На границе чумы - Петровичева Лариса. Страница 48

– Я буду задавать тебе вопросы, еретик, – с усталым равнодушием произнес шеф-инквизитор, – и жду самых подробных ответов на них. Твою душу очень трудно спасти, но я постараюсь.

И Андрей понял, что это не сон.

– Гремучая Бездна, Коваш! Да не крутите вы так!

Андрею казалось, что он сходит с ума от боли. Глаза застилало красным, и помещение допросной расплывалось и дробилось на части, Андрей орал во все горло от боли и готов был немедленно сознаться абсолютно во всем – в продаже души Змеедушцу, в ереси, шпионаже в пользу Амье и заморских сулифатов – да хоть в чем, лишь бы боль прекратилась.

– Слабый еретик нынче пошел, – посетовал откуда-то издали Коваш. – Я и болтов завернуть не успел, а он уже скуксился…

– Знаю я, как ты закручиваешь, – из пелены боли выплыла рука с инквизиторским перстнем, державшая флакон нюхательной соли – резкая вонь прояснила сознание, но боль только усилилась. – Он нужен живым, понимаешь?

– Еще бы не понимать, ваша бдительность, – угрюмо прогудел Коваш. – Я уж стараюсь.

– Старайся, – холодно промолвил Шани и обратился уже к Андрею: – Что, еретик, готов?

– Не надо… – прошептал Андрей. Разбитые губы едва слушались. – Я все скажу…

Но Шани сделал вид, что не услышал, и, повинуясь небрежному жесту его руки, пыточные механизмы снова пришли в движение.

Когда еще размышлять о превратностях судьбы, кроме как по пути на очередной допрос… Несса брела рядом, едва переставляя ноги, в силу ее возраста, к ней нельзя применять пытки, но обвинение в наведении мора было достаточно серьезным – и теперь Несса отлично знает, что такое дыба. Андрею стало стыдно и горько.

– Шагай давай, – очередной пинок втолкнул Андрея в допросную. Несса зацепилась за порог и растянулась на полу, Андрей нагнулся было поднять ее, но получил очередной удар. Видно, охранцам просто доставляло удовольствие раздавать на орехи бывшему спасителю.

Вопреки его опасениям, Коваша в допросной не оказалось, и орудия пыток были зачехлены. Шани сидел за столом с довольно угрюмым видом и быстро что-то писал на листе бумаги. Бросив на вошедших взгляд исподлобья, он кивнул в сторону лавки и продолжал писать. Андрей осторожно усадил Нессу на лавку и опустился рядом.

– Завтра начнется открытый процесс, – сообщил Шани, не поднимая головы от своих бумаг. – Он будет проходить в течение трех дней, за это время судьи заслушают показания свидетелей, ознакомятся с протоколами допросов и вынесут приговор вам обоим. Вы оба проявили завидное упорство и не дали признательных показаний во время расследования: на процессе это будет свидетельствовать о вашей невиновности.

«Вот почему он притворялся, что не слышит меня», – подумал Андрей. Несса всхлипнула – от суда она не ожидала ничего хорошего.

– У вас есть ко мне вопросы? – спросил Шани. Перо в его руке скрипело, покрывая бумагу строчками.

– Да, – ответил Андрей по-русски и осекся: банальное «Как ты мог!» сейчас не имело никакого значения, Андрей помолчал и поправился: – Нет. Вопросов к Вашей бдительности не имею.

Несса отрицательно помотала головой. Андрей с жалостью посмотрел на нее – пока что она с невероятной стойкостью держала себя в руках, но было ясно, что надолго ее не хватит: тогда начнутся истерики и те самые признательные показания, которые упомянул Шани. Господи, устало подумал Андрей, хоть бы выстоять.

Ему было тоскливо и стыдно. Невероятно тоскливо и невероятно стыдно.

– Хорошо, – Шани наконец отложил перо и откинулся на спинку стула. – Государственный защитник вам не положен. Можете ли вы перечислить поименно тех, кто может засвидетельствовать вашу невиновность либо является вашим смертным врагом и способен оклеветать?

Несса открыла было рот, но Андрей ее перебил:

– Да, могу. Нашу невиновность могут засвидетельствовать шеф-инквизитор Шани Торн и государь Луш.

Шани посмотрел на него как на скорбного разумом. Усмехнулся. Андрей подумал, что еще совсем недавно этот незнакомый человек называл себя его другом.

– Хорошо, – кивнул Шани и что-то записал на отдельном листке. – Я не могу вам гарантировать защиту со стороны государя, но сам дам наиболее полные свидетельские показания на процессе. Пожелания, жалобы на дурное обращение есть?

