Разрыв (ЛП) - Де Стефано Лорен. Страница 25

Мой желудок подпрыгивает.

- Что?

- Вот почему он это делает. Противостоит исследовательским лабораториям.

- Он не может быть братом Рейн – говорит Линден – Вы говорили, что есть самозванцы, верно? Люди, которые утверждают, что были детьми эксперимента?

- Есть только один способ это выяснить – говорит Эдгар, он вводит нас в комнату, куда ведут все провода. Я чувствую себя так, будто меня выпотрошили. Мое сердце бьется в холостую, и мне кажется, что я больна. Я вижу телевизор, который закреплен на стене и я знаю, что это значит. Мне кажется, что я не уверенна, у меня нет сил, мне хочется выйти отсюда. Линден хватает меня за руку и Сесилию, другой. Эдгар лазает в коробке с видеодисками. Затем он находит то, что ему нужно и вставляет его в видеопроигрыватель. Мое тело чувствует, то прилив холода, то тепла, то холода, то тепла. На экране помехи, а потом появляется изображение толпы. Это любительские кадры, которые не редкость для общенациональных новостей. Тот кто с камерой зарабатывает хорошие деньги, рискуя своей жизнью, для того чтобы все это снять. Я думаю, что этот же клип мы слышали вчера по радио. Тела размытые не в фокусе, кажется, пытаются настроить камеру. В конце концов, это происходит, и я вижу, что толпа не такая уж большая, как я думала. Там в основном новое поколение от маленьких до тех, у кого остался последний год. Двое стоят на расстоянии, не высоко на сцене как я представляла, а на опрокинутых деревянных ящиках. Я вижу за ними океан. Должно быть, это не далеко от береговой линии: как горько знать насколько близко был мой брат, где Габриэль и я стояли несколько месяцев назад. Я сразу-же узнаю своего брата. Рядом с ним стоит девушка, которую я не знаю. У нее черные волосы и глаза в тон. Они оба перемазаны грязью. Нет, это не грязь. Пепел. Девушка выглядит дикой и опасной. И тут я вижу, что и Роуэн тоже. Это то, что с ним случилось, когда я исчезла. Потеря наших родителей уже забрала его надежды, но потеряв меня, для него исчез смысл. Толпа знает его: они кричат его имя, просят говорить. А затем спокойно и методично он начинает рассказывать свою историю. «Давным-давно, он был шустрым ребенком, не зная о том, что мир может быть опасен. У него были родители и сестра. Его родители, пытаясь спасти мир, погибли в результате сильного взрыва, как те, что происходят сейчас». Он спрашивает толпу правильно ли это, отнять чужую жизнь, отнять у ребенка родителей? Разве он не прав, поджигая эти здания? Толпа молчит, ожидая его ответа, потому что его голос оставил яд воина мстителя. Он кажется настолько больным и человечески уязвимым.

- Нет - говорит он – Давным-давно, может быть. В этом мире нет правых, и нет не правых. Кто-то хотел сделать этот мир совершенным, но совершенства не бывает. Этот мир был покинут и забыт и все мы одичали. А что касается моей сестры – говорит он – Она была противоположностью меня. В то время пока я пытался сохранить нам обоим жизнь, она сидела в мертвом саду пытаясь посадить цветок. Сначала я был против, но потом подумал, какой от этого вред? Почему не позволить ей?

Девушка, стоящая с ним рядом, берет его за руку. Она слышала эту историю раньше. Она заметила, как дрожит ее голос. Он не обращает на нее внимания.

- Из-за того что я позволил ей и эта ее мнимая вера в этот поганый мир, выросла. За моей спиной она записалась на экспериментальную процедуру. Ее заманили эти примитивные лаборатории, которые обещали жизнь. - Любой намек на эмоциональность исчезла, теперь ее нет. Он будто читает по учебнику. – С начала ее сердце стало учащенно биться, затем ее горло распухло, глаза стали кровоточить. И позже после мучительных минут она умерла. Ее тело разрезали для других исследований.

Это была действительность Роуэна. В то время пока я одевалась в подвенечное платье и ела конфеты Джули-бинс и дремала на пушистых одеялах с моими сестрами по мужу и мечтала о доме. Но образ, который он нес, совсем другой.

У меня темнеет в глазах, я не чувствую ног, но каким-то образом все еще стою.

- Дыши – шепчет Линден, напоминая мне.

