Полуночник Вэйян, или Подстилка из плоти - Юй Ли. Страница 34

Надо вам знать, что любовное сраженье ничем не отличается от обычной битвы. В том и другом случае опытный полководец бросает армию в бой тогда, когда вполне уверен, что может одолеть врага. Однако для этого ему надобно представить всю глубину вражеских позиций. Только тогда он может правильно определить силу натиска или наметить путь к отступлению. Понятно, что противная сторона также должна знать мощь оружия, с коим наседает враг, дабы вовремя понять, как достойно его встретить, как осадить или отбросить прочь. Искусство, о котором мы здесь сказали, легче всего выразить словами: «Знай себя, знай врага и тогда в ста битвах одержишь победу!» В природе повелось, что силы стихий мужской и женской различны. Вот так бывает в жизни: мелкая посудина не подходит для громадного куска — часть его оказывается лишней и свисает с краев. Если же настырно тыкать куском в посудину, стараясь там его расположить, ничего путного не получится, более того — посудина рано или поздно треснет и развалится на части. Точно такое же неудобство может испытать и дама (ясно, что ни о каком удовольствии здесь говорить не приходится), а если так, значит, радости не получит и ее друг. Однако, как известно, посудина бывает глубокой, и тогда кусок в ней помещается вполне, однако лучше, если он будет достаточно увесистым и длинным, ибо короткий может оказаться совершенно бесполезным. Вот так! Но скажите, возможно ли увеличить вещь, постоянную в своих размерах? Вполне возможно, если прибегнуть к разным уловкам или дополнительным приемам, способным приподнять одно, а другое — продвинуть, чтобы достигнуть цели. Именно такую роль играют всякие подставки вроде изголовья — вполне обычные и непременные средства в спальном искусстве.

Заметим, кстати, что если короткое оружие можно как-то переделать, то с инструментом хилым, жалким сделать ничего нельзя. Поэтому в бою короткая, но увесистая палица всегда получше тонкой жерди, хотя и длинной, но слабой. Знахарь, преобразуя силу Вэйяна, как раз имел в виду не второе, а именно первое. Нынче во время битвы выяснилось, что позиция одной из сторон оказалась слишком глубокой для оружия другой. Вот почему пришлось прибегнуть к дополнительным приемам — к изголовью. А это означало, что Полуночник — опытный вояка. Не так ли?

Надо сказать, что способ с подставкой широко известен в нашем мире, но не все знают и другое: применяя одно изголовье, не худо разом вынуть из-под головы второе. Если этого не сделать, то разные концы тела поднимутся на два чи, из-за чего посередине образуется ложбина, подобная глубокому провалу. Одним словом, тело прогнется, придавленное лишним весом. А теперь ответьте: разве не тяжело все это испытать? Разве не чувствует человек от этого большое неудобство и некое унынье? Но это далеко не все! Если под шеей оставить изголовье, то голова окажется запрокинутой, рот сдвинется в сторону самым странным образом. Заметим мимоходом, что неестественная поза крайне неудобна при поцелуях. Во время поцелуя одному приходится странно изгибаться, тянуться книзу, а другому — вытягивать шею, пытаясь хоть немного приподняться. Словом, из-за сущей мелочи люди напрасно тратят силы. Вот почему важно во время сраженья убрать в сторонку все лишние предметы (понятно, что прежнее изголовье может находиться на том же месте). Тогда тучи-волосы свободно упадут на ложе, и алые губки потянутся кверху. Можно сказать, что в подобные мгновенья все пять органов и четыре конечности сочетаются в гармоничном единстве. Совсем неважно, что природные стихии здесь различны. Сейчас они не только соединились вместе, но, можно сказать, совпали и даже слились воедино. Как нередко говорится в подобных случаях: «Нефритовый стебель проник в края стихии Инь, пунцовый язычок коснулся стихии Ян, дав ей удобное убежище». В такие мгновенья обычно не бывает ни избытка, ни ущербности, царит одно — радость гармонии!

