Следы на воде (СИ) - Петровичева Лариса. Страница 1
Следы на воде-Лариса Петровичева
Лариса Петровичева
Следы на воде
Часть первая. Алина
Я живу в ожидании чуда,
Как маузер в кобуре.
Словно я паук в паутине,
Словно дерево в пустыне,
Словно черная лиса в норе.
Холодно мне в горнице,
Двери не откроются,
Ключи у рака, а рак на горе.
Александр Васильев.
У Алины Алтуфьевой выдался тяжелый день.
Все-таки мало хорошего в том, что твои родители преподают в той же самой школе, где учишься ты. Географичка, новенькая и на редкость сволочная особа, вкатила Алине пару за опрос по экономике родного региона. Это неприятно само по себе; вдобавок Алла Анатольевна в ближайшую перемену не поленилась добраться до Алининых родителей и сообщить им, что чадо Маргариты Сергеевны и Антона Михайловича катится в пропасть неуспеваемости.
Мама орала на Алину в коридоре. При всех.
Мимо проходили люди, смотрели и сочувствующе, и с интересом. Трое старшеклассников встали поодаль поглазеть; среди них затесался и Максим, и это было невыносимо. Алина молчала, стараясь удержать набегающие слезы и сцепить трясущиеся губы, смотрела в пол, на бежевый линолеум, истертый тысячами ног, весь в заплатках какого-то бурого цвета; теребила лямку рюкзака.
Звонок проквакал гимн области. Мама спохватилась, треснула Алину линейкой по лбу и побежала в класс, бросив напоследок: Дрянь безмозглая. Алина стояла неподвижно, глядя ей вслед. Ученики растекались по кабинетам, учительскую покидали преподаватели, и Алине казалось, будто она отделена от всех невидимой пленкой. Веки жгло, словно в глаза бросили щедрую горсть песку, но губы уже не дрожали, и то хорошо.
Она умела брать себя в руки.
Вскоре коридор опустел. Последней из канцелярии выскочила Хамса в обнимку с журналом и стопкой тетрадей, рассеянная, но добродушная и ленивая дама за пятьдесят.
Алтуфьева! Почему до сих пор не в классе?
Алина покраснела.
Нина Леонидовна, у меня ну это она замялась, чувствуя, что краснеет еще сильнее.
У тебя что? Личная драма? Идиоты допекли?
В общем, я не могу
По счастью Хамса была догадлива.
Иди тогда домой. Уроки еще есть?
Нету.
Иди, Алина, иди.
И она умчалась на урок. Алина постояла еще немного, слушая звонкий Хамсин голос: Что орем-то? Открыли книгу, повторяем!, а потом поплелась в раздевалку.
Вешалки напоминали деревья с диковинными разноцветными плодами. Алина несколько минут посидела на лавочке, слушая болтовню двух уборщиц и разглядывая вырезанный по дереву ножиком палиндром Алиса сила!, затем натянула куртку и вышла во двор.
Восьмиклассники под руководством исторички сгребали в кучи опавшую листву. Накрапывал мелкий дождик, холодный и почему-то приятный. Алина забросила рюкзак на плечо и побрела через спортплощадку. Сеня Райхлин, самый длинный парень в школе, с неописуемо скучающим выражением лица швырял оранжевый баскетбольный мяч в лысое кольцо без сетки. На лавочке для запасных лениво потягивал сигаретку Бирюк, пухлый замкнутый молчун.
На Алину они даже не взглянули. Все правильно, подумала она. Я же в пузыре. Невероятно толстая молодая женщина в зеленом пальто выгуливала бульдога без ошейника. Алина боялась собак, но пес флегматично протрусил мимо, не обратив на нее ни малейшего внимания.
Меня нет, мелькнула усталая мысль. Меня теперь нет.
В ларьке Алина купила пакетик недорогих чипсов и шоколадный батончик, на том и кончились капиталы. Откусив от батончика, она подумала, что денег ей теперь не видать неделю точно из-за этой дурацкой двойки.
Шоколад был невкусным, а нуга липла к зубам. Ну как могла мама кричать на нее на глазах у всех? Собственно, черт бы со всеми, но Максим он же смотрел на нее, стоя с приятелями, он же все видел А маме безразлично, кто и что видел, она еще и дома добавит.
