Девять с половиной дней чужой жизни - Черных О.. Страница 2

– Сий момент. Вы и представить себе не можете, как приятно в чужом городе, где тебя не знает ни одна собака, встретить знакомого человека… – он сделал паузу и выразительно посмотрел на преподавательницу.

Не заметив и тени беспокойства на ее лице, студент немного стушевался, но отступать было поздно.

– Короче… не буду вас долго грузить. На этом корпоративе мы встретили нашу преподавательницу химии, – пауза в рассказе Митрофанова намеренно затягивалась. – Удивлены? Или держите перед нами марку и не подаете вида? Ладно, слушайте дальше. Оттягивалась она… Так и слов не подобрать. Тут и дураку было видно, что дело для нее привычное. Раньше я думал, что так балуются девчонки. Ошибался, каюсь. Раскрепощение полное, несмотря на возраст, зашкаливающий тридцатник. Вообще-то я уважаю людей без комплексов. Мне в тот момент даже жалко стало, что, кроме нас с Агеевой, никто не видит это выступление. Вот, честное слово, нисколько не вру, что нам понравилось, – он посмотрел на подружку и ухмыльнулся. – Правда, поначалу мы чуток растерялись. Так сходу поверить в то, что у нашей скромной Сильвии Викторовны есть такие скрытые способности? Вы не первый год преподаете в институте. И ни для кого не секрет, что… ну… все называют вас Синим Чулком. Да вы не огорчайтесь. Эта кликуха еще ничего, других называют хуже, – добродушно успокоил студент. – Только после встречи в столице я с этим уже не согласен. Какой же вы Синий чулок? Королева над толпой.

– Да уж, – поддержала его Агеева. – Если честно, мы раньше думали, что, кроме химии, вам ничего не интересно. Даже мужиков возле вас никогда не замечали. Считали безнадежной старой девой. А тут – свобода, простор фантазии, – она покачала головой и сделала несколько грациозных движений телом. – Все правильно. В нашем городе вас бы точно не поняли – провинция, а в Москве так легко затеряться…

– Подожди, – перебил ее Митрофанов. – Это эмоции. От них толку… Но факты – вещь реальная и неопровержимая. Как говорится, лучше один раз увидеть. Вы были в по-лл-ных «дровах», наверное, под действием алкоголя или наркотиков. Хотя… не исключено, что приняли и то и другое. Особенно мне понравилось, как вы танцевали, пардон, извивались у шеста. Состояние полной невменяемости. Подождите-подождите, может, вы нас не признали оттого, что были без очков? Я об этом сразу не подумал. Но мы все равно хлопали и оказывали всяческую словесную поддержку. За что нас, как последних провинциальных лохов, вытолкали на улицу. Обидно, что вы не заступились. Мы ведь для вас старались, хоть вы и делали вид, что нас не знаете. Зато ваш спутник, этот столичный хлыщ, при этом акте насилия выдавал еще какие-то комментарии, оскорбляющие наше человеческое достоинство, и лишал свободы слова. Я так сразу понял, что он по жизни адвокат, но полностью отмороженный.

– Вы соображаете, что говорите? – голос Сильвии сорвался на фальцет. – Это переходит все границы даже самой изощренной студенческой изобретательности. И…

– А, что тут соображать? Мы, конечно, тоже были, слегка выпивши, но, чтобы не узнать свою преподавательницу? Вы что же нас за полных дебилов держите? Мы вас каждый день на занятиях видим. Так привыкли, что для нас вы даже в бикини и на высоких каблуках легко узнаваемы. Правда, ваш клубный костюм поэротичнее будет этих, что вы каждый день носите, – он без стестения окинул ее оценивающим взглядом и продолжил: – Хотя, могли бы, конечно, обознаться, если бы хорошо постарались и надрались, подобно вам. А так мы с Агеевой вас сразу, заметьте, вдвоем признали. У меня хмель в момент выветрился, а у нее челюсть так отвисла, что даже говорить первое время не могла, все пальцем на вас показывала. Короче, мы поначалу были в полном ауте, так сказать, без слов, пока не сообразили: кто есть кто?

Сильвия была настолько потрясена, что не находила слов. Ей даже в самом страшном сне…

– Да не волнуйтесь вы так, – девушка участливо заглянула ей в глаза. – Кроме нас об этом никто пока не знает.