-Я здесь, чтобы лишить вас надежды – говорит Роуэн – Потому что думаю, что вас тоже убьют. Эти исследования не имеют смысла. Это безумие, пытаться найти лекарство, оно опаснее для нас, чем сам вирус. Оно убивает людей. Оно убило мою сестру.

Я стараюсь услышать следующие слова, но толпа прерывает его своими криками и ликованием. В поддержку того что он делает. Я почти не могу их винить. История так убедительна: надежду так трудно найти и еще труднее удержать. Лучше избавиться. Легче. Ведь, в конце концов, в его истории есть близнец, который пытался выжить, и близнец который пал жертвой глупых надежд. Фильм переходит в помехи. Эдгар кладет диск на место.

- Итак, ты видишь – говорит он – Ты мертва.

- Очевидно, она жива – вставляет Сесилия - Или ты еще безумнее, чем кажешься?

Никто ничего не говорит на ее высказывание.

- Похоже, что твой брат - сумасшедший – говорит мне Эдгар.

- Я… - мой голос охрип – Где он мог услышать такое?

- У какого-нибудь самого уважаемого врача в мире в современной науке и медицине? – говорит Эдгар, поворачиваясь к нам лицом. – Вон Эшби.

- Это невозможно – говорю я.

- Это – подпольные слухи – говорит Эдгар – Ходят слухи, что он хочет избавиться от всех конкурентов, хочет найти лекарство сам.

- Что значит - подпольные? – спрашивает Линден.

Эдгар выглядит не совсем нормальным, когда говорит:

- Я никогда не выдаю свои источники.

Глава 12

«Мне трудно что-либо прочесть по твоей руке, потому что есть что-то в этом человеке, в чем ты не можешь признаться самой себе» Вот что сказала гадалка. Может быть, ей просто повезло, или может у нее действительно есть дар, потому что она была права. Я не хотела признавать, что мой брат способен на такие ужасные вещи. Мне хотелось верить, что я найду его, и все будет как раньше.

Эдгар многое может нам рассказать. У него газетные вырезки, которые хвалят работу и успехи самого выдающегося из врачей и ученых, более известного, как мой бывший свекр. Но Линден бросает один взгляд на мое бескровное лицо, и говорит:

-Хватит.

Я открываю рот, чтобы возразить, но прежде чем я успеваю произнести хоть одно слово, он говорит:

- Если ты хочешь узнать о своих родителях, только твой брат может ответить на них.

Все что осталось от моих родителей похоронено во дворе. Роуэн должен был беречь их или он избавился от них чтобы больше не питать себя иллюзиями? Он отдал их Вону?

Я чувствую будто парю над своим телом. Даже Сесилия согласна с Линденом, что пора уходить. Если мне нужны ответы, то я должна найти своего брата, теперь, по крайней мере, я примерно представляю, где он может быть. Но даже с учетом всех моих вопросов без ответа, многое было сказано и понятно еще до полудня. Домой едим в тишине. Мы все думаем, каждый о своем, в этой машине, ведомой братом зла.

Все о чем я сейчас думаю, я должна добраться до Роуэна. Не беря в голову все те ужасные вещи, которые Эдгар показал после того вещания. Наплевав на все те газетные вырезки, которые он показал нам. Сейчас важно добраться до Чарльстона Южная Каролина, быстро, прежде чем Роуэн опять не исчезнет.

- Почему никто не остановил его? – проговаривается Линден. Он смотрит на меня – Твой брат, на самом деле сумасшедший. Почему нет никаких властей, которые остановили бы его?

- Он не сумасшедший – говорю я спокойно, и меня это тревожит – Он прав. Нас бросили, когда дела пошли не так, как было запланировано. Никому нет дела до нас.

- Я не могу в это поверить – говорит Линден.

- Поверь, малыш – говорит Рид.

- Ты об этом знал – говорю я Риду – Разве, нет?

В зеркале заднего вида, на мгновение его глаза встречаются с моими.

- Все сумасшедшие старики смотрят новости, куколка. Я сказал бы тебе, но у меня не было сердца.

Линден открывает рот, чтобы что-то сказать, но слова исчезают. Я ожидала от него смертельную боль или злость, но его глаза пусты. Его лицо остается безразличным. Я думаю, он собрался защищать своего отца. Он смотрит на отражение Сесилии в стекле, как она выглядывает из своего окна. Он смотрит, как ее лицо исчезает и снова появляется в пейзаже, и возможно, он помнит, что его отец является причиной того, что она чуть не умерла. По крайней мере, они все еще есть друг у друга, думаю я, с самым горьким порывом ревности, которую я когда - либо испытывала.