Империя - Негри Антонио. Страница 86

3.5 СМЕШАННОЕ УСТРОЙСТВО

Сдвиг производственной парадигмы в сторону сетевой модели распространил растущую мощь транснациональных корпораций за традиционные границы национальных государств и поставил ее над ними. Новизна этой ситуации может быть осознана с точки зрения длительной борьбы за власть между капиталистами и государством. Велика опасность неверного толкования истории этого конфликта. Необходимо уяснить, и это представляется наиболее важным, что несмотря на неизменный антагонизм между капиталистами и государством, их взаимоотношения являются действительно конфликтными, только если смотреть на них с позиций каждого капиталиста в отдельности.

Маркс и Энгельс характеризуют государство как комитет, управляющий общими делами капиталистов; под этим они имеют в виду, что, хотя действия государства временами противоречат непосредственным интересам отдельных капиталистов, в долгосрочной перспективе они всегда выражают интересы совокупного капиталиста, то есть коллективного субъекта общественного капитала как целого [453]. Продолжая свои рассуждения, Маркс и Энгельс утверждают, что конкуренция между капиталистами, какой бы свободной она ни была, не гарантирует общественное благо для совокупного капиталиста, поскольку сиюминутная эгоистическая погоня за прибылью отдельных капиталистов в основе своей близорука. Государство необходимо из соображений благоразумия, чтобы согласовывать интересы отдельных капиталистов, возвышая их до уровня совокупного интереса всего капитала. Таким образом, капиталисты будут всегда бороться с властью государства, даже когда государство действует в их общих интересах. Этот конфликт является поистине счастливым, благотворным примером диалектики с точки зрения общественного капитала как целого.

Диалектическая взаимосвязь между государством и капиталом принимала различные формы на разных этапах капиталистического развития. Краткая и весьма грубая периодизация позволит выявить, по крайней мере, основные характерные черты этой динамики. В XVIII и XIX столетиях, когда капитализм установился в Европе в полной мере, государство управляло делами всего общественного капитала, но использовало при этом относительно ненавязчивые формы вмешательства. При ретроспективном взгляде этот период стали рассматривать (с определенной долей искажения) как золотой век европейского капитализма, характеризовавшийся режимом свободной торговли между относительно небольшим числом капиталистов. За рамками европейских национальных государств в этот период, до того, как была полностью выстроена система могущественной колониальной администрации, европейский капитал встречал еще меньше преград. В значительной мере капиталистические компании действовали как полновластные хозяева на колонизированных или близких к этому статусу территориях, устанавливая свою собственную монополию на применение силы, собственную полицию, собственные суды. Голландская Ост-Индская компания, например, управляла эксплуатируемыми ею территориями на острове Ява до конца XVIII века, располагая своей собственной структурой суверенного господства. Даже после того, как компания была ликвидирована в i8oo году, капитал управлял территорией относительно свободно от государственного участия или контроля [454]. Ситуация была практически такой же для капиталистов, действовавших в британских колониях в Южной Азии и Африке. Суверенный статус Британской Ост-Индской компании сохранялся до тех пор, пока в 1858 г. Ост-Индский акт не передал компанию под власть королевы, а на юге Африки капиталистические авантюристы и предприниматели свободно хозяйничали, по крайней мере, до конца XIX века [455]. Таким образом, этот период характеризовался относительно низкой потребностью в государственном вмешательстве внутри страны и за границей: в европейских государствах регулирование деятельности капиталистов (ради их общих интересов) проходило без значительных конфликтов, а в колониях они обладали практически суверенным статусом.