– Вот-вот, мы же люди и понимаем, что у каждого могут быть свои слабости. А ваш танец мне понравился и грудь у вас красивая. Непонятно, почему вы ее всегда так глубоко прячете под этими старомодными нарядами? – не остался равнодушным к ее прелестям студент и, покачав головой, добавил: – Это же надо, такой контраст во всем. Да у вас прямо талант преображения, как в театре.

Собрав в кулак жалкие остатки самообладания, Сильвия улыбнулась и спокойно произнесла:

– Дорогие мои, к сожалению, ваше время закончилось и мне пора.

Она сделала несколько шагов к двери и услышала:

– Зря вы так с нами. Я, прям, зауважал вас после этого. А танцевали вы не хуже профессиональной стриптизерши. Это же, какие бабки вы зарабатываете, когда из трусиков, пардон, деньги достаете? Не понимаю, зачем вам эта химия? Да и с нами мучиться… учить болванов. Вам гораздо проще давать платные уроки стрип-данса, установив шест в спальне, и там же…

Дальше она уже ничего не слышала. Шла, бежала по коридору, не разбирая дороги, не замечая удивленных взглядов. Ноги привычно привели на кафедру. С разбегу рухнула на стул и зарылась, ничего не видящим взглядом, в бумаги.

Заведующая – солидная дама предпенсионного возраста, покачала головой и положила поверх классного журнала расписание экзаменов. После чего в вопрошающем ожидании уставилась на молодую преподавательницу. Сильвия не проявила ни малейшего интереса к информативному листку, все еще оставаясь совершенно безучастной ко всему, что ее окружало. Лишь когда комната после звонка опустела, немного пришла в себя.

К счастью, в аптечке нашелся валокордин, и она вытряхнула в стакан все его содержимое. Этого оказалось достаточно. Выпив капли, быстро оделась и вышла на улицу.

Ну, деточки. Откуда только такие берутся? Будь она неладна эта работа. Ни денег, ни плодов нелегкого труда. В висках пульсировала, зарождаясь, головная боль, сильно сжимало сердце. Самое время свалиться с инфарктом. В задумчивости опустилась на заснеженную скамейку.

Мама давно звала на завод в экспериментальный цех. Там всегда не хватало хороших специалистов. К тому же, на производстве гораздо легче закончить кандидатскую, стать настоящей ученой дамой и вполне обоснованно перебраться в Москву. Забыть, забыть весь этот ужас под названием «преподавательская работа».

Воспоминания о Москве сильнее взяли в тиски сердце, трепещущее от боли. Тяжело вздохнув, медленно поднялась и, втянув носом холодный воздух, понуро побрела домой.

Путь, который Сильвия легко проделывала ежедневно, сегодня показался трудным и чрезвычайно извилистым. И лишь, оказавшись у своего подъезда, вздохнула с облегчением.

Бой часов напомнил о времени: половина пятого. Мама придет в шесть. Нужно успеть приготовить ужин. Переоделась и вышла на кухню.

Эта нелепая история, так уверенно и напористо изложенная студентами, не укладывалась в голове. Перед глазами были наглые, но… вполне искренние лица молодых людей. Да и рассказ их выглядел правдоподобно. Похоже, они сами сбиты с толку странной встречей в московском клубе. Что-то тут не так.

В двойников, встречающихся на жизненных дорогах, она особенно не верила, а расспросить подробнее студентов, не решилась. Слишком бы все это выглядело некрасиво.

Находясь в плену беспокойных мыслей, Сильвия не заметила, как приготовила ужин. Есть не хотелось. Выпила чаю, не почувствовав вкуса, оставила на столе записку маме и ушла к себе.

Свет зажигать не стала, а просто прилегла на диван. На душе было гадко и отвратительно, хотя больше всего мучила обида. Нет, не на этих глупых, по сути своей, еще детей. Жизнь как-то не складывалась. В этом году тридцать пять – приличный возраст. Уже не молодая, и еще не старая, однако перспектив – никаких. Так и не встретила своего единственного, избранного сердцем. Односторонняя любовь и рациональность разума не смогли убедить в том, что нужно что-то изменить для себя. А возможности были… были…

Сильвия вдруг вспомнила, как несколько лет назад в составе делегации от института ездила на научную конференцию в Польшу. Там и познакомилась с молодым деканом одного из варшавских вузов. Отношения завязались столь стремительно, что поначалу казались сказочным сном. Две незабываемые недели пролетели быстро и… на этом все закончилось. Нельзя сказать, что она влюбилась, но вместе им было хорошо. Так могло продолжаться всю жизнь. Условие потенциального жениха было единственное: переехать в Варшаву. На этот шаг она не решилась и отказалась от благополучного брака.