Итак, удалив в сторонку ненужное изголовье (первое, как мы уже сказали, лежало под поясницей), Вэйян с осторожностью опустил главу подруги на циновку и крепко ее обнял. Ее лицо находилось сейчас прямо перед ним, и целоваться было удобно. «Каков боец! У него громадный опыт!» — подумала счастливая Яньфан. Тем временем Вэйян уже приступил к боевым действиям, проявляя все свое умение и старанье. Как всякий опытный боец, он, когда надо, уводил клинок в сторону, порой, однако, действовал стремительно, но в то же время без излишней спешки, а когда бросался он в атаку, не торопился достичь последнего рубежа. Читатель, ты, возможно, спросишь, почему он так себя вел. Вполне понятно! Просто Полуночник боялся, что, действуя поспешно, он привлечет вниманье соседей, и тогда произойдет беда. Вот почему он действовал с осторожностью, не давая себе лишней воли. Вскоре наш воин почувствовал, что противник вроде как бы сжался, пропала обильная испарина, покрывавшая доселе тело. «Как видно, начинает действовать моя природа песья! — подумал Вэйян. — Стихия Ян раздалась в своих границах!» От этой мысли дух его, как говорится, возрос в сотни раз, а удары боевого клинка посыпались один за другим.

Яньфан, до этого почти безучастная и молчаливая, вдруг прошептала:

— Душа моя, как мне хорошо! — По ее телу пробежала дрожь.

— Это только начало, моя драгоценная! — ответил Полуночник. — Повремени немного, потом снова скажешь: приятно или нет!.. Только одно мне не нравится: наша игра походит на драку двух немых. На настоящем поле брани должны слышаться звуки битвы, они поднимают ратный дух! Как жаль, что здесь кругом соседи, дома стоят вплотную один к другому, из-за этого я не могу сражаться с полной силой. Ума не приложу, что делать?

— Не стоит волноваться!.. У нас с одной стороны раскинулся пустырь, а с другой примыкает кухня. Рядом никто не живет. Поэтому не беспокойся, действуй смелее!

— Превосходно! — воскликнул Полуночник.

Он решил сменить приемы ратного искусства. Сейчас движение назад шло неспешно, но зато бросок вперед был стремителен и смел. Послышались звуки, схожие со стуком колотушки, которой пользуется нищий, когда хочет привлечь к себе вниманье. Вэйян действовал с большой отвагой, как говорится, сокрушая Небо и Землю. Скоро лавочница достигла высшего предела наслаждения. От любовного горенья ее кожа стала влажной. Женщина, казалось, была на вершине блаженства. «Ах, душа моя, ах!» — раздавались ее возгласы. Вэйян отер с ее тела испарину и снова бросился в бой. Однако когда он вновь потянулся за платком, женщина вдруг его вырвала.

Читатель, ты, конечно, спросишь, почему она так поступила. Дело в том, что, как и наш повеса Вэйян, лавочница не жаловала немые сцены битвы, но очень любила слушать звуки сраженья. Когда тела воинов окропляет пот схватки, боевые возгласы становятся особенно звучными. Вот почему она и мужу своему, Простаку Цюаню, запрещала использовать полотенце. Лишь после боя, сойдя с ложа, Яньфан, чисто вымывши тело сверху и снизу, растиралась полотенцем. Такая у нее была привычка, а может быть, лучше назвать ее странностью.

Вэйян сразу понял намек и удвоил усилия. Последовали новые броски, сопровождавшиеся новыми громкими звуками. Порой казалось, что рушится небо или раскалывается суша.

— Ах, душа моя! — Женщина крепко обняла Вэйяна. — Кажется, я умираю. Хочу, чтобы и ты кончился вместе со мной!

Но Полуночник не думал прекращать битву, он упивался мощью своего обновленного оружия.

— Теперь я хорошо знаю, на что ты способен! — сказала Яньфан. — Ты превосходный воин, и все у тебя на месте! Однако нынче ты сражался на два фронта (не скрою, по моей вине) и, по всей видимости, изрядно утомился. Хоть ты и говоришь, что готов вести сражение дальше, однако лучше отложи оружье, прибереги силы на завтра. Ведь если ты изведешь себя, то тем самым лишишь радости и меня.

Забота лавочницы растрогала Вэйяна. Он крепко ее обнял. Сделав для вида еще несколько малозначительных бросков, боец прекратил битву. Они немного поболтали о том о сем, но тут заметили, что небо будто бы посветлело. Хозяйка забеспокоилась. Если юноша у нее задержится, его могут заметить соседи. Она велела ему поскорее уходить, поспешно оделась и проводила гостя до дверей.