Взаимоотношения государства и капитала постепенно изменились в XIX — начале XX века, когда экономические кризисы стали все больше угрожать развитию капитала. В Европе и США корпорации, тресты и картели достигли в своем развитии уровня, позволявшего установить квазимонополии в отдельных отраслях и секторах промышленности и выйти далеко за национальные границы. Монополистическая стадия представляла непосредственную угрозу для капитализма, поскольку она ослабляла конкуренцию между капиталистами, являющуюся основой всей капиталиста-ческой системы [456]. Образование монополий и квазимонополий также подрывало способность государства регулировать развитие экономики, и, следовательно, гигантские корпорации получали возможность ставить свои частные интересы выше интересов совокупного капиталиста. Следствием этого стали ожесточенные столкновения, в ходе которых государство пыталось установить контроль над корпорациями, вводя антитрестовское законодательство, повышая налоги и тарифы и расширяя государственное регулирование промышленности. В колониях неконтролируемые действия компаний, пользовавшихся суверенными правами, и капиталистов авантюристического толка также вели к кризису. Например, в Индии восстание 1857 г., направленное против господства Ост-Индской компании, изменило отношение британского правительства к многочисленным бедствиям, к которым приводили действия колониальных капиталистов, оставленных без контроля. Акт об управлении Индией, принятый английским парламентом в следующем году, являлся непосредственной реакцией на угрозу кризиса. Европейские державы постепенно создали четко выстроенные и хорошо действующие органы управления в колониях, эффективно восстанавливая экономическую и социальную активность на основе юрисдикции национальных государств, защищая тем самым интересы общественного капитала в целом от кризисов. В метрополиях и колониях национальные государства вынуждены были энергично вмешиваться для защиты интересов общественного капитала в целом от посягательств капиталистов, каждый из которых исходил из соображений собственной выгоды.

В наши дни достигла зрелости третья фаза взаимоотношений государства и капитала, когда транснациональные корпорации преодолевают юрисдикцию и полномочия национальных государств. Может показаться, что вековое диалектическое противостояние закончилось: государство потерпело поражение, а корпорации правят миром! В последние годы появилось большое количество работ исследователей, придерживающихся левой ориентации, в которых этот феномен рассматривается в апокалиптическом ключе, как представляющий опасность для человечества, оказавшегося в руках ничем не сдерживаемых корпораций, и которые тоскуют по временам, когда национальные государства выступали в роли защитников [457]. Соответственно, сторонники капитала приветствуют новую эру дерегулирования и свободной торговли. Однако если бы все было так в действительности, если бы государство на самом деле перестало управлять делами совокупного капитала, и благотворный диалектический конфликт государства и капитала действительно был бы преодолен, тогда капиталистам следовало бы больше всех опасаться за свое будущее! Без государства общественный капитал не имеет средств для выработки и реализации своих коллективных интересов.

Нынешняя фаза развития капитализма не может быть адекватно охарактеризована как победа капиталистических корпораций над государством. Хотя транснациональные корпорации и всемирные сети производства и обращения подорвали могущество национальных государств, функции государства и различные элементы его устройства фактически перешли на другие уровни и в другие области. Необходимо более детально рассмотреть, как изменились взаимоотношения между государством и капиталом. Прежде всего, следует признать наличие кризиса политических отношений на национальном уровне. По мере того, как концепция национального суверенитета теряет свою эффективность, то же происходит и с так называемой автономией политического [458]. Сегодня представление о политике как о самостоятельной области выработки консенсуса и сфере посредничества между конфликтующими социальными силами имеет крайне ограниченное распространение. Консенсус в большей мере определяется экономическими факторами, такими как равновесие торгового баланса и игра на колебаниях курсов валют. Контроль за этими процессами не принадлежит политическим силам, которые традиционно рассматривались как носители суверенитета, а консенсус не достигается при помощи традиционных политических механизмов. Государственное управление и политика полностью интегрируются в систему транснационального господства. Контроль осуществляется посредством ряда международных органов и структур. Это в полной мере относится и к механизмам политического посредничества, которые на практике действуют как механизмы бюрократического посредничества и социологии управления, а не как традиционные политические способы опосредования конфликтов и сглаживания классовых противоречий. Политика не исчезает; исчезает всякое представление об ее автономии.