Следы на воде (СИ) - Петровичева Лариса. Страница 9

      И они ушли. За девушкой тянулся сверкающий золотой след, капли солнца, несчастного, глубоко страдающего солнца. Дэн шагнул было за ними, но потом остановился, опустив руки, и от грусти и жалости у него сводило горло. Вскоре шлейф истаял, и окружающий мир посерел и завонял еще сильнее, словно ничего не произошло. Студенты ели и курили, то и дело взрываясь хохотом. Бармен смотрел на Дэна подозрительно поверх буфетной стойки.

      Дэн глядел на оставленную девушкой тетрадь.

      Обложка еще хранила тепло ее рук. Конечно, оно скоро исчезнет, но прикосновение тетрадь будет помнить очень, очень долго. Для работ по информатике, прочел Дэн на первой странице, ученицы школы N 22, 9 класса А Алтуфьевой Алины.

      Информатики Дэн не любил. Свернутая трубочкой тетрадь отправилась во внутренний карман пальто; Дэн пошел к выходу, и его ноги были ватными.

       А ты ли прошептал он. Ты ли

* * *

      Пахло ладаном и воском. Теплились свечи. Пел хор.

      Дэн давно не был в церкви. Очень давно.

      Он был единственным молодым человеком среди прихожан, остальные весьма неопрятные старухи и истерического вида дамочки. Что и как делать, Дэн не знал и, заслужив несколько неодобрительных взглядов, встал позади всех, у ларька и стал рассматривать иконы.

      Иконописец изображает то, что видит перед собой, телесную оболочку. Внутренняя суть не открыта его глазу; нимб, золотое колечко, не отражает ее, да и нет, по сути, никакого нимба на самом деле.

      И, тем не менее, все началось снова. Интересно, почему на сей раз это женщина. Интересно, почему за ней не ходит Совет Восьми в полном составе. Конечно, выполнение Миссии не зависит от половой принадлежности тела а она ее таки выполнит. У нее просто нет выбора и выхода нет тоже.

      Дэн представил Длину Алтуфьеву на иконе. Если писать будут строго, по канону, то вряд ли изображение будет иметь что-то общее с реальной девушкой. А может быть иконами станут ее фотографии, техника за почти две тысячи лет весьма шагнула вперед.

      Ему захотелось вкатить себе пощечину. О чем он думает, какие иконы, какое преклонениеей бы по дискотекам ходить и с парнями целоваться, а не готовиться к выполнению миссии и мученической кончине.

      Он поднял голову. Над толпой на невидимом стульчике сидел дух этой церкви: маленький, слабый, с белыми огрызочками перьев, по всей видимости простуженный.

       Ну что, товарищ, проронил Дэн. Тяжко тебе?

      Дух услышал его, перепугался и свалился со своего стульчика. Очень недовольно фыркнул, взбираясь обратно и приводя в относительный порядок перья. Это был очень глупый дух и, разумеется, не разобрал, кто таков Дэн.

       Глупо ждать, что он вернется в прежнем облике, Дэн подумал, что Совершенного правильнее было бы именовать английским it: отечественное оно не совсем подходило к случаю. Плоть есть плоть, важна не она, а то, что в ней сокрыто. Его не узнают. Поначалу не узнают.

      Дух забормотал какую-то молитву, вернее, набор отрывков из разных молитв. Дэн слушал все эти бяха и иже с ними с глухим внутренним опустошением.

       Потом она заговорит, и в нее полетят намни. Не надо воображать что мы настолько изменились к лучшему, что готовы без кулаков слушать того, кто показывает нам наше истинное лицо. А когда ее убьют, Дэн вздохнул и потер висни, то появятся новые храмы. Новые иконы, новые молитвы, и Святая инквизиция снова зажжет костры во имя ее.

      Ему было страшно. Очень страшно.

      На улице шел снег, пушистый и легкий. Дэн поднял воротник пальто и зашагал по дорожке. Снежинки ложились ему на голову, таяли в волосах, и весна была слишком далеко, чтобы оказаться правдой.

      Обрадует ли весна Алину Алтуфьеву? Способно ли ее теперь хоть что-то обрадовать?

      Дэн брел, спрятав руки в карманы и думая так себе, ни о чем. Снег в лучах фонарей кружился стайкой насекомых.

