Пеперль – дочь Жозефины - Мутценбахер Жозефина. Страница 5

Теперь она каждый день по дороге в школу проходит мимо его заведения, бросает на молодого парикмахера мечтательные взгляды, и тот, естественно, замечает их и польщено подтягивается. В глубине души эти двое уже давно вместе, они только с нетерпением ждут удобного случая. Прежде чем завернуть за угол, Пеперль ещё раз оборачивается и улыбается парикмахеру, провожающему её взглядом. После этого она заходит в школьные ворота.

Уроки в школе тянутся нудно. Пеперль почти не слушает. Она погружена в грёзы, рука опущена в карман платья. Внешне это выглядит совсем безобидно, ибо никому в голову не приходит, что в кармане есть дырка, через которую Пеперль просовывает палец и время от времени надрочивает пизденку. Девчонка размышляет о том, что пизда у неё теперь уже густо поросла волосами и понравится ли парикмахеру столь густая мохнатка. Во всяком случае, Пеперль считает, что кучерявая пизда выглядит более импозантно, нежели голая. Волосатые руки у парикмахера изящно наманикюрены, а губы у него красивые и алые. Пеперль страстно хочется добраться до этих губ. После вечера в Верингер-парке она знает, как сладостны поцелуи.

Вечер, в общем и целом, обернулся полным разочарованием. Руди вёл себя нагло и хвалился тем, что видел её пизду, но остальные как-то конфузились, и, таким образом, ничего так и не произошло, хотя Пеперль была готова на всё.

На обратном пути, однако, события приняли приятный оборот. Один из парней проводил Пеперль до дому и в подворотне обнял, поцеловал, сунув при этом ей в рот кончик своего языка. Он даже задрал ей платье и очень нежно погладил по пизденке. У Пеперль от возбуждения подкосились колени. Она тесно прижалась к парню и решительно ухватилась было за ширинку. Однако в этот момент, к сожалению, появились жильцы, и парочке пришлось расстаться. С тех пор Пеперль знает, что значит целоваться по-настоящему и возбуждаться от того, что палец мужчины в это время касается твоей пизды.

Последним уроком была физкультура. Погружённая в свои мысли, Пеперль плетётся за хихикающими девчонками в спортзал. Вдруг она сразу очнулась.

Сегодня занятие ведёт преподаватель-мужчина, потому что девушка, обычно проводившая эти занятия, заболела. Пеперль с любопытство разглядывает учителя. Он ей не нравится, однако он мужчина, а до мужчин Пеперль теперь всегда охоча. И хотя он ещё достаточно молод, однако, цвет лица у него бледный и нездоровый, а вид смущенный. Глаза у него тусклые, безразличные, они вяло обозревают девочек. Когда он замечает Пеперль, взгляд его становится несколько оживлённее. Он пристально смотрит на её острую грудь, вызывающе торчащую под одеждой, затем делает ей знак рукой.

– Как тебя зовут?

– Жозефина Мутценбахер.

– Хорошо, Мутценбахер, покажи мне, что ты умеешь! – Он показывает на шесты, которые, словно рощица с опавшими листьями, примыкают к одной из стен спортивного зала. – Поднимайся!

Пеперль улыбается ему так, что учитель слегка краснеет.

– Простите, господин учитель, по двум шестам или по одному?

– По двум обеими руками попеременно, – говорит он.

Пеперль упругим шагом подходит к шестам, делает захват и начинает подтягиваться. Её стройные ноги сцеплены и слаженно двигаются. Ей достаточно нескольких перехватов – и она наверху. Учитель стоит непосредственно под шестами и глядит вверх. Пеперль с блаженством думает о том, что на ней нет штанишек, она разводит ноги в стороны, предоставляя возможность смотрящему снизу лицезреть её покрытую нежными волосиками розоватую пизденку. По лбу учителя пробегает волна красного пламени, он крепко сжимает губы. Пеперль медленно соскальзывает вниз и вдруг, тихо вскрикнув, падает. Учитель раскидывает руки, чтобы поймать её, а Пеперль рада, что её колени приземляются прямо на хуй учителя. Она крепко прижимается к учителю и чувствует, как его палка распрямляется, становясь большой и твёрдой.

– Ты не ушиблась? – озабоченно спрашивает учитель.

Пеперль глядит на него, улыбается и говорит:

– Да, я немного ударилась коленом!

