Вечерняя звезда - Макмуртри (Макмертри) Лэрри Джефф. Страница 53

— У меня тоже. Меня зовут Вилли, — немедленно сказал охранник. Он даже подтянул ремень на животе, но через какие-нибудь тридцать секунд тот снова сполз вниз.

— Ну, а как же вас зовут и почему бы нам не встретиться ближе к вечеру и не поесть где-нибудь гамбо с креветками? — спросил охранник. — Я заканчиваю в три.

— А я нет, — сообщила ему Рози. Вам придется поголодать часов до шести, если мы будем ужинать вместе.

— О’кей, — сказал охранник. — Я пожую какую-нибудь шоколадку, чтобы дотянуть до вечера.

— Забыла сказать, я живу в Хьюстоне. Может быть, это немного далековато, чтобы просто съесть гамбо.

— Черта с два, я тоже живу в Хьюстоне, — обрадовался охранник. — Половина народу, который здесь работает, живет в Хьюстоне.

Рози решила, что этому человеку не скажешь «нет», да и у нее, собственно, и не было особых причин отказывать ему — Си-Си Грэнби находился сейчас где-то на Северном склоне и не подавал вестей уже три недели. Жизнь, скучная даже тогда, когда Си-Си был рядом, в последнее время казалась совершенно бесцельной. Насколько она знала, у нее не было причин отказать себе в удовольствии съесть тарелку гамбо с креветками с тюремщиком по имени Вилли. Перспектива этого неожиданного события сначала представилась ей желанным облегчением — иначе ей оставалось только сидеть в машине на этой стоянке и грызть заусенец в ожидании жалоб Авроры, которая скоро появится и начнет рыдать.

А сейчас, сорок пять минут спустя, по зрелом размышлении, собственное стремительное согласие стало казаться ей несколько поспешным. Наверное, это была ошибка — даже моральный провал. А что, если Си-Си вернется с Северного склона? А что, если он уже ждет на углу возле их дома? Наверное, он не придет в восторг, услышав, что она запланировала гамбо с креветками с тюремщиком по имени Вилли в первый же вечер его возвращения.

— Кроме того, мне осточертели эти толстобрюхи, — произнесла она вслух. Ее муж, Ройс, был с брюшком. У Си-Си тоже было брюшко. И вот теперь — Вилли.

— Что? — спросила Аврора. Она глубоко погрузилась в свою печаль, ни на что не обращала внимания, и вдруг ни с того ни с сего Рози начала говорить о мужских брюхах.

— Я это серьезно, Аврора, — сказала Рози. — Хоть раз могу я погулять с худощавым мужчиной!

— А как тебе Гектор, ведь он тощий, как спичка? — поинтересовалась Аврора. — Я бы доверила его тебе на вечер, если ты возьмешь его. Он с ума меня сведет!

— Меня тоже. Он опять вчера «показывал», — вспомнила Рози.

— Да, боюсь, он снова обратился к нудизму, — рассмеялась Аврора.

— Бедняжка, наверное, это ужасно — быть импотентом, — посочувствовала Рози генералу.

— Конечно, но он не собирается больше мириться с этим, — сообщила ей Аврора. — У него теперь шесть видов таблеток для повышения потенции, не говоря уже о витаминах. Если они помогут ему, как он полагает, я в собственной постели больше не буду в безопасности. Пока что это именно так. А что это тебя заставило говорить о брюшке?

— А, да это я просто думала вслух.

— О брюшках? — удивилась Аврора. — Обычно, когда ты везешь меня домой из тюрьмы, ты не размышляешь о брюшках. Или же если размышляешь, то хотя бы не вслух. Что случилось?

— Охранник поймал меня без охраны и попросил назначить ему свидание, — призналась Рози. Его зовут Вилли, и у него большой живот.

— Хорошо, — сказала Аврора. — Пора и Си-Си испытать конкуренцию, и чем более жесткую, тем лучше. Си-Си никогда не удавалось очаровать меня хоть раз, а у него для этого было несколько лет!

— Да, а ну как Вилли окажется не таким славным парнем, каким кажется? Я не могу в своем возрасте бегать на свидания к насильникам.

— Очень немногие мужчины оказываются столь же славными, сколь кажутся, — заверила Аврора.

— Вот Вернон был как раз такой, — вспомнила Рози своего самого любимого из ухажеров Авроры.