– Сами-то как думаете, Ваша бдительность? – с максимально доступной язвительностью произнес Андрей и потыкал пальцем в левую скулу, которая вместе со всей щекой составляла сплошной кровоподтек.

Шани пожал плечами и черкнул еще несколько слов на листке.

– Значит, жалоб нет, – промолвил он. Гобелен за его спиной, изображавший Страсти Заступниковы, дрогнул, словно кто-то за ним скрывался, Шани покосился в сторону, некоторое время помолчал, а затем торопливо произнес по-русски:

– Андрей Петрович, сейчас я вам ничем не могу помочь. Ваша казнь нужна лично Лушу, если бы процесс вел Вальчик, то вы с Нессой были бы уже мертвы.

– То есть, пытая и допрашивая нас, вы в какой-то мере спасали нам жизнь? – усмехнулся Андрей. Сейчас он уже не верил ничему и пытался просто реагировать на события, не видя в них какой-то подоплеки.

– В какой-то мере да, – кивнул Шани. – Повторюсь, сейчас я ничем не могу помочь вам. Процесс займет три дня, и вы будете признаны виновными по всем предъявленным обвинениям. Однако в ночь перед казнью вам устроят побег из тюрьмы, насколько мне известно, потом вас и Нессу переправят на юг.

Андрей вздрогнул и пристально взглянул в лицо шеф-инквизитора. Побег казался ему чем-то совершенно невероятным, очередной изощренной ловушкой. Однако Шани выглядел абсолютно искренним.

– Побег? – переспросил Андрей. – Кто же тут настолько смел… или глуп?

Шани улыбнулся.

– В столице у вас очень много друзей, Андрей Петрович, гораздо больше, чем вы могли предполагать. Некоторые из них хотят видеть вас на престоле Аальхарна. Ну или по крайней мере живым и здоровым.

Трон Аальхарна, вот оно что. Чего-то в этом роде Андрей и ожидал: государь не стал бы просто так обвинять в государственных преступлениях спасителя страны, не зашатайся под ним трон…

Шани прислушался и продолжал уже на аальхарнском:

– Поэтому советую вам прибегнуть к церковному покаянию еще до суда.

Андрей понял, что за гобеленом было потайное помещение, в котором кто-то скрывался. В самом деле, вряд ли Луш, при всем своем знании людей, оставил бы Шани без присмотра.

– Спасибо, ваша бдительность, – сказал Андрей.

Шани безразлично пожал плечами.

– Не за что, собственно говоря, – и, протянув руку, он несколько раз звякнул в колокольчик вызова охраны.

Когда мордастые ухмыляющиеся охранцы вывели Андрея и Нессу в коридор, Шани какое-то время сидел молча, а затем встал и подошел к гобелену. Отдернув его, он увидел Чистильщика, сидевшего на низенькой скамеечке в обнимку с арбалетом. За спиной государева человека была небольшая дверь, что вела в один из коридоров инквизиции, – недавно Чистильщик отошел по какой-то собственной надобности, невольно дав шеф-инквизитору возможность сказать Андрею все, что нужно.

– Ваша бдительность, доброе утро, – произнес Чистильщик, склонив голову в вежливом поклоне.

Шани холодно ему кивнул и протянул несколько исписанных листков.

– Протоколы допросов и мой отчет для государя.

– Немедленно передам, господин, – произнес Чистильщик, аккуратно складывая листки и убирая их во внутренний карман камзола. – Будут ли еще распоряжения?

Шани хотел было распорядиться, чтобы арбалетный болт Чистильщика не смотрел постоянно ему в затылок, но промолчал, отпустив государева слугу с миром. Тот еще раз вежливо поклонился, открыл дверь и выскользнул в коридор. Шани сделал шаг назад, расправил гобелен и, глядя на вышитого Заступника на круге казни, задумался о чем-то своем.

Утро первого судебного заседания выдалось морозным и солнечным. Свет падал сквозь проемы высоких стрельчатых окон, озаряя набившийся в зал суда народ: дворяне и горожане полублагородного происхождения заняли места в первых рядах, прочая же публика мещанского и бедного сословия толпилась на галерке и в проходах, а площадь перед зданием суда была запружена народом так, что даже государева карета не сразу смогла пробиться к парадному входу. В толпе собрались как верные апологеты Андрея, так и те, кто вовсю честил его проклятым колдуном и еретиком: пару раз даже начинались драки за убеждения, впрочем, быстро и жестко пресеченные охранцами. Сегодня глупая баба даст по голове соседу, обозвавшему Андрея колдуном, а завтра может дойти и до резни, поэтому охранцев на площади было не меньше зевак.