Учитель краснеет ещё гуще, а потом строго произносит:

– Сядь пока на стул, а после урока останься, тебе необходимо больше упражняться и дополнительно заниматься гимнастикой.

Одноклассницы злорадно хихикают, но Пеперль не обращает на это внимания. Она в возбуждении, она надеется получить от дополнительных занятий маленькое удовольствие для своей дырочки. Без особого интереса она наблюдает за девчонками, которые одна за другой карабкаются по шестам. Учитель по-прежнему занимает свой пост под шестами, однако по нему видно, что он разочарован. Поскольку, как выясняется, все девочки в классе, кроме Пеперль, носят штанишки. Пеперль знает об этом факте, и потому её совершенно не беспокоит, что учитель опять и опять, задирая голову, смотрит вверх. Всё снова и снова взгляд учителя обращается к Пеперль, которая с видимым безучастием сидит в кресле, сунув одну из рук в карман платья, и время от времени пальцем выдаёт пизденке аванс в счет предстоящих наслаждений.

Пронзительно звенит школьный колокольчик, девочки торопливо хватают свои вещи и уносятся прочь, не забыв на прощание бросить злорадный взгляд на Пеперль, которой сейчас, по их мнению, предстоят в наказание дополнительные занятия по физкультуре.

Они остаются одни в большом спортивном зале, Пеперль и молодой учитель. Сквозь высокие окна светит полуденное солнце и бросает лучи на каштановые волосы Пеперль. Учитель медленно подходит ближе, останавливается перед улыбающейся девочкой и как-то странно на неё смотрит.

– Так, – говорит он, и Пеперль с готовностью немного раздвигает стройные ноги в надежде, что он сейчас ухватит её за пизду. Но молодой человек не делает ничего даже отдалённо похожего на подобный жест, потому что не догадывается, что Пеперль насквозь видит его намерения, а только строго говорит: – Ну давай, взбирайся по шестам, у меня нет никакой охоты долго торчать здесь.

«Хорошо, – думает про себя Пеперль, – меня это тоже устраивает».

Подойдя к шестам, она делает несколько захватов, но потом вяло повисает.

– Простите, господин учитель, дальше я не могу, – говорит она, глядя ему прямо в лицо. Её глаза с жадным нетерпением направлены на него.

– Я тебе немного помогу. – С этими словами он обхватывает её колено и чуточку приподнимает вверх. Она снова крепко прижимается к нему и чувствует его нос прямо на своей пизденке. Это настолько возбуждает её, что она расслабляет захват на одном из шестов и невольно ударяется затылком о кирпичную стену. Пеперль на мгновение теряет сознание, учитель очень напуган.

Увидев её закрытые глаза, он растерянно восклицает:

– Ради бога, только не падай в обморок!

– Нет, – отвечает Пеперль, – нет, я не упаду в обморок… нет…

При этом, однако, думает, что учитель буквально подсказал ей, как действовать, и она с глубоким вздохом оседает навзничь. «Посмотрим теперь, что произойдёт дальше», – вертится у нее в голове. Откидываясь на спину, она предусмотрительно слегка подтягивает к животу подол юбки. Теперь Пеперль ощущает, что пизда у неё оголилась, и держит глаза плотно закрытыми. «Сейчас он смотрит на мою пизденку», – взволнованно думает она и словно в забытьи широко раздвигает ноги.

Молодой учитель становится перед девочкой на колени, он в испуге. Он озабоченно гладит её по лбу, пристально глядит на её закрытые глаза. Затем вдруг переводит взгляд на раздвинутые ноги, между которыми в зарослях нежно-каштановых волос мерцает розовая расселина. Он, учитель, в крайне затруднительном положении, он не знает, как ему поступить. Собственно говоря, он должен оказать помощь находящейся без сознания школьнице, но эта сладкая девичья пизденочка, лежащая прямо перед его глазами, точно магнитом притягивает его.

«Ах, да что там, надо думать, ничего страшного, я сейчас обращусь за помощью, но прежде я, как следует, рассмотрю пизденку, ибо мне не стоит пренебрегать столь удобным случаем, такое наверняка повторится не скоро».

Тихонько-тихонько раздвигает он девочке ноги, широко раздвигает, и от возбуждения даже не замечает, что не встречает совершенно никакого сопротивления. И вот его жадному взору во всей наготе открывается самая красивая раковинка, какую он когда-либо видел, юная и сочная, с припухлыми срамными губками и повлажневшим секелем.