Искатель. 2013. Выпуск №9 - Саканский Сергей Юрьевич. Страница 12

— Никак, подруга, вас сам Иван Купала отметил?

— Что болтаешь! — Ульяна чуть не плакала. — Плохая примета!

— Да дурь не говори! В огне страсти гореть будете всю жизнь!

Ульяна немного успокоилась. А что, если права Светка? И будут они всю жизнь любить друг друга, как в первую ночь? Вместе же их пламя задело… вместе и гореть будут. А с милым она готова хоть на костер…

— Ну, успокоилась? Пойдемте купаться! Вода как парное молоко! — Светка побежала вперед, мелькая в темноте белыми полными икрами, и Ульяна с Гришей побежали за ней.

На берегу они с Гришей разделились, парни купались в одной стороне, а девушки в другой. Приличия соблюдали, хотя многие уже давно все запреты нарушили. Невдалеке мелькнула Галина, в белой вышитой блузке, но Ульяна не обратила на нее внимания. Светка разделась совсем, бесстыдно выставив напоказ большие, уже слегка отвисшие груди и круглый живот, а Ульяна колебалась.

— Ты чего, Уль, стоишь? Не будешь купаться? Давай, давай, скромница! Темно ведь, хоть глаз выколи! Сам черт сейчас тебя не различит, ну!

Ульяна поддалась общему настроению и скинула одежду. И впрямь, красота! Чего ей стесняться? Да и темно уже… Они со Светкой зашли в воду, теплую и черную, и Ульяна поплыла. Вода приятно остужала тело, обволакивая кожу нежно и бережно. Ульяна застыла на месте, озираясь по сторонам. Совсем рядом слышались тихие смешки и шепот, чмоканья, удары рук по воде, смех. Ульяне показалось, что кто-то обнял ее, погладил по бедрам и животу. Она не противилась, сейчас все можно. Этот кто-то был так ласков и так осторожно ее касался, что Ульяна совсем не испугалась. Даже если это не Гриша… Хотя ей очень хотелось, чтобы это был он. Но от прикосновений ничего страшного не случится, никто не узнает. Совсем никто… В какой-то миг Ульяна готова была позволить таинственному партнеру большее, чем просто касания, она опустила руку вниз, но там было пусто. Ульяна разочарованно повернулась вокруг своей оси — возле нее никого не было. Она слишком далеко уплыла, или ее отнесло течением. Крики и шум доносились от берега — очевидно, что основное веселье шло там. «Вот дурочка! — Ульяна посмеялась над собой. — Водоросли за парня приняла, расслабилась! Берите меня всю! Идиотка!» — И она поплыла к берегу, усиленно махая руками.

Опять змеею вползла ядовитая мысль, что Гриша мог вот так же гладить в воде Галину… Ульяна завернулась в простыню, поискала глазами Гришу или Светку, на худой конец. Гриши не было, но Светка была здесь. Она уже оделась и причесывала волосы. Волосы у Светки длинные, густые, цвета спелой ржи, она ими очень гордилась.

— Ну как? Хорошо? — Светка повернула к Ульяне голову, держа во рту шпильки.

— Да. Гришу не видела?

— Он тебя искал. Где ты так долго была?

— Уплыла далеко, даже сама не заметила. Течение, что ли, отнесло? Немного страшно стало… будто кто-то за руку брал…

— Ух ты! Уж не водяной ли? Ему сегодня можно девок щупать. — Светка потянулась. — Хоть бы кто меня пощупал! Даже бы и водяной. Стосковалась я что-то…

— Дурочка! Замуж выйди сначала, муж щупать будет. Так где Гриша-то?

— Да здесь был. Цветок папоротника собирался искать. До утра, говорит, поищу.

— Цветок папоротника? — Ульяна прыснула. — Он, часом, не пьян?

— Да вроде нет. Если чуть-чуть… А ты сама трезвая, что ли?

— Трезвая. А Галина где?

— За деревом с ухажером обнималась. Я что, слежу за ней? Ревнивая же ты все-таки, Улька! Ночь такая! Только о любви и думать нужно, а она все о своем — где Галина, да где Галина! Папоротник свой ищет, вот где! И ты бы пошла, совсем Гришку истомила, поди.

Ульяна оделась, отжала волосы и заплела косу.

— Ладно, не бери в голову, пойдем к костру. Песен попоем.

Светка взяла Ульяну под руку, и они пошли.

— Странная ты, Улька! Старомодная какая-то!

— Какая есть, мое дело!

— Дело-то твое, но тогда не обижайся. Гришка мужик взрослый, долго ждать не будет.

— Не лезь, сама разберусь! Я твоих советов не спрашивала. Тебе что, поговорить не о чем?

— Буду молчать. — Светка обиженно примолкла.

