Революционное самоубийство - Ньютон Хьюи Перси. Страница 45

21. Новые старания

Законопроект Малфорда был принят законодательным органом штата Калифорния в июле 1967 года. За него проголосовало подавляющее большинство. Сразу после утверждения этого законопроекта, согласно которому ношение заряженного оружия стало противозаконным действием, мы прекратили вооруженное патрулирование. Исчезновение наших патрулей полиция восприняла как знак того, что мы готовы подчиниться. В результате полицейские стали преследовать нас с удвоенной силой. После нашего выступления в Сакраменто прошел всего лишь месяц, как мы оказались втянуты в новую, глупую и детскую, историю.

Как-то в июне в Ричмонде состоялась вечеринка с целью сбора средств в фонд, из которого брались деньги для внесения залогов. Сразу после нашего приезда, откуда ни возьмись, появились полицейские, правда, они остались стоять около своих машин. Это был дурной знак. Однако мы решили не обращать на них внимания и получили удовольствие от вечеринки, проведя в гостях весь вечер. Часа в два ночи вечеринка подошла к концу. Мы сошлись на том, что неплохо бы нам задержаться еще чуть-чуть во избежание лишних проблем. Мы посчитали, что полиция, возможно, уедет после того, как гости немного разойдутся. Но как выяснилось, они поджидали именно нас, «Черных пантер». Мы стали состязаться с полицией в терпении: полицейские выключили зажигание, погасили фары у своих машин и сидели в темноте; мы оставались в доме и продолжили развлекаться уже самостоятельно.

Но, в конце концов, когда на часах было пять утра, нам пришло время уезжать. Мы вышли из дома и сели в машины. Один из членов нашей партии, Джон Слоун, развернулся прямо посередине улицы и поехал в нужном ему направлении, удаляясь от полиции. Насколько я знаю, такой разворот на территории жилого района разрешен, тем не менее, полицейские стали преследовать машину Джона, остановили ее примерно в квартале от того дома, где мы были, и начали выписывать штрафную квитанцию. Мы тоже остановились на подходящем расстоянии и стали наблюдать за происходящим.

Слоун отказался подписать квитанцию. На вечеринке он выпил, и, возможно, алкоголь повлиял на его поведение. Как бы то ни было, он отказался ставить свою подпись там, где его попросили. Увидев, что уговоры полицейских на него не действуют, я подошел к его машине и сказал ему: «Подпиши квитанцию. Если здесь что-нибудь не так, мы уладим это в суде, но сейчас распишись где надо». Слоун заспорил, и вскоре к месту происшествия прибыли еще семь-восемь или больше полицейских. Среди них был молодой новичок — лет двадцати двух-двадцати трех, не больше. Он приблизился к нам, стоявшим на тротуаре, и начал медленно ходить, нарочно топая по асфальту. Когда он поравнялся со мной, я отодвинулся, позволив ему пройти. Сейчас было не время драться. Пропустив полицейского, я отвернулся и продолжил успокаивать Джона и убеждать его подписать квитанцию. Слоун наконец-то пришел в себя и уже собрался расписываться, как новичок-полицейский наступил на ногу одному из наших братьев, а тот, в свою очередь, сразу и довольно резко его оттолкнул. Полицейские только этого и ждали. Они набросились на брата и стали избивать его дубинками. Я поспешил к ним, на ходу крича, что в этом нет необходимости. Все мы были без оружия. В противном случае столкновение разрешилось бы по-другому. Но, поступив как настоящие трусы, что было обычно для полицейских, они напали на безоружного человека, и завалили его. Преимущество было на их стороне.

Увидев, с какой жестокостью полицейские избивают брата, я подошел к одному из полицейских и удержал его руку от очередного удара. Этот полицейский был рослый и крепко сбитый парень. Он быстро развернулся, схватил меня и прижал к машине с такой силой, что я не мог пошевелиться. Остальные братья бросились мне на помощь. Полицейский потянулся за пистолетом, опасаясь, что они нападут на него. Однако я остановил братьев, сказал, чтобы они ничего не делали, и позволил себя арестовать вместе с Джоном Слоуном и братом, который оттолкнул наступившего ему на ногу полицейского.

