Город страсти - Макмуртри (Макмертри) Лэрри Джефф. Страница 15

Иногда категоричность, с которой женщины отстаивали свои позиции, чуть не сводила его с ума. Как Минерва, так и Карла стояли на своем до конца.

Маленький Майк бросил кусачки и заспешил из комнаты. Ему нравилось, когда между ним и Минервой остается свободное пространство.

Минерва встала, пошарила по полкам и обнаружила, что нет шкварок, без которых она не могла жить, поглощая их в неимоверном количестве, когда смотрела телевизор, и запивая их водкой и соком грейпфрута.

– Если ты заподозрил Руфь, то тебе требуется помощь, – нахмурилась Карла. – Можно подыскать психиатра, который тебе понравится.

– Но ты уже обращалась к одному, и он тебе пришелся не по вкусу, – напомнил он.

– Мне он пришелся по вкусу, – возразила Карла. – Крыша у меня еще не поехала, и я решила не швырять деньги на ветер. Я могу получить сколько угодно советов, отправившись в парикмахерскую, причем бесплатно.

– У любого, кто послушает тебя, Минерву и Руфь, может поехать крыша, – заключил Дуэйн.

Как только Дуэйн вышел из своего кабинета, Руфь прекратила печатать. Она не могла работать на машинке, когда рядом кто-то находится.

– Дженни вышвырнула Лестера, – сказал он.

– Я узнала об этом еще несколько часов назад, – заявила Руфь. – Я заметила Дженни на почте. По-моему, это ошибка. Дженни немного тщеславна, а тщеславие предшествует падению.

Она строго посмотрела на Дуэйна и продолжала.

– Это значит, что в городе одной свободной женщиной стало больше. Сюзи Нолан тоже свободна.

– Я собираюсь дать им обеим от ворот поворот, – заметил Дуэйн и, подумав, добавил: – Я не понимаю, почему мы вообще говорим об этом.

– Потому что нефтяной бизнес накрылся, и тебе делать нечего, как только спать с кем ни попадя.

– Дай мне лучше чек, а? Пожалуй, я выделю Лестеру несколько тысяч.

Руфь вырвала чек из чековой книжки.

– На сколько тысяч?

– Я еще не решил.

– Почему бы тебе не проведать Джейси?

Дуэйн очень удивился. Раньше Руфь никогда не упоминала этого имени.

– Сомнительно, чтобы она нуждалась в моей компании, – задумчиво проговорил он.

– Попытка не пытка, – пожала плечами Руфь. – Если бы я потеряла ребенка, то в такой ситуации ответила бы взаимностью.

– Я думал, ты ненавидишь Джейси.

– Я не держу зла по тридцать лет. Тогда она была просто девочка. Кроме того, от трагедий люди меняются. Она находится одна в огромном доме, мучаясь утратой. Эта мысль страшно угнетает меня.

– Сомнительно, чтобы она даже помнила меня, Руфь.

– Ты помнишь ее, так? Чем ее память хуже твоей?

– Я хотел сказать, что мы больше не друзья, – пояснил Дуэйн, – чувствуя, что проигрывает в этом споре, который для него начался так неожиданно.

– У меня складывается впечатление, что ты готов подцепить кого угодно, но отказываешься от встречи с той, которую любил и у которой случилось несчастье. Ты боишься, что снова влюбишься в нее, признавайся?

– Я не знаю, как теперь влюбляются. Я слишком стар для этого.

– Ты никогда не будешь стар для этого.

– Я что-то не заметил, чтобы ты в последнее время влюблялась. Если это такая отличная штука, что же ты медлишь?

Руфь только молча посмотрела на него и улыбнулась. Давно миновала та пора, когда она обожала шефа, а поскольку она была намного старше его, то воспользовалась плодами этого обожания.

– Я – почти полный банкрот, – добавил Дуэйн, видя, что она молчит. – Моя голова ни на что серьезное не способна, я только постоянно думаю о долге в двенадцать миллионов.

– Десять лет назад ты бы о нем даже не вспомнил. Но ты всегда будешь помнить Джейси, и ты всегда будешь помнить меня.

– Почему это я буду вспоминать тебя? Куда ты денешься?

– Ты еще не раз вспомнишь меня, – тихо ответила она. – Дай Бог, чтобы тебе удалось подыскать того, кто сумеет разобраться в твоей корреспонденции.