Девушки сели возле костра, кто-то чистым голосом затянул песню, они подхватили. Потом еще. Парочки начали подниматься от костра и уходить в темноту, разбредаться кто куда. Гриши не было, и Ульяне стало тревожно. Где он? Светка положила голову ей на плечо, вздохнула.

— Не сердись, Ульяша. Это я от злости. Несчастная я.

— И в чем же твое несчастье? Витька вон сватается…

— Да коли бы я знала сама! Хочется чего-то, а чего — сама не пойму. Уеду я.

— Куда?

— В город. Учиться хочу. Надоело коровам хвосты крутить.

— Да кому ты нужна в городе-то?

— Может, там мое счастье бродит?

— Глупая ты. Витька твое счастье. Я-то вижу, как он на тебя смотрит… Любит…

Светка ничего не ответила, прижалась к Ульяне теснее, повздыхала.

Костер догорал, почти все разошлись. Начинало светать. Ульяна поднялась с бревна.

— Пойду я, Свет. Устала. А ты? — Краем глаза она заметила маячившего невдалеке Витьку. — Посиди, если хочешь.

— Да уж посижу, домой больно неохота. Вить, ты чего там? Иди сюда! — Света махнула рукой, и парень бросился к ним.

— Пока! — Ульяна помахала им рукой и зашагала домой. Завтра выяснит, где Гриша был. Настроение у нее испортилось, уступив место тревоге и озабоченности. Светкины слова о том, что Гриша долго ждать не будет, запали в душу. А вдруг и правда не будет? Но мысль отмела — чувствовала, что будет, будет ждать. И само это ожидание так же сладостно для него, как и для нее. Понимала, так же он томится ночами, как и она, и сны такие же видит… срамные, горячие, от которых утром в краску бросает. То ценится, что с трудом достается, что выстрадано, вымолено долгим терпением. И, конечно, Светка, дура, не права… никуда он не денется, пока своего не получит. А получит он это только после хмельной свадебной гулянки и залихватских криков «горько!», сопровождающихся нетерпеливыми поцелуями жаждущих остаться наедине молодоженов. Ульяна зашла в дом, тихо пробралась к себе и легла на мягкую кровать. Несмотря на беспокойство, сон пришел быстро, Ульяна разметала на подушке светлые волосы, укрылась одеялом и тихонько почмокала во сне губами.

Утром Ульяну разбудили крики и настойчивый стук в окно. Она подумала — Гриша пришел, извиниться хочет, что оставил ее вчера одну. Ульяна спрыгнула с кровати, накинула халат и раздвинула занавески. Прямо на нее уставилось лицо Светки с безумными глазами. Ульяна открыла окно.

— Чего тебе? В такую рань подняла… — Со стороны реки стелился серебристый туман, было прохладно. Ульяна поежилась.

— Господи! Улька! — Светка не могла отдышаться от волнения и быстрой ходьбы. — Там у реки Галину нашли!

Ульяна сразу не поняла, о чем это она.

— Что значит «нашли»? Да скажи ты толком! — Она вдруг рассердилась на Светку за ее дурацкие выкрики.

— Мертвую! Утонула! Галина утонула! Господи помилуй!

— Как — утонула? Она же плавает хорошо…

— Сама не знаю, лежит на берегу, не дышит. Голая совсем, срам-то какой…

— Кто нашел-то?

— Мальчишки с утра на рыбалку пошли подальше того места, где вчера костер жгли, а она у самого берега лежит в воде, волосами за корягу зацепилась. Поэтому, наверное, и не унесло течением.

— Господи! Ужас какой…

— Пойдем на берег, там вся деревня уже собралась, участковый тоже там; говорят, следователя из города вызвали.

— А что я там делать-то буду? Я покойников боюсь. Гриша там?

— Нет его, пойдем, послушаем, что говорят.

— Ладно, оденусь только. — Ульяна вдруг подумала, что стоит послушать, о чем в деревне шепчутся. Вдруг что интересное услышит.

Около реки уже собралась толпа. Говорили тихо, стараясь не шуметь, — смерть вызывала уважение. Тело накрыли, и потому, что оно было накрыто полностью, Ульяна поняла, что это окончательно и бесповоротно. В глубине души шевельнулось что-то вроде жалости к Галине, ставшей вдруг совершенно не опасной и не красивой, а, строго говоря, вообще никакой. Просто телом, которое через три дня зароют в землю, а вскоре и вовсе забудут. Ужасно умереть такой молодой. Ульяна содрогнулась. Рядом с телом голосила мать Галины, оплакивая безвременно ушедшую дочь, грозила кому-то кулаком, бросалась на грязный кусок ткани, скрывавший тело. Мать у Галины больная, работать толком не может, отец два года назад сгорел от водки. Галина у матери единственная опора, с ней она все свои надежды связывала. Совсем одна теперь останется… Ульяна вперила в землю неподвижный взгляд. Тяжко ей стало, душно. Расстегнула ворот платья, повернулась и пошла назад. Надо к Грише зайти.