Всю дорогу, пока нас везли в полицейский участок, Слоун и второй брат что есть мочи костерили полицейского. Я старался их успокоить. Мы были в наручниках, и в дальнейшей борьбе никакого смысла не было. Но они продолжали протестовать и ругаться, и, когда мы прибыли в участок, полицейские стали их дубасить, при этом наручники с них не сняли. Поскольку я молчал, я легко отделался. Полицейские провоцировали меня, но я не поддавался. Я только продолжал убеждать братьев замолчать, но они не хотели остановиться, и поэтому их начали избивать по-настоящему. Схвативший меня здоровяк был как раз в центре всего этого безобразия. Его дубинка мелькала со всей скоростью, на которую он был только способен, и он явно получал наслаждение от своей работы. После того, как братья прекратили всякое сопротивление, этот полицейский вытер со лба пот, расправил одежду и сказал остальным следующее: «Я должен идти, потому что обещал жене и детям отвезти их в девять часов в церковь».

Когда мы начали получать просьбы о содействии в создании новых отделений партии, мы ощутили потребность не только в бесстрашных бойцах. Нам не хватало административного органа, который бы учитывал все эти обращения и мог руководить крупной организацией. У братьев из нашего квартала не было никаких буржуазных навыков, необходимых для этого. Все-таки подобные навыки нам требовались, хотя мы и отвергали буржуазные ценности. Поэтому мы искали способы решить наши административные проблемы, не прекращая работы с уличными братьями.

Я поневоле уважал Студенческий ненасильственный координационный комитет. Я считал, что там работают одни из самых дисциплинированных организаторов, которых можно было отыскать в стране. Когда мы только начали задумываться о формировании партии, Бобби и я познакомились с материалами, где говорилось о работе этого комитета в южных штатах. Комитет регистрировал людей при голосовании, занимался организацией кооперативов и т. п. Мы чувствовали, что эти товарищи неплохо справились бы с административными делами партии, потому что все они были преданы делу и были хорошо обучены. Руководителями этого комитета были выходцы из студенческих кампусов.

Наш первоначальный план состоял в том, чтобы привлечь в партию Стокли Кармайкла из Студенческого комитета и сделать его премьер-министром. Затем мы хотели переманить в наши ряды все руководство комитета, включая Х. Рэп Брауна и Джеймса Формана, предоставив им административные должности. Таким образом мы надеялись достичь слияния, а не создания коалиции. Нам казалось, что лишь путем слияния с комитетом наша партия могла получить сильное руководство, в котором нуждалась.

Движение набирало силу по всей стране, постепенно достигая пика. Во многих северных городах братья стали проявлять недовольство, злиться, ощущая на себе гнет повседневных проблем. Нью-Йорк и другие города на востоке взорвались в 1964 году, Уоттс поднялся в 1965, Кливленд — в 1966. Приближалась еще одно длинное жаркое лето — лето 1967 года. Но было необходимо, чтобы братьям показали, куда им следовало направить свою энергию. Партия больше не хотела спонтанных мятежей, потому что их исход был один и тот же: люди могли освободить свою территорию лишь на несколько дней или даже часов, но в конечном итоге военные силы главного угнетателя одерживали верх. Не имея ни достаточной силы, ни организации, люди оказывались беспомощными. Как показал окончательный анализ ситуации, беспорядки приводили только к усилению репрессий и к потерям отважных людей. Открыто бунтуя, негры истекали кровью и умирали или попадали в тюрьму по незначительным либо сфабрикованным обвинениям. Если бы получилось организовать братьев в дисциплинированные группы с масштабными общественными программами, тогда энергия, которую они выплескивали в уличных бунтах, была бы направлена на достижение необратимых и позитивных перемен.