Гадина, подумала Алина, не выделяя конкретно, кого имеет в виду: маму, географичку или личную судьбу. Словно соглашаясь с ее незавидным положением, дождь перестал, и в прореху в тяжелой облачной вате проглянуло бледное октябрьское солнце. Несколько минут Алина щурилась на него, а потом солнце исчезло, и снова стало грустно, серо, тоскливо.
Опять по улице шлялась?
Брат Миша, встретивший Алину дома, был как-то по-свойски негрубо груб. Серьезный человек, студент второго курса физфака, он пользовался репутацией отменного сорванца, и никто ему был не указ: взрослый, почти двадцать. Его девушки смотрели на Алину свысока.
И тебе привет, Мишель-вермишель, устало промолвила Алина, стягивая тяжелые ботинки, жавшие ноги во всех им доступных местах.
Забиваем уроки? деловито осведомился Миша, глядя на часы. Рановато ты сегодня.
Меня Хамса отпустила.
Волоча рюкзак за ручку и не надев тапки, Алина прошлепала в свою комнату, где первым делом вытащила дневник. Рассмотрев здоровенную размашистую двойку по географии, которую в глазах родителей не закроют ни пятерка по истории, ни четверки по физике и алгебре, она показала подписи географички шиш и зашвырнула дневник под кровать. Все равно впереди выходные.
Алька! Давай руки мой, обед готов.
Миша редко обедал дома. В основном его кормили многочисленные подруги. Сегодня, судя по всему, подруг с едой под рукой не оказалось, так что Миша состряпал пакетную лапшу и сварил картошки.
Получилось почти вкусно.
Ну, чего у вас в школе хорошего? спросил Миша, наворачивая лапшу стоя и прямо из кастрюли так, по его мнению, больше вмещалось. Алина пожала плечами и поморщилась, проглотив ложку чересчур горячего бульона.
У Зебры пять получила.
Who is Зебра? деловито осведомился брат, сосредоточенно вылавливая кусочек соевого мяса: сперва ложкой, потом пальцами.
Историчка. По точным наукам четверки.
Good girl, сказал Миша с непередаваемым рязанско-тульским выговором. Покончив с лапшой, он сгрузил кастрюлю в раковину и взялся за картошку, не утруждая себя столовыми приборами.
А по географии пара.
Миша индифферентно дернул плечом. К жизненным неприятностям он относился с изумительным пофигизмом, проповедуя пустяшность человеческих бед в масштабах Вселенной.
Забей, посоветовал он. Сегодня пара, завтра в кабак на шару.
Легко тебе говорить, Мишель, Алина со вздохом начала развозить остатки лапши по тарелке. Мама на меня на перемене орала. В коридоре. При всех. Стыдобищи кусок
Наша мать, Миша облизал пальцы и набросал в сестрину тарелку мелких картофелин, очень нервная женщина. Неудачи детей ее обижают. Поэтому ей хочется, чтобы и детям было не особо весело.
Nobody's perfect, заметила Алина, разминая картошку. Я честно признаю, что не идеальна и не стремлюсь к этому.
Миша хмыкнул и отпил воды из носика чайника.
Ты говоришь, как некрасивый мальчик, сказал он и добавил: Очень некрасивый мальчик.
А ты ешь, как свинья.
Ну можно ведь расслабиться, когда никто не критикует, резонно заметил брат. На пару забей. И картошку ешь, а то остынет и будет дерьмо дерьмом.
Алина равнодушно жевала. Миша, наконец, сел и принялся считать клетки на клеенчатой скатерти. Весьма продуктивное занятие, иронично подумала Алина.
Если хочешь, можешь чипсы взять. В кармане куртки.
Вот еще, фыркнул Миша. Отдай географичке или кто там тебя обидел.
Между прочим, вкусно. С ароматом бекона.
С ума сойти. Пойду скормлю Орлову.
Орлов был преподавателем в институте, язвительным, склочным и бездушным. Миша придумал про него присказку Corpus sine spiritum Orloff est и грозился отдавать ему приготовленные мамой ужины, чем доводил последнюю до бешенства.