Свидание с умыслом - Карр Робин. Страница 18

— Я бы хотел приготовить для вас обед. — Я молчала, и, видимо, для него это было тягостно. — Послушайте, вы можете предупредить Роберту или кого угодно, что отправляетесь ко мне. — Но я снова промолчала, не отказываясь и не соглашаясь на его предложение. — Это самое удобное, что можно придумать. Никто не помешает нашему разговору, к тому же я неплохо готовлю. Я как-то даже работал поваром в ресторанчике — месяца полтора это длилось… Конечно, я сильно испортил дело, ведь у нас все шло как нельзя лучше. Но ведь еще не все потеряно — мы просто не поняли друг друга.

Да, мы не поняли друг друга, хотя мне казалось, что между нами уже установились вполне определенные отношения, включающие хождение в кино, совместные трапезы, шутки и дух товарищества, а также случайные прикосновения. Вовсе не в последнюю очередь — прикосновения. Я все-таки оставалась здоровой женщиной, тело мое еще нельзя было сбрасывать со счета, хотя добрых полтора года после смерти моего сына оно казалось мне число анатомическим придатком мозга. Я медленно возвращалась к нормальной жизни, все еще томясь по Шеффи. Это не могло отойти от меня, но я продолжала жить, потому что у меня обнаружились и другие желания.

Будучи недоверчивой и осторожной, я ознакомилась с его историей и узнала, что он ни в каком преступлении не замешан.

— Я согласна, — ответила я. — В котором часу?

— Думаю, в семь, если не возражаете.

В семь так в семь. У меня еще оставалось время, чтобы заехать домой и принять ванну — это сделалось у меня непременным ритуалом с тех пор, как я стала делить контору с заядлым курильщиком. И в течение всего дня я обсуждала сама с собой, чего я, собственно, хочу. И я лгала самой себе, как только может лгать женщина, долгое время обходившаяся без мужчины. Я отнюдь не имею в виду физиологическую сторону — я совсем даже не помешана на сексе.

Я была готова вернуть то, без чего научилась обходиться. Мне хотелось, чтобы у меня снова был кто-то наподобие Брюса: друг и мужчина. Так хорошо, когда у тебя кто-то есть. Мне нужно было говорить с кем-то о делах, которые я вела, обсуждать планы на будущее — и нужны были физические отношения, основанные на глубокой привязанности, дающие покой и веру в себя.

Я достаточно освоилась в Коульмене, и кто виноват, что Том попался на моем пути?

Его причудливый и опрятный домик сразу очаровал меня. Я неравнодушна к мужчинам с женской прожилкой — сильным и обстоятельным, которые не обманывают ваших ожиданий. Его дом был изысканным созданием из дерева и шерсти. На столе были разложены розовато-лиловые салфетки, тарелки и обеденные приборы, а в центре стояла ваза с цветами. Воздух был наполнен ароматами мясных блюд. Приятная музыка ненавязчиво лилась из проигрывателя.

— Какой красивый дом, — не сдержалась я.

— Я хотел бы прожить в нем подольше, — ответил он. — Здесь есть все, что нужно одинокому мужчине. Большую часть мебели я изготовил сам.

Он заговорил о своем доме так, как художник говорил бы о своей картине. Сначала он построил одну большую комнату на гребне холма и жил в ней, продолжая работу. Эта же комната служила и кухней. Посреди комнаты была перегородка, которую он снес, когда появилась еще одна обширная комната. Теперь две комнаты были отделены друг от друга книжными полками шириной в полметра, так что книжные корешки были видны с обеих сторон. Там, где книг не было, можно было смотреть насквозь из одной комнаты в другую, что еще увеличивало глубину комнат. Потолки были высотой пять метров и с каждой стороны имелось треугольное окно. Солнце садилось, но в комнате было светло, как ранним утром.

Стена между комнатой и кухней была стеклянной и прямо перед ней стоял наш стол. Стеклянные двери вели на балкон, опоясывавший дом с трех сторон. Из кухни открывался прекрасный вид на долину, которую прорезывало старое железнодорожное полотно. Том сказал, что на рассвете там бродят олени и лоси.