      Затем все вдруг лопнуло, как слишком туго натянутая нить, в глазах потемнело; Дэн рухнул на колени. Зов редко вызывал припадки, обходясь, что называется, малой кровью, но иногда случалось так, что с Дэном происходила самая натуральная падучая.

      На какое-то время не стало ничего, кроме биения крови в висках и вязи сосудов на внутренней стороне век. Дэна опутало красное, жаркое, влажное; он снова плыл, задыхаясь и барахтаясь, пытался вырваться из алого омута, погружаясь все глубже и глубже, а потом закричал, и рот сразу же забила теплая слизь с запахом дыма и горелого мяса.

      Потом он умер.

      По-настоящему; что-то в нем взорвалось, выбросив лепестки сине-зеленого пламени, и угасло. Над головой сомкнулась вода, Дэна потянуло вниз.

      Его смерть была темным гулким колодцем без дна, мраком и беззвучием.

      Покоем, пустотой и безмыслием.

      А потом смерть кончилась. Заворчала и отступила клубком бурого дыма, оставив свою добычу. И пришел снег на щеках, желтое пятно фонаря в окружении белых мошек, покалывающий мороз, тонкие руки на плечах.

       Что с вами? Вам плохо?

      Она очень неумело пыталась привести его в чувство. Дэн жадно, глубоко вдохнул холодный, режущий горло воздух и тихо заплакал.

       Вы встать сможете?

      Отброшенная в сторону сумка. Учебники для девятого класса на снегу. Ноги зевак.

      За ней стоял ангел, и выражения его лица Дэн не понял.

* * *

      Высь.

      Звездный зал.

      Заседание Совета Восьми от 20 декабря 200г.

      Стратег: Ну вот, коллеги, теперь вы сами видите, что бывает, когда выполнение ответственного поручения перекладывается на подчиненных.

      В прошлый-то раз все прошло как по маслу.

      Провозвестник: Пусть многомудрый Стратег припомнит, кто командовал отрядом специального реагирования во время тогдашней вылазки Отступника, и почему да и по чьему приказанию с поручением был послан именно Узиль.

      Стратег: Я не имел в виду вас лично, Провозвестник. Я говорю о том, что в этот раз все пошло наперекосяк, а кто виноват: коллега Узиль, Отступник или Пряхи, выяснять уже нет смысла. Итак, коллеги, что мы имеем на данный момент: Совершенный знает о миссии это раз. Второе: на подконтрольной территории появился нефалим.

      Молитвослов: Как нефалим? мы же их устранили

      Стратег: Тем не менее, это темный полукровка. Я лично послал запросы Пряхам и Отступнику, так вот они тоже ничего о нем не знали

      Милостивец: Позвольте, получается, ведомство Просветителя проморгало нефалима?

      Просветитель: Мы, знаете ли, не сидим сложа крылья, коллега Милостивец. Полукровки, конечно, проходят у нас, но в тот момент, если помните, мое ведомство было в полном составе брошено на ликвидацию культ-плесени, а это вам не цветы перебирать. Что жe до Отступника, то, если нефалим не случайность, а запланированная акция, коллеге Стратегу смешно было бы рассчитывать на получение конкретных данных из Пекла по этому вопросу.

      Стратег: Да, конечноМы все заняты конкретными делами, так что не будем тратить время на поиск стрелочника, поскольку все гораздо серьезнее. Нефалим уже дважды встретился с Совершенным, причем последний успел избавить его от припадка. А это, сами понимаете, чревато.

      Исцелитель: Хотелось бы узнать поподробнее об этом чуде.

      Провозвестник: Коллега Узиль прислал мне исчерпывающий рапорт по этому поводу. Он сообщает, что нефалим желает избавиться от половинчатости своей сути и даже готов стать человеком. А еще коллеги, я очень прошу вас подумать и сделать выводы он вбил себе в башку, что должен убедить Совершенного отказаться от миссии, что при его способности трепать языком нетрудно будет сделать.

      Пауза.

      Исцелитель: Похоже, он жалеет девушку. Не хочет, чтобы она страдала. А она таки страдает.

      Стратег: Карамель подобного рода сейчас не совсем уместна. Да, понимание миссии, несомненно, болезненно, однако.