные губы. Сквозь пальцы сочился густой липкий пахучий сок. Антон облизнул свои пересохшие от волнения губы. Кейзия взглянула на его мясистый язык и прониклась желанием почувствовать его своим распускающимся бутончиком. Зачерпнув из него пальчиком немного нектара, она смазала им губы Антона. Он облизнул их и восхищенно охнул.

Кейзия стала проворнее теребить клитор, дергать и щипать его. Наконец она сказала:

— А теперь попроси разрешения лизнуть мой аленький цветочек! Может быть, я позволю тебе его пососать.

— О таком я не смею даже мечтать, моя богиня! — пролепетал Антон, и член его закивал головкой в подтверждение искренности этих слов.

Кейзия приподнялась и, передернувшись, опустила свои божественные ягодицы на его похотливую физиономию так, что он поневоле высунул язык, задыхаясь от нахлынувших ощущений, и попал кончиком точно в клитор. Губы его инстинктивно сомкнулись, и он начал жадно сосать сладкий отросток, время от времени проводя шершавой поверхностью языка по нежнейшим розовым мембранам преддверия лона. Антон быстро вошел в раж и слегка прикусил клитор. Кейзия взвыла, дернулась и, закинув голову, затряслась. Антон засопел под ней и захрипел, пытаясь вдохнуть толику свежего воздуха. Это привело Кейзию в еще больший экстаз, и она перешла в галоп, повизгивая и постанывая всякий раз, когда ее пронзало электрическим током. Оргазм следовал за оргазмом. Стенки влагалища то сжимались, то расслаблялись, надрывные стоны перешли в протяжный вой. Распалившись, Кейзия вскочила и, попятившись, уселась на твердый фаллос. Антон зарычал, словно дикий зверь, и, пыхтя, начал быстро двигать торсом, торопясь добавить собственного молочного желе к ее медовому нектару. Вскоре ему это удалось. Победно вскрикнув, он затих.