— Да, Вернон был таким же славным, каким казался, — призналась Аврора. — Но с другой стороны, ему так и не удалось продвинуться дальше того, чтобы слыть славным парнем. Я до сих пор очень сердита на то, что он был настолько несоблазняемым.

— Нельзя сердиться на покойника, — одернула ее Рози. — Я в этом смысле суеверна. Когда я думаю о Ройсе, я не вспоминаю все горе, которое он мне причинил, таскаясь к той стерве. Я просто стараюсь думать о том хорошем, что было в нашей жизни, когда дети были маленькие.

Аврора смотрела из окна на сосны. Большая часть подлеска уже была съедена мини-торговыми центрами или гроздьями кафетериев и бензозаправок. Дорожные щиты извещали о скором приближении шикарных вилл, расположенных в безопасной глубине соснового бора, в хорошо охраняемых анклавах. Они проезжали мимо самых дальних от города сберегательных и ссудных касс, каджунских ресторанов. Раз-другой они останавливались у одного из таких ресторанчиков, но оказывалось, что заправляли там делами люди, совершенно не похожие на каджунов.

В сущности, на взгляд Авроры, единственной приятной частью поездки в Хантсвиль были те несколько секунд, когда они проезжали мимо роскошного зеленого поля, над которым часто подвешивали дирижабль с рекламой шин фирмы «Гудйир». Вот и сейчас он был там, на своем якоре, и казался великолепным. За полем находился ангар, в котором его обычно держали, когда он не был в небе с рекламой или не участвовал в спортивных состязаниях. За эти годы Аврора полюбила дирижабль, восхищаясь его размерами и красотой. Это было воздушное судно из другой эпохи, и все же он сумел выжить и не увянуть — он процветал, сохранив свое достоинство и могущество в это время упадка. В те моменты, когда она чувствовала себя уверенной и счастливой, ей казалось, что они коллеги. Но сегодняшний день не был полон счастья и уверенности, и когда они проезжали мимо этого шара, который покоился на своих оттяжках, она взглянула на него с грустью. Вдалеке крошечные фигурки людей в пикапах тоже смотрели на него.

— Взгляни-ка лучше на шарик в последний раз, — сказала Аврора Рози. — Мы его больше не увидим.

— Нет? — не поверила Рози, покосившись на Аврору. Ей тоже нравился этот шар, и она надеялась когда-нибудь подняться на нем.

Аврора ничего не ответила — она не отрывала глаз от шара, глядя на него, пока он, наконец, не остался позади, а они не оказались на дороге, которая вела к небольшому торговому центру.

— А почему, милая, мы его не увидим? — внезапно переполошилась Рози. Ей стало ясно, что имеет в виду Аврора.

— Я больше этого не выдержу, вот почему, — ответила Аврора. — Томми — жестокий мальчик, даже если это мой внук. Не имеет смысла позволять ему и дальше издеваться над нами. Поэтому нам по этой дороге больше не ездить. Я сдаюсь.

Рози просто не знала, что сказать. Она испугалась и не отрывала глаз от дороги. Пришло время быть за рулем как можно более внимательной. Аврора бросила многих своих ухажеров, но ведь Томми не был ее ухажером. Это был старший сын Эммы. Она попыталась представить себе, как она сама чувствовала бы себя, если бы один из ее внуков убил свою подружку и попал в тюрьму, но представить себе такого она не могла, хотя бы потому, что из ее внуков совсем немногие вообще сумели найти себе подружек и ни один из них пока их не убил. Кроме того, почти все это время, что они ездили в Хантсвил, Рози трусливо сидела в машине на стоянке, пока Аврора отправлялась в тюрьму и принимала огонь на себя.

Ей оставалось только догадываться, что мог сказать или сделать Томми, но если Аврора Гринуей была готова отказать в помощи сыну своей дочери, значит, то, что происходило между ними в тюрьме, наверное, было просто ужасно. Настолько ужасно, что она даже не хотела думать об этом.

— Да… — сказала она и не смогла придумать никакого продолжения. Следующие десять миль они проехали в полном молчании.

— Заключенным разрешено звонить, — наконец сказала Аврора. — Я сказала ему, что он может позвонить нам, если мы ему понадобимся или он просто захочет. Посмотрим, позвонит ли.

— Ты в состоянии заехать в «Поросенок»? — спросила Рози.