— Когда вы устаете от мира и попадаете в такое место, — сказал он, — ваша душа обретает покой. Вы кричите во весь голос, надеясь, что Бог слышит вас. И он шепотом отвечает вам…

Мной овладело поэтическое настроение. И Том действительно мне нравился.

Кроме книжных шкафов в комнате была и другая самодельная мебель: рабочий стол с ящиками, софа и диванчик с шерстяными подушками сиреневого, бежевого, розового цветов. Коврики из разноцветной шерсти подчеркивали безупречную гладкость деревянного пола. Обстановку дополняли кое-какие, типичные для юго-запада, украшения — череп бизона, статуэтка индианки, плетеные корзиночки.

Просторная спальня была оборудована встроенными шкафами и примыкала к удобной ванной. Дом не подошел бы для большой семьи или группы отдыхающих, он не предназначался для перепродажи. Единственные двери, которые можно было закрыть, находились в ванной, но даже они не запирались.

Мастерскую он устроил прямо под кухней — потолком для нее служил балкон, укрепленный дополнительными опорами. Когда я выехала на лужайку перед домом, я заметила в стороне загон для скота и небольшой сарай размерами с гараж на пару машин. Том сказал, что лошадей он выводит пастись на всю ночь. Две собаки приветствовали меня своим лаем, он успокоил их:

— Лежать, Пат. Лежать, Санни. — Но они и так были настроены вполне миролюбиво.

Пока он готовил салат, я просмотрела книги. Я обнаружила труды по психологии, юриспруденции, общественным наукам, астрономии и несколько книг в твердых переплетах, принадлежавших ведущим современным беллетристам: Ладлему, Клавелю, Микенеру и Воуку. Но больше всего оказалось популярных книжек по психологии — как в мягких обложках, так и в переплетах. Книги были тщательно рассортированы в соответствии с тематикой и авторами — к библиотеке он относился столь же серьезно, как и ко всему домашнему хозяйству. Я взяла популярное социологическое исследование, которое, казалось, теперь находилось в центре внимания Тома, и, перелистывая страницы, спросила:

— Что вы готовите?

— Бефстроганов, — ответил он. — Какое вино будете пить: красное или белое?

— Наверное, красное…

— Что вы там читаете?

— Не знаю — что-то по психологии…

— Бросьте, Джеки, а то вам покажется, что вы сошли с ума.

Я рассмеялась:

— Почему?

— Потому что там вы непременно прочтете, что все люди немного того и пациент отличается от врача только степенью. Лучше идите посмотреть на закат.

Я с неохотой поставила книгу на место. Мой отец был преподавателем английской литературы и немного писателем. Он всегда придавал большое значение тому, в каком состоянии и где держит человек книги, был неравнодушен к тем, у кого их можно было найти во всех комнатах. Он научил меня узнавать, читает ли хозяин книги или только владеет ими и ставит на полку. Я не успела еще в этом разобраться, потому что Том позвал меня смотреть заход солнца.

И он оказался прав — это было захватывающее зрелище. Он протянул мне бокал вина и, взяв свой, встал рядом, чтобы полюбоваться вместе со мной.

— Теперь я понимаю, почему вы выбрали именно это место.

— Да, закаты здесь чудесные — и они всегда разные. Больше всего я люблю багровые — они потрясающи.

— А психологию вы все-таки не забываете. Вое эти книги, журналы…

— Да, конечно, ведь раньше я только этим и жил. Я был ею очарован. Теперь я не практикую, но очарование осталось.

— А почему вы не можете вернуться к ней снова? — не удержалась я.

Он добродушно усмехнулся и отвернулся от меня:

— Давайте обсудим это в другой раз, Джеки. Всему свое время: по окончании сегодняшнего вечера вы обязательно будете на этом настаивать. Но сначала — салат.

— Что такое должно произойти сегодня вечером, что я буду на этом настаивать?

Он открыл холодильник, вытащил оттуда две тарелки с зеленью и пригласил меня к столу. Я села, и он стал подавать мне еду.

— Всему свое время, — повторил он. — Прошлым вечером я был просто ослом. Я хотел кое-что объяснить вам.

— Послушайте, по-моему, мы уже все уладили…