Дуэйн взял незаполненный чек и вышел навстречу палящему солнцу. Шорти немедленно принялся прыгать на сиденье и отрывисто лаять.

ГЛАВА 12

Дуэйн смалодушничал, решив не встречаться с Лестером Марлоу. Подъехав в машине к банку, он отдал чек на пять тысяч долларов кассиру, попросив передать его секретарю Лестера. За толстым оконным стеклом виднелась фигура Лестера, который, обхватив голову руками, пребывал в полной прострации. Дуэйн поспешил убраться, пока Лестер его не заметил, иначе тот мог выскочить из офиса и броситься к нему в кабину, что определенно не понравилось бы Шорти.

Шорти страшно не любил, когда в кабине находились посторонние, считая, что это место принадлежит исключительно Дуэйну и ему. Когда кто-то к ним подсаживался, он часто начинал угрожающе рычать, хотя и получал не раз взбучку от хозяина. Если это не помогало, Дуэйн останавливался, выходил из машины и кидал Шорти в кузов, где пес и проделывал оставшуюся часть пути.

Для Шорти сильнее унижения, чем быть разлученным с Дуэйном, невозможно было придумать. Оказавшись в неволе, он прижимался мордой к стенке кабины и оставался в таком положении, как бы долго ни продолжалась поездка, надеясь, что Дуэйн даст ему шанс искупить вину.

Избежав встречи с Лестером, Дуэйн на некоторое время почувствовал облегчение. Он решил пренебречь ланчем, поскольку это означало бы все те же разговоры со все теми же людьми. Не сидеть в банке и не говорить с Лестером о своем долге – такое огромное облегчение, даже хочется петь.

Не зная, чем заняться, он принялся бесцельно ездить по проселочным дорогам; так он обычно поступал, когда не хотел ни с кем встречаться. Весна выдалась сухой, и многие пастбища пострадали от засухи. Даже на малой скорости за пикапом вились клубы пыли. Дуэйн вспомнил о Джимбо Джексоне, с которым вместе судил игры Малой лиги. [5] Вот в такую пыль Джимбо повстречался со своей смертью. Дуэйн не переставал удивляться, почему это Джимбо постоянно бегал. Очевидно, он хотел убежать от своих огорчений. Вероятно, Джимбо считал, что, оставаясь стройным, он станет счастливым и даже убежит от налогов. Эти воспоминания иногда настолько огорчали Дуэйна, что к горлу подкатывал комок.

В состоянии, когда ни о чем не хотелось думать, Дуэйн мог ездить часами. Полная отрешенность от повседневных дел оказывалась очень полезной. В такие блаженные минуты можно было не ломать голову, лихорадочно соображая, кому он должен и как платить. Изредка ему попадались ручьи, и он останавливался, чтобы поудить. Иногда он ухитрялся поймать неповоротливую зубатку, которую обычно отпускал на волю. Он сидел с удочкой не ради рыбы, а ради того, чтобы обрести покой.

Но даже на задворках города невозможно убежать от людей. Дорога, проходившая по земле Джуниора Нолана, навеяла ему образ Сюзи Нолан. Утром у него проснулся интерес к ней и к Дженни Марлоу, которые, выражаясь словами Руфь, обрели свободу. Но уже днем, когда он попытался пофантазировать на тему сексуальных отношений, его воображение, увы, отказалось работать. Оно раз за разом выдавало картины полуобнаженных женщин, но не более. Он видел этих женщин сотни раз: на пикниках, в кафе, на стадионах. Он видел их катающимися на водных лыжах и танцующими на праздниках, сидел рядом с ними на школьных представлениях. Однако сюжеты, от которых можно было бы оттолкнуться при создании фантазий, не отличались разнообразием. Женские бюсты исчезали из воображения, уступая место бесполой невыразительности…

– Не пойму, что со мной случилось, Шорти, – произнес вслух Дуэйн.

Шорти проснулся и завилял хвостом, услыхав свое имя.

Все установки Дуэйна работали. Время от времени он любил внезапно наведываться на них, чтобы знать, кто вкалывает, а кто филонит.

Буровая вышка, на которой работал Бобби Ли, располагалась на границе округа, возле дубовой рощицы. Когда Дуэйн подъехал, он заметил, что четверо рабочих и Бобби Ли чем-то очень расстроены, и пожалел, что приехал. Когда бы он ни наезжал, днем или ночью, зимой или летом, обязательно одна бригада из четырех пребывала в мрачном настроении.